Александр Тамоников - Тени прошлого

– У меня сильно болит голова.

– С дочерью говорил, со мной не хочешь?

– Не могу. Болит голова.

– Я пришлю к тебе санитара. Он, конечно, не врач и даже не фельдшер, прошел только курсы санинструкторов, но поможет тебе. Потом поговорим. Советую сменить тон, лейтенант. Ты не можешь диктовать мне условия.

– Я ничего не диктую. О каких условиях ты говоришь? Хотя не отвечай, не надо, лучше действительно пришли санитара.

Табрай нагнулся к Козыреву.

– Ты должен усвоить, гяур, что твоя жизнь в моих руках. Захочу, будешь жить, не пожелаю, сдохнешь точно так же, как твои однополчане. Но они отправились на небеса, ничего толком не поняв, ты же будешь умирать медленно и мучительно. Не вынуждай меня. Да, мы привезли тебя сюда и оказали помощь. Но это еще не значит, что я решил подарить тебе жизнь. А санитар будет. Как и разговор. – Он поднялся и вышел из сарая.

Козырев отвернулся к стене. Угрозы главаря на него не подействовали.

«Убивать не станет, раз привез сюда, – подумал пленник. – Какие-то свои цели преследует. Если только не задумал провести показательную казнь. Это душманы практикуют часто. Об этом еще в штабе округа на лекциях предупреждали. Но для меня казнь – избавление. Пусть мучительное.

Впрочем, сейчас во мне проснулось желание жить, и причиной тому девушка Ламис, дочь этого чудовища. Она так похожа на Ольгу. А может, это обманчивое впечатление?

Все очень неожиданно. И светло. Да, именно так. Она появилась, и в сарае стало светлее. Что это такое?»

Его размышления прервал гортанный голос. Пришел тот человек, который вытаскивал из него осколки. Он что-то говорил на своем языке.

Санитар сделал ему укол. Потом он осмотрел раны пленника, что-то сказал, собрал свою сумку и вышел из сарая.

Вновь появился главарь. Какой-то парень поставил перед топчаном табурет.

Табрай присел, отпустил слугу, посмотрел на лейтенанта и спросил:

– Ну так что, Михаил Козырев, будем говорить?

Лейтенант вздохнул.

– Придется.

– Я задал вопросы, отвечай!

Козырев рассказал о себе, опустив лишь свои отношения с Ольгой. О ней теперь надо было забыть. Со вчерашнего дня у нее началась новая жизнь. Да и у него тоже.

Табрай выслушал и уточнил:

– Так ты воспитывался в детском доме?

– Да.

– Родителей не помнишь?

– Нет. Я всегда был один. Оттого и пошел сначала в суворовское, а затем в военное училище.

– Сюда попал по своей воле?

– Ты неплохо говоришь по-русски. Учился у нас?

– Это не имеет отношения к нашему разговору. Я спросил, ты попал в Афганистан по своей воле?

– Да.

– Мог отказаться?

– Мог. Но не отказался.

– Почему? Хотел повоевать?

– Офицер должен быть там, где идет война, а не отсиживаться в тылу.

Табрай хмыкнул и спросил:

– На войне? Даже если она захватническая?

Козырев взглянул на Табрая.

– Кто кого захватил?

– Не задавай глупых вопросов. Сам все прекрасно понимаешь.

– Понимаю. Замечу, что советские войска находятся здесь по приглашению законного правительства.

– Правительства, устроившего переворот?

– Революцию.

– Ты член партии?

– Да.

– По убеждению?

– Не знаю, возможно.

– Но сам вступил в КПСС, никто тебя не заставлял?

– Это как посмотреть. В военном училище старались как можно больше курсантов принимать в партию. Политорганы считали, что командиры должны быть коммунистами. Без членства в КПСС продвинуться по службе невозможно.

– Да, знаю.

Козырев нашел в себе силы, приподнялся и спросил:

– Скажи, командир, зачем ты взял меня? Почему не добил? Хочешь иметь заложника, чтобы при случае обменять на кого-то из своих, попавших в плен? Или заставишь работать где-нибудь на руднике? Учти, это у тебя не получится.

– Что конкретно? Обменять на своего или заставить работать?

– Ни то ни другое.

– Заставить работать, возможно, и не получится. Я много повидал русских, знаю, что вы лучше подохнете в зиндане, чем станете рабами. Не все, конечно, хотя ты относишься к тем, кто предпочтет смерть. А вот обменять?.. Ты не нужен своим?

– Я не тот, на кого можно обменять какую-то вашу важную фигуру. Да и зачем советскому командованию предатель?

Табрай удивленно поднял брови.

– Ты предал своих? Что-то я этого не заметил. Может быть, сотрудничал с нашими?

– Нет, я никого не предавал, ни с кем не сотрудничал. Но из меня сделают предателя. Так проще для политорганов и особого отдела. Даже не предателя, а труса, который сдался, когда погибали его подчиненные. Доказывать обратное некому. Так что если ты рассчитывал на что-то в отношении меня, то зря. Если же ты считаешь, что я буду воевать на вашей стороне или натаскивать новобранцев, то ошибаешься. Я не стану этого делать. Кстати, как мне тебя называть?

– Господин Табрай.

– У меня никогда не было господ. И не будет.

– Хоп! Тогда по имени, Амир. Ничего не имею против.

– К чему все эти базары, Амир? Прикажи своим людям расстрелять меня.

– Ты забыл, что если я решу тебя убить, то подыхать ты будешь мучительно и долго?

– Пусть так! Тем более у тебя есть для этого повод. Ведь я лично пристрелил пять твоих бандитов.

– Ты называешь бандитами людей, которые воюют с оккупантами? Они защищали свою землю. От кого вы пришли освобождать нас?

– Я офицер, обязан выполнять приказ. Мы пришли помочь вам навести порядок в стране. Не только воюем с моджахедами, но и строим мосты, дороги, предприятия, школы, больницы. Проводим свет, чтобы люди в таких вот кишлаках не жили как несколько веков назад, используя глиняные светильники.

Табрай повысил голос:

– А вы спросили нас, нужны нам эти дороги, мосты, школы, больницы? Помочь вы хотели? Так прислали бы специалистов. А что сделало ваше правительство? Оно ввело войска. Нам не надо ничего, офицер, мы жили как могли и как хотели. Вы нарушили весь наш уклад. Да, ваша армия сильная. Но порядок держится не на оружии. Тем более чужом. Мы сами справились бы со своими проблемами. Но вы не дали, стали навязывать нам свои законы. Однако хватит. Я узнал, что хотел.

– Мне готовиться к смерти? – спросил Козырев.

– Ты воин, должен быть готов к ней всегда.

– Я готов, хотел знать, сколько осталось.

– Это знает только Всевышний.

– И ты.

– Я еще не принял решение, что делать с тобой. Пока лечись, потом посмотрим. Убить тебя я всегда успею.

– Еще один вопрос.

– Если один, то спрашивай.

– Как ты объяснишь семьям тех бойцов, которых я убил, что сохранил мне жизнь?

– Это не твоя забота, – сказал главарь, поднялся и вышел из сарая.

Появился мальчишка, подхватил табурет и выбежал следом за хозяином.

Козырев выключил свет, откинулся на подушку и подумал, что на свете нет ничего хуже неизвестности. Препарат, введенный санитаром, снял головную боль, и Михаил уснул. Странно, но ему впервые снилась не Ольга, а афганская девушка Ламис.