Леонид Влодавец - Фартовые деньги

Ночью Юлька вдарилась в сумасшествие из одной только злости на Механика. Если б он демонстративно не прилип к Райке, то Епиха и по сей день оставался бы мальчиком. И поначалу Юлька, даже усевшись верхом на Лешку, ничего особо приятного не испытывала. Но когда Механик вовсю взялся ублажать Раису, которая начала сладко постанывать и ворочаться, Юлька от одной злости начала себя заводить и до того разогрелась, что ревность и мстительность перешли в азарт, а затем в бурную страсть, которая так и заплескала из этого кипящего организма… Если б она прогнала Епиху после первого раза, может быть, сейчас ей было бы легче. Но она осталась лежать рядом с ним, думая, что пацаненок больше ничего не сумеет. А Епиха, чуток отлежавшись, взял да и сам к ней потянулся. И Юлька не воспротивилась, отдалась — и в физическом плане не пожалела. После чего уже почуяла, что ее тянет к этому мальчишке. Поэтому, если б Епиха не сумел еще раз собраться, то ей, пожалуй, стало бы досадно. Но он собрался, и получилось так, что Юлька отчетливо осознала: как мужик Епиха ее устраивает больше, чем Механик. Но любовь к Еремочке-Олеженьке при всем при этом осталась. Сильная и до определенной степени чистая, как ни парадоксально это звучит. Эта самая любовь требовала от Юльки покаяться, предложить Механику наказать ее самым жестоким образом, даже убить, если на то будет его воля. И, уж конечно, сие высокое чувство настаивало на том, чтоб послать Епиху далеко и надолго, а ежели будет приставать, то разделаться с ним так, чтоб не тянул больше к ней ни рук, ни всего остального.

Однако инстинкт — зловредное и животное влечение! — нашептывал Юльке, что она ничего ужасного не совершила. И более того, убеждал, что она кругом права. Ему вторил разум, вроде бы взявший на себя роль арбитра, хладнокровно все взвешивающего и сравнивающего. Дескать, раз Ерема придумал этот групповой брак и первым привел Райку, то у нее, Юльки, есть моральное право ответить тем же. В конце концов никто ни с кем не расписан и не обвенчан. Этот же разум подсказывал, что две пары — это более прочно, чем одна тройка.

Так или иначе, но унять взбаламученность внутри себя Юлька не могла. Наверно, если б ей удалось выбрать момент и потолковать тет-а-тет с Механиком, все бы как-нибудь устаканилось. Но Механик был весь в делах и разъездах, сейчас вот опять укатил куда-то. А Епиха, как назло, все время крутился поблизости и так откровенно пялил глаза, что Юльке приходилось прилагать немало сил, чтоб сохранять показную невозмутимость. А это даже при сибирском характере не так-то просто.

Конечно, была еще одна участница событий на чердаке — Райка. В конце концов, она тоже лицо заинтересованное и могла бы подсказать верное решение, тем более что баба бывалая и опытная. Как-никак два раза замужем побывала. Но поскольку ей в нынешней ситуации больше всего светило хапнуть Механика в персональное владение, дожидаться от нее благородных жестов не приходилось.

Наверное, можно было излить душу Анютке. В конце концов для того и существуют подружки, чтоб доверять им всякие девичьи тайны. Но Юлька сильно сомневалась, что кузина, которая никакой практики в половых вопросах — окромя мытья полов! — не имела, могла посоветовать что-нибудь дельное. К тому же известно: лучшая подружка — это подушка. Потому что языком не треплет.

Оставалось одно: объясняться с Епихой. Но что этот сопляк сможет понять? Ему лишь бы сунуть…

Когда Епиха со свистом промчался мимо нее к речке, Юлька сумела разглядеть его лицо. Да, похоже, разозлился юноша. Уж не топиться ли побежал? Хотя Юлька не очень верила в такой вариант развития событий, все-таки забеспокоилась. Как бы ни злилась она на Лешку, все-таки до того, чтоб ему смерти желать, еще не дошла. Поэтому Юлька сказала Анюте:

— Присмотри за этим недомерком! — Она мотнула головой в сторону недоуменно хлопающего глазами Шпинделя. — Я сбегаю, разберусь, в чем дело…

Длинные Юлькины ноги легко сорвали ее с места и понесли следом за Епихой.

— Дурдом какой-то! — пробормотала Анюта. — Что случилось?

— Не знаю… — оторопело выдавил Шпиндель. — Шли-шли, говорили-говорили, а потом он вдруг побежал. Ни с того ни с сего… Он вообще какой-то странный сегодня.

— По-моему, — убежденно заявила Анюта, — ничего странного в этом нет. Он целый день на Юльку таращится. Влюбился, наверно.

— А она что за ним побежала? — глупо спросил Шпиндель, как будто ничего не видел и не слышал, находясь в трех метрах от места событий.

— Наверно, подумала, будто у него стресс… — важно произнесла Анюта тоном профессора психологии. — Или фрустрация.

— Хруст… чего? — Шпиндель, как известно, не имел даже законченного среднего образования.

— Не «хруст…», а фрустрация, — поправила Анюта все тем же менторским тоном. — Когда устремления личности сталкиваются с чем-либо непреодолимым, возникает такое напряженное состояние психики…

— Короче, когда крыша едет, — резюмировал Шпиндель. — А чего у него могло быть непреодолимого?

— Ну, должно быть, — высокомудро произнесла Анюта, — у Алеши возникло либидо в отношении Юли. А поскольку реализовать его он не в состоянии — то наступило состояние фрустрации, которое заставило его побежать очертя голову…

— А что такое «любидо»? — заинтересованно произнес Шпиндель, аж прибалдев от такой загрузки. Он даже что такое «биде» еще не знал, а про «либидо» вообще впервые слышал.

— Не «любидо», а «либидо», — еще раз скорректировала госпожа студентка. — Ну, это научный термин, обозначающий сексуальное влечение. В подростковом возрасте оно очень часто вызывает психические кризисы. Которые при особо экстремальном развитии могут даже привести к попыткам суицида.

— Чего-чего? — Шпиндель не решился произнести очередную Анютину заморочку. Про «стрептоцид» он слышал, про «геноцид» тоже, а вот насчет «суицида» был не в курсе. Однако проводить аналогии его мозги умели. Он знал, что «геноцид» — это когда какой-нибудь народ режут под корень. Знал и то, что стрептоцид уничтожает микробов-стрептококков. То есть стало быть, «…цид» — означает «уничтожение». А вот первая половина слова «СУИцид» изрядно смахивала на слово «суй», которое было созвучно с совсем неприличным словом. Неужели Епиха решил себе это самое оторвать? Из-за либидо с фрустрацией?! Хрен его знает, до чего бы еще малограмотный Шпиндель додумался, если б Анюта не объяснила:

— Суицид — это самоубийство. В период полового созревания у подростков на почве нереализованного либидо очень часто складываются комплексы неполноценности, которые, в свою очередь, порождают суицидальные устремления.

— Может, побежим за ними? — заволновался Шпиндель.

— Беги, если есть настроение, — сказала Анюта, — но я лично предпочитаю не вмешиваться. Сами разберутся.