Александр Тамоников - Тени прошлого

Больше вопросов у бойцов не было. Да и Баганян задал свой только из-за того, чтобы показать себя. Никто из сержантов и солдат не думал, что эта колонна подвергнется нападению. Раз ничего не произошло вчера, то не случится и сегодня.

Бутаев приказал Гобрику ввести личный состав в парк.

Сам пошел следом вместе с заместителем и спросил:

– Как ты, Миша?

– Ты что имеешь в виду? Болит ли голова после ста граммов спирта или вообще?

– Вообще. Со спирта твоей голове еще рано болеть. Вот через годик-другой при постоянном употреблении и башка гудеть станет, и похмелье душить начнет. А сейчас что тебе от глотка спирта?

– Вообще тоже все нормально.

– Только настроение не ахти, да?

– Нормальное настроение.

– Я не слепой. Или вдруг тоска по невесте накатила? Такое в начале службы здесь бывает. Но проходит. Хуже будет после отпуска, если, конечно, невеста к тому времени у тебя еще останется.

– Гена, я же сказал, все нормально, значит, так оно и есть.

– Ну и ладно. Чего нервничаешь? Ага, понял! Вчера же почта не работала, стало быть, ты письма от девушки не получил. Угадал?

– Не приставай, Гена.

– Угадал. Зато сегодня, как вернешься, два письма получишь. Целую повесть о любви неземной.

– Прекрати!

– Молчу.

Офицеры вошли в парк. Гобрик построил бойцов у машин.

Там же находился заместитель командира полка по тылу.

– Лейтенант Козырев, у вас часы есть? – спросил он.

– Так точно, товарищ майор.

– А вы хоть иногда смотрите на них?

– Иногда смотрю.

– Сколько сейчас времени?

Тут в разговор вступил старший лейтенант Бутаев:

– А в чем дело, товарищ майор?

– В том, старший лейтенант, что зампотеху надо инструктаж провести, а мне – проверить накладные на продукты. А время восемь двадцать!

– С документами все в порядке, товарищ майор, я смотрел. А командир роты контролировал погрузку, – сказал Козырев.

Левенко поморщился и заявил:

– Одно слово, бардак.

Бутаева так и тянуло сказать, мол, какой начальник, такие и подчиненные, но он смолчал. Зампотыл отличался вспыльчивым характером, а сейчас разборки не нужны были никому, в первую очередь бойцам, выходящим в рейс.

– Встаньте в строй, Козырев, и подготовьте документы, – приказал Левенко.

– Есть, товарищ майор.

Инструктаж и проверка заняли пять минут, так что заместитель по тылу напрасно нагнетал обстановку. Он даже успел посмотреть, что загружено в кузов головного «Урала».

Ровно в 8:30 колонна отправилась в рейс. Машины шли по вчерашнему маршруту, соблюдая тот же режим движения.

Козырев в начале пути включил радиостанцию, и сейчас она находилась рядом с ним. Бронежилет лейтенант с собой не взял, автомат поставил между ног.

В 8:45 машины подошли к переправе и без остановки преодолели ее.

Джабир Надри вызвал Тарбая и доложил:

– Русские прошли русло реки. Информация из Хакара подтвердилась. Всего четыре машины. Два «Урала», один «ЗИЛ-130» и мастерская на «ЗИЛ-131». Охранения нет.

– Принял. Переключай внимание на дорогу от Хакара.

– Да, Амир.

Табрай бросил гарнитуру заместителю и крикнул:

– Всем приготовиться! Гранатометчик!..

– Я, господин.

– Тебе, Хафад, задача ясна?

– Да, господин.

– Напомню. Один выстрел по летучке. Потом действуешь вместе со всеми.

– Возможно, мне придется стрелять второй раз.

– Ты должен сжечь эту машину с первого выстрела.

Снайперы Икрам и Габр, вооруженные советскими СВД, уже находились на огневых позициях.

– Ты, Икрам, добиваешь водителя и старшего летучки, – проговорил главарь банды.

– Да.

– Ты, Габр, бьешь по кабине головной машины. Затем оба переносите огонь на два других автомобиля. Пулеметчик!

– Я, командир.

– Ясир. Сперва ты бьешь по колесам всех автомобилей, затем по солдатам, которые попытаются укрыться. Атака одновременно с выводом групп прикрытия и животных. Помните, у нас не более двадцати минут на все.

С той самой молодежью, которой решил пожертвовать Табрай, была заранее проведена отдельная беседа. С ними говорил Куани. Потом он не без удивления доложил Табраю, что молодые люди готовы умереть за дело борьбы с неверными.

Тот кивнул и сказал:

– Их к этому готовили очень мудрые люди. Эти парни – настоящие фанатики. Их в Пакистане сейчас много. Они не боятся смерти, оттого безжалостны не только к русским, но и ко всем, кто не признает их идеи.

В 8:52 колонна миновала западный выступ лесного массива, окружавшего кишлак Арби, и вышла на открытое пространство.

– Прибавь скорости. Но немного, до пятидесяти километров, – приказал Козырев водителю Гисаяну.

Тот кивнул и легонько надавил на педаль газа.

Лейтенант неловко повел рукой, задел гарнитуру радиостанции и наушники упали на пол. Он нагнулся, чтобы поднять их.

В это время справа прогремели очереди и одиночные выстрелы. Сзади раздался взрыв. «Урал», в котором находился Козырев, повело вправо.

Лейтенант поднялся, взглянул на Гисаяна и похолодел. Тот уткнулся в руль. Его голова была разбита пулей. «Урал» уткнулся бампером в большой валун на обочине.

Козырев посмотрел в зеркало заднего вида. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Летучка пылала огромным факелом. В кюветы уперлись второй «Урал» и «ЗИЛ-130».

Лейтенант бросил взгляд вправо. По полю бежали моджахеды, из леса бил пулемет. Сзади боевиков еще люди. При них целый табун лошадей и мулов.

Лейтенант заставил себя откинуть мертвое тело Гисаяна на спинку сиденья. Потом он открыл дверку с его стороны, вытолкнул труп в пыль обочины, схватил радиостанцию, автомат и вывалился следом.

Козырев сделал все это машинально, но вовремя. Как только он оказался под прикрытием левого переднего колеса, кабину начали рвать пулеметные очереди.

Козырев бросил взгляд вправо. Там Быстров и Шанин тоже лежали за передними колесами и дергали затворы автоматов. Остальных больше не было. Старших машин выбили снайперы, летучку сжег гранатометчик. Гобрика и Светлова, скорее всего, достал пулемет.

Быстров и Шанин открыли огонь.

Лейтенант включил станцию, вызвал Бутаева и прокричал открытым текстом:

– Гена, колонна обстреляна со стороны зеленки и поля у кишлака Арби. Духи применили гранатомет, летучку сожгли. Я вижу в живых только двоих. Духов рыл двадцать, у них работает пулемет. Атаку ведут двумя шеренгами. Мы под шквалом огня. У духов…

Станция, поврежденная пулеметной очередью, отлетела в сторону. Но Козырев уже успел передать информацию. Он схватил автомат, передернул затвор, откатился в канаву, выглянул оттуда.

Боевики были уже в двадцати метрах. Автоматы Быстрова и Шанина смолкли. Лейтенант посмотрел туда, оттуда они вели огонь, и стиснул зубы. Оба бойца лежали, раскинув руки.