Виталий Зорин - Карантин

– Все спокойно. Светает…

– Прикрывай мой выход. Как махну рукой из машины, сорви заглушку с аэрозоля, часть распыли в душевой, а остаток в комнате. И – быстро ко мне.

– Будет сделано, мой дженераль! – отрапортовал Никита, бравадой настраивая себя на отход из Каменки с боем. По всем раскладкам без серьезной потасовки с перестрелкой у них ничего не получится.

– С богом, – Алексей забросил ремень сумки на плечо и выскользнул за дверь.

На этот раз он действовал быстро и без игры на публику. Стремительно подскочил к «Жигулям», швырнул на заднее сиденье сумку, а затем туда же споро перегрузил из багажника оружие и боекомплект. И минуты не прошло, как он уже сидел за рулем и махал в открытое окно Полынову.

Никита не заставил себя ждать. Сорвал колпачок с баллончика аэрозоля, обрызгал душевую, кровати в комнате и, оставив шипящий баллончик на столе, выскочил из домика. В два прыжка преодолев расстояние до «Жигулей», плюхнулся на переднее сиденье и захлопнул дверцу.

– Как обстановка?

– Тишь и гладь. Никого нет, – успокоил Алексей. – Держи. – Он положил на колени Никите автомат. – Так куда, говоришь, наш ночной «гость» пошел?

– К дамбе.

– Тогда нам – в другую сторону… Понятно, что посты выставлены на всех дорогах, но по идее на дамбе – основная засада. Авось прорвемся…

Мотор «Жигулей» неожиданно заработал ровно и мощно, и Никита понял, что Алексей делал утром под крылом капота. Вчерашнее фырчанье мотора было такой же игрой, как и сегодняшние «потягушечки» на крыльце.

Алексей вывел машину с территории Дома отдыха и погнал ее вверх по склону холма по грунтовой дороге.

Был тот самый предрассветный час, когда ночь уступает права дню и лунный свет меркнет в лучах еще не взошедшего солнца. Время между первыми и третьими петухами; время смены серых красок лунной ночи на цветные краски дня; время, когда потревоженные поляризованным светом ночного светила лунатики наконец спокойно засыпают; время, когда фантастические страхи ночи уступают реальным ужасам дня. Самое опасное время, потому что оно успокаивает сознание, рассредоточивает внимание, расслабляет. Не напрасно люди, страдающие бессонницей, засыпают под утро. И не случайно Гитлер начал войну с СССР в четыре часа утра и готовил генеральное наступление под Сталинградом под утро…

– Вон с того холма за нами сейчас должны наблюдать. – Алексей мотнул головой в сторону пологой возвышенности за водохранилищем. – Очень удобная позиция. Возьми рацию в «бардачке», авось повезет переговоры услышать…

«Повезло» сразу – Никите и искать по диапазонам не пришлось. Еще одно подтверждение, что Алексей в Каменке не первый раз. Рация была настроена на волну, на которой велись переговоры между подразделениями войск в Каменной степи, – видно, в предыдущие посещения Каменки Алексей «баловался» радиоперехватом.

– ..уходят в сторону Третьего! – рявкнул кто-то из рации. – Третий, ты меня слышишь?!

– Третий понял, – коротко ответил другой голос.

– И мы поняли, – спокойно констатировал Алексей. – Значит, я был прав, на этой дороге нас не очень и ждали.

Дорога вильнула, пошла вокруг холма, и водохранилище скрылось из виду.

– Готовься, – сказал Алексей. – Я думаю, пост за ближайшим поворотом.

Никита перевесился через спинку сиденья и взял из ящика пару гранат.

Справа от дороги тянулся неглубокий овраг с голыми глинистыми склонами, слева высился холм, поросший высохшим разнотравьем. И нигде ни кустика, ни деревца. Плохое место для засады, и это радовало.

«Только бы они машину поперек дороги не поставили, – подумал Никита. – Мороки не оберешься, всех придется убирать…»

К счастью, его опасения не оправдались. Машина, армейский «уазик», стояла на обочине у оврага. С первого взгляда пост ничего особенного собой не представлял – вроде бы обыкновенный армейский патруль, блокирующий дороги к месту маневров, чтобы любопытствующим гражданским на личном транспорте не досталось по голове учебной болванкой.

Один патрульный в белой каске армейской автоинспекции стоял, вальяжно прислонившись к дверце машины, двое других отдыхали в салоне. Завидев приближающиеся «Жигули», стоявший патрульный деланно зевнул, отлепился от дверцы и, шагнув на середину дороги, лениво поднял жезл. В общем, рутину армейских будней он сыграл достоверно. Зато двое в машине даже не пошевелились, и это было нехорошим симптомом.

«Нет, ребята, нас на мякине не проведешь, – подумал Никита. Его охватил азарт предстоящего боя. – Мы и не такие „мышеловки“ в два счета проходили…»

Алексей начал притормаживать, но, когда до патрульного осталось метров пять, дал полный газ. Патрульный ушел от столкновения в на зависть красивом акробатическом прыжке, подтвердив тем самым, что к армейской автоинспекции он не имеет никакого отношения. Полынову ничего не стоило «срезать» его в полете автоматной очередью, но это было бы грубейшей ошибкой. Точно с такой же легкостью двое спецназовцев в «уазике» в момент изрешетили бы «Жигули». Поэтому, как только Алексей дал газ, Никита швырнул гранату в открытое окно «уазика» и успел увидеть, как спецназовцы с поразительной синхронностью стремительно выбросились из машины в овраг и покатились по склону, тарахтя по окаменевшей от засухи глине так ни разу и не выстрелившими автоматами. Умные ребята и вымуштрованы хорошо – граната против автомата – все равно что лом против рукопашного приема. В умелых руках, конечно.

Не дожидаясь взрыва, Полынов швырнул назад на дорогу и вторую гранату – это чтобы заставить и первого, больно прыткого спецназовца, отпрыгнувшего на склон холма, вжаться в землю и отбить у него желание открыть огонь вслед уходящей машине.

Грохнул один взрыв, второй, просвистели осколки, с противным визгом лопнуло заднее стекло «Жигулей», и тут же громыхнул третий, более мощный, взрыв.

Почему-то бензобак «уазика» взорвался чуть позже.

Бывает…

Никита оглянулся. Нет, не осколок гранаты разбил на излете заднее стекло. В его левом углу, расходясь трещинками классической паутины, зияло пулевое отверстие. Отчаянный, видно, парень оказался первый спецназовец, и когда только пистолет из кобуры выхватить успел? В прыжке, что ли? Но главное – головы своей не пожалел, во время взрывов гранат стрелял, будто Родину защищал. Дурак, спутал отечественную войну и ведомственные разборки силовых министерств. Никто твое геройство не оценит, не тот случай, чтоб Родину поминать и буйной головушкой ради чьих-то политических амбиций рисковать. Хотя именно такие сорвиголовы и гибли первыми, как в Афганистане, так и в Чечне, наивно уверовав, что выполнение идиотских приказов правительственных чиновников – это и есть интернациональный долг, помноженный на высокую патриотическую идею.