Леонид Влодавец - Фартовые ребята

— На сколько, конкретно? — помрачнел Сергей Сергеевич.

— Ну, секунд на десять-пятнадцать. Непредвиденное обстоятельство, бабка с тележкой застряла на выходе. А объект перескочил перрон и втиснулся во встречный поезд.

— Запиши — с Макса 200 долларов штрафа. Он должен был эту бабку на руках вынести вместе с тележкой, но успеть!

— Понял.

— На «Белорусскую» он, конечно, не вернулся?

— Ребята там оставались, наверняка бы засекли.

— Ветров по дороге к месту посадки никаких контактов не имел?

— Нет, нигде не останавливался, ни с кем не заговаривал, к киоскам и лоткам не подходил. Толпы особой не было, наблюдался хорошо. Кроме нас, его никто не вел, гарантирую.

— В общем, все прекрасно, кроме того, что упустили Николая… — проворчал Сергей Сергеевич. — Вас он уже засек, как я дошел своим скромным умишком. А что ты мне скажешь, Владимир Николаевич, если он завтра или послезавтра засветит нас на весь хрещеный и даже нехрещеный мир?

— Застрелюсь, наверно… — вполне серьезно ответил тот. — А вы уверены, что ему есть, что засвечивать?

— Судя по тем вопросам, которые он задал Никите, он знает так много, что дальше некуда. Подбор вопросов просто убийственный для всей СБ. Вы даром хлеб едите, господа бывшие товарищи! Нас как через стекло рассматривают, а вы, извиняюсь, только щеки надуваете!

— Утечка по обычным каналам, Сергей Сергеевич, от нас просто исключена. Сами же знаете. Народ просвечен насквозь.

— Тем не менее вытекли такие сведения, которые даже за пределы этого здания не имеют права выходить. Что предложишь?

— Будем фильтровать людей. Ничего другого не придумаю.

— Ты можешь хотя бы чуть-чуть аналитиком побыть?

— Я оперативник, Сергей Сергеевич. Непрофильная работа.

— Мозгами надо и здесь шевелить. Будем все по полочкам раскладывать. А ты — мотать на ус и прикидывать свои ближайшие задачи.

— Всегда готов.

— Сначала исходные данные на текущий час. Что у нас есть? Ваша видеозапись и рассказы мальчика Никиты. Основная база данных, причем по сегодняшней встрече информация дублированная, по прошлому понедельнику все известно только со слов Ветрова.

— У вас же есть особые средства проверки…

— Есть, но мы можем иметь дело с теми, кто знает об их наличии. То есть я почти убежден, что мы именно с ними и имеем дело, только не знаю наверняка, способны ли они этим средствам противодействовать. Дальше переходим, условно говоря, к противнику. Что о нем известно? Давай, перечисляй.

— Называется Николаем, рост примерно 185, вес в районе 90 килограмм, волосы темно-русые, лицо загорелое, небритое, одевается неопрятно.

— Это внешность. Зайдет к какому-нибудь специалисту вроде нашего Соломоныча, и через часок выйдет румяным блондином с гладковыбритыми щеками или, наоборот, с русой бородой. Насчет одежды можно вообще речи не вести. Завтра увидишь его в костюмчике от Кардена и не узнаешь. Нет, давай припомним, что он уже продемонстрировал.

— Вышел на Ветрова.

— Правильно, это исходное обстоятельство. В описании Никиты все выглядит как стопроцентная случайность. Случайно толкнул под руку, случайно выбил и подобрал визитную карточку, увидел и запомнил номер моего сотового, но последним пока не воспользовался. Затем — опять же, по докладу Никиты, других сведений нет — задал ряд глупых вопросов, сообщил кое-что о себе и назначил новую встречу. То, чем он интересовался, показывало только то, что он обо мне где-то вполуха слышал. Согласен?

— Конечно, только вот насчет клички «Чудо-юдо» придумал.

— И соврал, что когда-то работал в ЦТМО.

— Ни одного такого не помню, — уверенно заявил Владимир Николаевич. — За все время существования Центра, с 1982 года, все, кто увольнялся, были старички преклонных годов. А этому на вид больше сорока не дашь, пожалуй, даже моложе.

— Потом сказал, будто это был «другой ЦТМО». Но другого-то не было, это мы точно знаем. С другой стороны — не ошибся в словесном портрете, назвал точную дату рождения. Кое-какие черты характера верно подметил. А вел себя, по описанию Никиты, как круглый дурак. Плюс доложил, что недавно выписан из дурдома.

— Но это в описании Никиты… — мягко заметил Владимир Николаевич. — Как он подал, так мы и скушали…

— Я лично это не проглотил. Тем более что все это могло идти от Светочки-Булочки.

— Вы ее не поэтому изолировали?

— В частности и поэтому тоже… Вернемся к нашим баранам. Происходит вторая встреча. Часть вопросов задается с явным знанием ответов — насчет девичьей фамилии Танечки и Мишкиной фирмы. В основном блоке из пяти пунктов один вопрос касается структуры ЦТМО, второй — одного из моих бывших подчиненных, третий — штуковины, которую я разыскиваю с 1986 года, но не имею понятия, что она собой представляет, четвертый — трех самых секретных разработок, ведущихся в центре. Наконец, пятый — насчет моего сына Мити, погибшего в 1963 году. Причем Никита утверждает, что этот самый Николай очень похож на Мишку. Вот тебе вся фактура, которая есть. Анализируй, с задачей определить цель разработки противника, если таковая имеется.

— Самая первая версия, которая так и просится, — простой шантаж. Николай — подставная фигурка, которой пользуются, чтобы нас попугать своей осведомленностью и угрозой разоблачения.

— Шантаж — это средство, а не цель, — напомнил Баринов. — С его помощью противная сторона должна чего-то добиваться. Чего, на твой взгляд?

— Это смотря кто за ним стоит… Если господин Соловьев и иже с ним, то, наверно, требованием отступного не ограничатся. Будут навязываться в долю, условно говоря, с перспективой вообще взять дело под контроль.

— Оценка «хорошо», — сдержанно похвалил Баринов. — А если не Соловьев?

— Тогда, скорее всего, цель шантажа — просто содрать деньги.

— Еще версии?

— Возможно, попытка внедрения… — произнес Владимир Николаевич. — Подобрали хлопца, внешне похожего на вас и вашего сына, постараются убедить, будто он чудом выжил.

— «Двойка», — покачал головой Сергей Сергеевич. — Крайне неубедительно. Внедрять таким образом агента могли бы только те, кто ровным счетом ничего обо мне не знает. А они знают, и много. И, пожалуй, если имеют сведения о том, что Митя существовал, могли бы знать и об обстоятельствах его смерти. А они, увы, исключают все версии «чудесного спасения»…

Баринов мрачно помолчал, должно быть, еще раз пережив трагедию 35-летней давности, а потом добавил:

— К тому же они должны были бы догадаться, что даже если б я не разоблачил с ходу этого гаврика, то отодвинул бы его от себя достаточно далеко и уж наверняка не стал бы вводить в руководящее ядро ЦТМО. А внедрять им кого-то нужно именно в верхний эшелон, потому что иметь более-менее полное представление о ЦТМО можно только оттуда. Гораздо проще готовить внедрение не со стороны, а попытаться поднять наверх кого-то из числа тех, кто уже находится в секторах Центра. То, что такие осведомители есть, несомненно, раз они, как показывают вопросы, так много о нас знают.