Андрей Воронин - Шальные деньги

Кругловский вспомнил пословицу и улыбнулся: “У богатых мало друзей, но очень много родственников, и преимущественно все они – бедные”.

«Спрятать деньги дома? – задумался Кругловский. – Жена найдет, она дом знает лучше, чем я. Спрятать на даче? Опасно, там я неделями не бываю. Вдруг кто-нибудь на них наткнется, или пожар случится, или наводнение. Держать деньги на работе в сейфе – последнее дело. Хоть ты носи их с собой!»

Психиатру показалось, что во всем мире не существует такого места, куда не доберутся посторонние, и от этого ему сделалось грустно. Он, как настоящий врач, принялся анализировать свое поведение: “Что это я разволновался? Радоваться надо, а я нервничаю, волнуюсь, переживаю. Я стал богатым, а свое богатство показать не могу ни жене, ни детям, ни любовнице – в общем, никому. Тогда какой в нем смысл? А вдруг я до пенсии и не доживу, не смогу воспользоваться деньгами, значит, поступаю не правильно, если хочу зарыть их в землю. Кому-то деньги должны приносить счастье, в этом смысл их существования. Для этого их придумали люди. Поехать отдыхать вместе с любовницей не смогу: это всплывет мгновенно. Вернемся загорелые, разодетые в пух и в прах, даже дурак поймет, что к чему. А если показать деньги жене? На старость мне хватит и другой половины, которую Кривошеев на днях должен отдать. Жена меня не выдаст, смысла ей в этом нет никакого.

Съездим с ней в тот же Париж. Многие сейчас ездят. Купим самый дешевый тур, а уж там оторвемся”.

Но тут в памяти Виктора Феликсовича Кругловского всплыли все обидные слова, которыми обзывала его жена за годы совместной жизни. Он бросил складной ключ на лист бумаги, скрутил фигу и ткнул ее в окно, за которым виднелась плоская крыша его дома. “Не заслужила, чтобы я тебя по Парижам возил”.

"Неужели придется страдать вместе – и ей, и мне? Это уж слишком! Почему я-то должен страдать? Я добыл кучу денег, карьерой рисковал, у меня есть любовница, а я не могу оторваться”.

Психиатр заскрежетал вставными зубами, но не зря он изучал психоанализ, логику: “Мне должно быть лучше, чем ей, это справедливо. Значит, если я доставлю ей меньшее удовольствие, а себе большее, то поступлю справедливо. Я накажу ее, но она этого даже не заподозрит. Она будет мне лишь благодарна”.

Кругловский вздохнул с облегчением. Решение казалось ему идеальным.

Вечером психиатр появился дома с большим букетом цветов, которых не дарил жене уже лет пять. Та взглянула на мужа с подозрением:

– Это еще что за фокусы?

– Это тебе, дорогая, – ласково произнес Виктор Феликсович.

– Зачем деньги потратил? Если дают взятки, бери деньгами или продуктами.

Кругловский наивно рассмеялся.

– Это не все, дорогая.

Он запустил руку за пазуху, вытащил узкий конверт и подал его жене.

– Что это?

– Раскрой.

Женщина с удивлением извлекла из конверта собственный паспорт и две цветастые книжечки – авиабилет и турпутевку.

– Болгария, Солнечный берег, двадцать четыре дня, – прочитала она. – Сколько это стоит?

– Для тебя мне ничего не жалко, – картинно расставив руки, произнес Виктор Феликсович.

– Нет, ты мне объясни сначала.

– Один клиент щедрый попался, очень мне обязан, пришлось взять от него за услуги борзым щенком.

– Я к морю одна не поеду, – жеманно произнесла еще вполне привлекательная женщина. Психиатр состроил скорбную мину.

– Я бы с удовольствием с тобой туда отправился, но мне сделали выгодное предложение. Ты помнишь, я тебе рассказывал про Павла Малиновского?

– Тот, который в Питере в академии?

– Да, да, он. Возможно, на днях он пригласит меня в Питер. Есть временная, но денежная работа, поучаствовать в комиссии, заплатят много, возможно, валютой. Тысячу долларов.

Жена Кругловского едва сдержала радостный возглас. Сегодняшний день был полон для нее приятных неожиданностей и сюрпризов.

– И еще, – Кругловский сунул руку в карман и вытащил пять стодолларовых банкнот, – это тебе на расходы. Кстати, в путевке предусмотрен полупансион, на еду тебе тратиться не придется.

– Где ты, говоришь, это? – жена бросилась к книжной полке, сняла географический атлас и принялась изучать карту Болгарии.

"Клюнула, – решил Кругловский, – двадцать четыре дня я буду свободен”.

– Ты, конечно, извини, что не предупредил, но путевка была горящей, поэтому и обошлась немного дешевле, вот и на расходы тебе осталось.

– А ты как?

– Привезешь сувенир какой-нибудь. Огорошенная жена бросилась на шею мужу, расцеловала в обе щеки, в губы, затем заспешила на кухню, чтобы приготовить достойный ситуации ужин.

Кругловский ходил по квартире, держа руки за спиной, стараясь не выдать возбуждения и радостных ожиданий. Впервые в жизни он сумел избавиться от жены на целый месяц.

– То-то мне на работе все завидовать будут. Слышишь, Виктор.

– Не очень-то распространяйся, – строго приказал Кругловский, – а то еще начнут расспрашивать, откуда деньги взялись, что да как. Веди себя спокойно.

Кругловский и не подозревал, сколько нежности дремало в его жене. Ему пришлось пережить незабываемую ночь. Когда на утро он появился в больнице, первое, что спросила его секретарша:

– Плохо спали, Виктор Феликсович?

– Да, ночь выдалась ужасная, давление меняется, наверное, сегодня будет гроза.

– Об этом по радио ничего не передавали, – сказала Ирина.

– Мне никто не звонил из Москвы? – этот вопрос Кругловский задавал своей секретарше по несколько раз на день.

– Пока не звонили.

– Будем ждать.

Дождавшись обеденного перерыва, Кругловский заперся в кабинете вместе с секретаршей. Посадил ее на свой письменный стол, уткнулся влажным лбом ей в колени и загадочно произнес:

– У нас с тобой будет целый месяц.., я думаю, нам стоит съездить к морю. Секретарша оторопела.

– А жена?

– Она уезжает в Болгарию.

Девушке тоже хотелось за границу. В пыльном Пырьевске даже Болгария казалась недосягаемыми Канарскими островами.

– К какому морю мы поедем?

– Мы поедем вместе, выбирай сама. Психиатр медленно поднял голову и снизу вверх заглянул в глаза любовнице. У девушки даже мочки ушей порозовели. Она еще не верила в реальность близкого счастья, но оно не замедлило материализоваться – из кармана белого халата доктор Кругловский извлек перетянутую медицинской резинкой тонкую пачку американских долларов.

– Сколько здесь? – беззвучно спросила Ирина.

– Две тысячи, но отдыхать нам придется в России, чтобы в паспорте штампа не осталось.

– Я согласна, море везде одинаковое. Поедем в “Дагомыс”, его для иностранцев построили.

– Все, пиши заявление на отпуск. Они сели по разные стороны стола и написали два заявления. Заявление секретарши Кругловский завизировал тотчас, поставив размашистую подпись под крупно выведенным словом “согласен”.