Андрей Воронин - Груз 200

– Стоять, – сквозь зубы процедил полковник.

Отданная вслух команда заставила его немного прийти в себя. Он остановился, переводя внезапно сделавшееся тяжелым и учащенным дыхание, снял кепи и утер рукавом бушлата разом вспотевший лоб.

В голове у него, как пузыри со дна гнилого болота, всплывали и лопались на поверхности сознания знакомые с детства перлы народной мудрости, которые все, кого он знал, и сам он в том числе, постоянно к месту и не к месту вворачивали в любой разговор. До поры кувшин воду носит. Шила в мешке не утаишь. Сколь веревочке ни виться, все равно конец будет…

Если где-то в Москве кто-то наконец наткнулся на один из отправленных им гробов, федералы вполне могли предпринять расследование. Оставалось непонятным, как они могли выйти на чеченцев, минуя его, полковника Логинова, но, раз он до сих пор был цел и невредим, так оно, видимо, и произошло. Чеченцев спугнули, и они принялись с присущей им решительностью рубить концы. Это могло означать только одно: за жизнь полковника Логинова теперь никто не дал бы и ломаного гроша. Славин и его придурки были просто исполнителями, мелкой сошкой. Они понятия не имели о том, что именно находится в гробах, которые они собственноручно грузили в транспортные вертолеты на полевом аэродроме, и тем не менее их прикончили, а трупы сожгли. В том, что его подручные мертвы, полковник почти не сомневался. Будь это не так, они непременно крутились бы возле огня, имитируя бурную деятельность, оправдываясь и возмущаясь. Но их нигде не было, они даже не потрудились отогнать от пылающего дома машину… Не в самоволку же они ушли, в самом-то деле!

Полковник вдруг заметил, что столбом стоит посреди разрушенной, совершенно нежилой улицы, сжимая в руке бесполезный пистолет. Он не помнил, как вынул оружие из кобуры, но оно было у него в руке и даже стояло на боевом взводе. Тело действовало само, махнув рукой на парализованный ужасом мозг, и это было из рук вон плохо. Так можно было наломать дров.

Он мысленно приказал себе успокоиться и думать, но из этого мало что вышло. Для того чтобы думать, у него было маловато информации. Он даже не знал, верна ли его догадка. Возможно, он напрасно перепугался, и трое божедомов уже наутро приплетутся к нему с виноватыми, бледными с перепоя, помятыми мордами. Ах, как это было бы чудесно! Можно было бы ограничиться парой зуботычин, спустить дело на тормозах и с чистой совестью заняться сворачиванием бизнеса. Денег он заработал предостаточно, а риск сделался непомерно большим. Хватит, господа, хватит Лечь в госпиталь, сунуть главврачу куш и выйти в отставку по состоянию здоровья. Вернуться домой и весь остаток жизни стричь купоны и ловить рыбку на подмосковной даче – что может быть лучше? А крепкий тыл нашим доблестным передовым частям пусть обеспечивает кто-нибудь другой.

Ну а если божедомов все-таки убили?

Он не успел додумать эту мысль до конца, потому что в развалинах по правую руку от него вдруг что-то зашуршало, хрустнуло и с негромким стуком посыпались обломки кирпича. Полковник сильно вздрогнул и вскинул пистолет на уровень глаз, до боли всматриваясь в кромешную темень. Разумеется, он не смог как следует разглядеть даже собственную руку с пистолетом – видно было только размытое пятно на месте голой кисти, чуть более светлое, чем окружающий мрак.

Звук повторился, и теперь полковник окончательно убедился в том, что это не бродячая кошка или собака, которой почему-то не спалось ночью. То, что он слышал, могло быть только человеческими шагами. Где-то справа все еще продолжалась перестрелка, позади слышались голоса собравшихся у горящего дома солдат и треск рушащихся балок, но все эти звуки разом перестали существовать для полковника. Он слышал только крадущиеся шаги того, кто приближался к нему из темноты.

– Стой, – властным голосом приказал полковник. – Кто идет?

– Тише, – свистящим шепотом ответила темнота. – Не кричи, полковник. Это я, Аслан. Надо поговорить. Где ты? Ничего не вижу.

Логинов расслабился, но тут же снова собрался в тугой комок нервов. Аслан – это, конечно, хорошо, но если Славина и его людей убили чеченцы, то Аслан наверняка был причастен к этому убийству. И кому поручить ликвидацию полковника Логинова, как не связному, которого он знает и которому привык доверять? Поэтому полковник покрепче перехватил рукоятку пистолета уже начавшими замерзать пальцами и изо всех сил прищурил глаза, пытаясь разглядеть чеченца.

– Да здесь я, – нетерпеливо ответил он с ноткой начальственного раздражения в голосе, – на дороге.

Замолчав, он сделал два осторожных шага в сторону на тот случай, если Аслан сойдет с ума настолько, чтобы стрелять на голос. На втором шаге грязь под его левой ногой предательски чавкнула, и он едва сдержался, чтобы наугад не выпалить в темноту.

Он обнаружил, что мало-помалу начинает различать в темноте очертания окружающих предметов. То ли страх включил в нем какие-то таинственные механизмы, чудесным образом обострившие зрение, то ли глаза просто привыкли к темноте после яростного блеска пламени, но он уже более или менее отчетливо видел полуразрушенные дома и покосившиеся заборы, между которыми пролегла топкая лента разбитой дороги. На правой стороне улицы у обочины громоздился какой-то угловатый предмет странно знакомых очертаний, и полковник вспомнил, что там валяется остов сгоревших дотла “Жигулей”, весь изрешеченный пулями. Говорили, что на этой машине из селения пытались вырваться пятеро вооруженных боевиков, но никого, кто наблюдал бы инцидент собственными глазами, полковник не встречал, так что “Жигули” вполне могли быть расстреляны мимоходом, просто от нечего делать.

От скелета сгоревшей машины отделился темный продолговатый силуэт и осторожно двинулся к полковнику. Только теперь Логинов сообразил, что Аслан, который не стоял возле горящего дома, пялясь на огонь, с самого начала видел все его странные маневры, и поспешно опустил пистолет, сделав обманное движение рукой, как будто клал оружие в кобуру.

– Ты что, приятель, – тихо сказал полковник, косясь по сторонам, – совсем спятил? А если нас с тобой увидят?

– Не увидят, – сказал Аслан. – Пожар интереснее. Дело срочное, полковник. Славин тебя сдал.

– Кому? – холодея, спросил Логинов.

– Не знаю. Какой-то капитан в очках. Вроде бы из ФСБ.

– Так вроде бы или из ФСБ? – сердито переспросил полковник.

Ему вдруг подумалось, что здесь, на занятой федеральными войсками территории, Аслан – единственный, кому известна его роль в афере с цинковыми гробами. Если, конечно, не считать Славина и его подчиненных. Что-то подсказывало полковнику, что о старшем прапорщике можно спокойно забыть.