Константин Козлов - Алмазы для ракетчика

— У викингов это называться «красный орел».

Лейтенант обернулся, сзади, опираясь на карабин, стоял Алвар. Лицо финна не выражало никаких эмоций, только глаза выдавали. В них застыли боль и жалость.

— Нужно прочитать молитву. — Алвар показал на крестик погибшего, Расул и азербайджанец согласно закивали.

— Молитву? — Давыдов с недоумением обвел взглядом стоящих у тела.

— Да, командир должен читать молитву, у нас же нет капеллан, — уверенно объяснил финн.

— Но я не умею.

— Я тоже не могу, наша вера чуть-чуть другой. Вы должны прочитать молитву по ортодоксальному обычаю.

— Ортодоксальному? А, ну да, по православному. Но я не знаю молитв. И потом, мы же не можем его прямо сейчас похоронить.

— Он солдат, солдат иметь право быть похоронен как надо, мы сейчас воевать, кто знать, что будет потом. Может, мы все умереть. Поэтому он должен быть похоронен сразу, и молитва должен быть сразу. В нашей армии было бы так.

Давыдов пожал плечами, он не знал, есть ли среди солдат еще один православный. Сам он никогда не задумывался о религии. История его интересовала, особенно ее древний раздел, а вот религия… Он даже не был крещен. Финн и бойцы ждали, лейтенант отрицательно покачал головой:

— Я не умею.

И впервые за все время знакомства с Алваром увидел на его лице осуждение.

— Тогда я буду читать как могу. — Финн сосредоточился.

— Я умею по-нашему, по-мусульмански, меня дед учил Коран читать. Может, мне тоже… — предложил азербайджанец.

Давыдов выдавил из себя:

— Да молитесь вы, как умеете. Если Бог есть, он у всех один, а если нет, то-все равно… — Что значит «все равно», лейтенант не пояснил.

Сняв с пожарного щита асбестовое одеяло, он прикрыл убитого. И отошел в сторону.

Финн и электромеханик начали молиться. Заупокойная, звучащая над телом православного солдата на разных языках, всколыхнула в Давыдове щемящую жалость. До чего обидно, что никто не может произнести православную молитву, выполнить ритуал на родном для погибшего языке. Странное чувство: смесь вины и стыда. И какой-то ущербности, что ли. Получается, что только русские растеряли свои традиции.

«Мы слишком долго считали себя великим народом, так долго, что забыли простую истину: свое лидерство нужно постоянно подтверждать. Только когда мы сами начнем себя уважать, у других, глядишь, появятся причины уважать нас, — подумал лейтенант. — А уважение народа к себе проявляется и в том, как он поступает с павшими солдатами».

Над телом простого русского парня звучали непонятные слова. Вечные слова, сулящие что-то благое тому, кто поверил.

— Мы его здесь похороним? — Младший сержант шмыгнул носом и жалко посмотрел на офицера.

Тот отрицательно помотал головой. По закону обоих погибших солдат необходимо отправить домой.

По склону поднялись Орлов и Раннен и теперь ошеломленно смотрели на людей, склонившихся над прикрытым белым одеялом павшим солдатом.

Стук и крики из КУНГа радиостанции наконец привлекли внимание, кто-то внутри орал благим матом и колотил в дверь. Из двери аппаратной торчал блокировавший ее кол. С помощью топора и лома Давыдов и Иванов вскрыли КУНГ, из станции выбрался белый как мел Кудрявых.

— Вы где ходите? — обиделся Мишка. — Сверху что-то падает. Дверь не открыть, откуда-то дым. Я уж думал, вас всех перебили. Думал, сгорю тут, на хрен. Что-то со связью, тут после того, как эта штука ударила, — левой рукой Кудрявых показал на застрявший в двери металлический стержень, — высокое выбило. Я несколько предохранителей заменил, настроился, а связи все равно нет.

Правая рука младшего сержанта висела плетью. Давыдов понял, что у Мишки шок.

— У тебя что с рукой?

— Где? — не понял Мишка. — С чем?

— Рука у тебя сломана. Связи нет, потому что антенны повалило. Иди к «цубику», пусть тебя перевяжут, мы тут с Расулом справимся. Расул, давай на крышу, ставь десятиметровый штырь и АЗИ [38]. Я тут посмотрю, что к чему.

Внутри станции повреждений не было. Для приемника Давыдов решил приспособить антенну от Р-105. Эта станция, предназначенная для связи в колонне и дистанционного управления, ему была не нужна. Порывшись в ящиках с ЗИП, лейтенант нашел антенну Куликова, щелкнул фиксатором и воткнул ее в гнездо антенного трансформатора снаружи КУНГа рядом с дверью. В станции заменил кабель для Р-105 ремонтным кабелем РК-75. Ремонтного кабеля еле хватило на расстояние от гнезда выхода антенного трансформатора на борту отсека до гнезда входа приемника. Натянутый через отсек РК-75 мешал передвигаться внутри станции. Сойдет, сейчас не до удобств.

Давыдов воткнул штекеры головных телефонов в гнезда приемника:

— «Выселки сорок два», я «Ольха пятнадцать», прием… — Сквозь потрескивание помех взволнованный голос Андреева был слышен достаточно четко. По крыше топал Расул, КУНГ раскачивался от движений старшины.

— Готово, товарищ лейтенант. — Расул спрыгнул на землю. — Можете настраиваться…

— Командир, уходят, уходят гады! — появился в КУНГе младший сержант с П-12, схватил за руку и чуть ли не выволок наружу. — Слушайте.

Анатолий уловил гул двигателей летающей лодки на озере. Внутри КУНГа посторонние звуки заглушались местными, от системы станции. Снаружи звук двигателей был слышен хорошо. Тональность гула менялась.

— Двигатели проверяют, готовятся к взлету. Расул, давай связь немедленно. — Лейтенант полез на крышу КУНГа. Видимость оттуда была, конечно, хуже, чем с мачты «Тамары», но теперь приходилось довольствоваться тем, что осталось. Летающая лодка медленно удалялась от берега. Под носом самолета плясал белый бурун.

— Включаю высокое, — закричал Расул на станции. — Вы там, на крыше, осторожно!

— Не учи ученого, — отозвался Давыдов.

Лейтенантский взгляд окинул позицию, задержался на чудом уцелевшей антенне П-12, ЦУБах, соснах с ровно, как пилой, срезанными верхушками. В капонире «Тамары» горело, черный дым выползал из укрытия и хлопьями оседал на землю.

— Есть связь, — бодро доложил Иванов.

Давыдов спустился на землю и протиснулся в радиостанцию. Взял микрофон, надел головные телефоны. Вздохнув, вызвал батальон. Услышав радостный отклик Андреева, зачастил:

— Обстрелян, СПЛ уничтожена, имею потери, противник готовится к взлету…

В фургонах у озера царило оживление. Операция близилась к удачному концу. С самолета пришел доклад, что все материалы на борту. Но еще не настало время разрешать взлет.

Оператор следил, как уже в который раз на мониторе пятно зоны связи от спутника наползает на нужный район. Наконец пятно закрыло отметку маячка самолета и отметки заброшенных при помощи шаров «гостинцев». Оператор доложил об изменениях на экране начальнику. Тот подошел к монитору.