Константин Козлов - Алмазы для ракетчика

Руднев начал новую операцию. Сам, на свой страх и риск, понимая, что для нее не требуется одобрения начальства. Уже само то, что он вышел на этого человека, было необычайным везением.

Как только постройки леспромхоза скрылись за поворотом, Давыдов достал магазин и подал Расулу:

— На, пристегни.

Некоторое время шли молча. Лес замер. Не было слышно ни птичьих голосов, ни звуков, обычных для человеческого жилья.

— А что, здесь какая-нибудь живность есть? — Кудрявых огляделся по сторонам.

— Какая угодно, — подтвердил лейтенант. — Волки, медведи, лоси, росомахи, ну, мелочь всякая — зайцы, лисы, птицы…

— На машине было бы лучше, — заключил Мишка.

На машине было бы действительно лучше. Туристский задор пропал через первые пять километров. Вначале солдаты фотографировались для дембельских альбомов на фоне северных красот. Кудрявых и Иванов делали бодрые зверские рожи, то брали автомат наперевес, то взваливали на плечи. Такие снимки больше бы подошли для журнала «Солдат удачи», нежели для передовицы «Красной звезды» с заголовком «Войска на марше».

Очень скоро это занятие им наскучило. А потом и вообще стало не до того. Ноги вязли в глинистом грунте, обувь промокла, лямки вещмешков стали натирать плечи. Автомат несли по очереди. Давыдов требовал, чтобы автоматчик шел в центре группы. Если вдруг какая-нибудь зверюга выскочит, то нападет на идущего с краю, и тогда вооруженный сможет отразить нападение. По воинским частям ходили неувядающие, с каждым годом обрастающие все новыми подробностями легенды о нападении росомах на пограничные дозоры. Количество пострадавших росло пропорционально силе воображения рассказчиков.

Через три часа сделали привал. Кудрявых отошел по своим делам в сторонку и наткнулся на проржавевшую каску. Обрадованный находкой, тут же нахлобучил ее и вернулся к товарищам.

— С войны осталась, — прокомментировал факт находки Давыдов. — Ребята с Северного рассказывают, что вокруг поста такого добра полно, тут у финнов с немцами какие-то базы были, кое-где их с боем выкуривали. До сих пор находят кости и оружие.

— Там больше ничего нет? — оживился Иванов. — Схожу посмотрю…

— Тут один сходил, наступил на мину-лягушку и стоял сутки, пока кто-то из грибников на него не наткнулся.

— Я осторожно. — Старшина уже ломился через еловую поросль к месту находки.

— Под ноги смотри…

— А что тут у немцев было? — поинтересовался Кудрявых.

— Не знаю, местных жителей в то время здесь почти не оставалось. Какой-то лагерь. Хотя до мурманской трассы далеко. В войну немцы старались перерезать железную дорогу на Мурманск. Поэтому бои шли жестокие. Финны тоже поддерживали немчуру, хотели оттяпать кусок территории. Они еще с финской войны на нас зуб имели, а тут как раз появилась возможность взять реванш. Хотя насчет реванша — тоже вопрос. Наши в финскую кампанию тут столько народа просто так положили, жуть берет. У меня здесь дед воевал, он рассказывал, как цепью на доты ходили. В Отечественную воевали уже умнее, но здесь условия боя специфические. Уж очень рельеф сложный. Территория большая, дорог мало, да и по тем не всегда проедешь. Технике особо развернуться негде. Воевали в основном стрелковыми подразделениями. С воздуха, правда, немцы своих поддерживали хорошо. Наша авиация была больше связана прикрытием конвоев. Старожилы говорят, на севере немцы даже базы устраивали у нас в тылу.

— Ничего там больше нет, — вернулся Расул. — Я вокруг поискал — пусто. Не могли же каску просто так бросить. Должно быть еще что-нибудь.

Работу Тойво Раннен получил благодаря старому армейскому другу. Если точнее, то благодаря его дяде, имевшему в России свое дело. Парень был доволен, его вполне устраивали и плата, и распорядок. За такую же работу на лесодобыче дома платили гораздо меньше. Правда, теперь приходилось подолгу жить в лагере, но по выходным они с напарником Алваром выбирались в поселок. Тойво быстро усвоил разницу между статусом иностранного специалиста здесь и положением простого работяги на родине. Сперва его удивляло, что любая финская шмотка «по ту сторону колючки» стоила значительно дороже, чем в Финляндии. Потом он сообразил, что это сулит выгоду. Поскольку можно было ездить домой по той же трассе, по которой шел вывоз леса в Суоми, и не было пограничной таможни на этой дороге, для финских лесорубов открывалась дополнительная статья дохода.

На новом месте Раннен обтерся быстро. Работа несложная, знай крути баранку. Кроме того, разбитные финны пришлись по вкусу местным барышням. Они выигрышно смотрелись на фоне местных трудяг из числа расконвоированных, литрами лакающих все, что горит. Так как большинство карелов по-фински говорят свободно (язык-то общий), парни стали частыми гостями в поселке. Алвар предупреждал напарника: каждая местная краля спит и видит себя женой иностранца. Но Тойво не волновался: никаких обещаний он не давал. В конце концов, все взрослые люди, никого силком в койку не тащат.

По согласованию с местными властями лагерь был расположен недалеко от военного объекта. Раньше о подобном и помыслить было нельзя, но теперь в России все так быстро меняется. Военные жили на сопке, лесорубы — внизу. Конечно, в лагере были и местные рабочие. Русская сторона взяла на себя валку и трелевку леса. Русские приезжали из поселка, расположенного за двадцать километров от лагеря. Как-то Алвар проговорился, что для аренды леспромхоза дяде пришлось кое-кого подмазать, но это и неудивительно — бизнес есть бизнес. Компания была советско-финской только номинально, правление находилось в Куусамо. А неким соучредителям «за колючкой» вполне хватало ежемесячной зарплаты и негласно выдаваемого дополнения к ней. В дебри финансовых операций Тойво не лез, да и кто бы ему это позволил?

Военные и лесоразработчики научились извлекать взаимную выгоду из своего соседства. Дядя Алвара в чужой стране ориентировался как дома, он быстро наладил обмен древесины на ГСМ [26], и доходы фирмы пошли в гору. Теперь в лагерь регулярно приезжал грузовик с русским военным начальником. Сначала машина забиралась на сопку, там быстро выгружали продукты. Потом грузовик подъезжал к конторе лесорубов. Начальник с управляющим запирались в конторе. Через час оба выходили из вагончика с раскрасневшимися лицами. Рабочие доставали из грузовика бочки с соляром и блестящие банки с машинным маслом, а освободившееся место заполняли бревнами.

В лагере жил управляющий с финской стороны, отвечавший за выполнение нормы вывоза леса и за то, чтобы партнеры трудились, а не глушили спирт. В конце недели этот бодрый старикан в очках, сносно говоривший по-русски, запирал контору, оставлял ключи охране и уезжал домой в Куусамо. Стеречь лагерь оставался кто-нибудь из финского персонала. Обычно это была пара водителей лесовоза, оставшегося незагруженным в пятницу. Загруженные машины уезжали за границу и на выходные оставались там. На охрану ложились несложные функции: стеречь свою машину, несколько русских тракторов, пару вагончиков — контору и бытовку, и, самое главное, не умереть со скуки.