Сергей Зверев - Святой: русский йогурт

Новые постояльцы пришлись ему по душе простотой обращения, щедростью, склонностью к неуемному потреблению спиртного. Так же быстро отставной майор в них и разочаровался.

Как-то под вечер подвыпившие друзья мэра решили поохотиться. Выйдя на балкон, они достали пневматическое ружье американского производства, навалились набитыми жратвой животами на перила и принялись палить по белкам. Лесные зверюшки были ручными. Степаныч сам кормил их с руки, именуя не иначе как своими рыженькими стервочками.

Пули разносили пушистых приятельниц бывшего майора вдрызг. Кровавые ошметки падали с деревьев.

Задыхающийся от быстрого бега Юрчик влетел в кочегарку, выплевывая из себя бессвязные фразы:

— ..малышек твоих.., злые они парни.., спрячь Юрчика…

Степаныч отправился посмотреть, что так встревожило его подопечного, прихватив на всякий случай металлический прут, служивший ему для выемки шлака. Задумчиво прищурившись, он минут пять наблюдал за тупой бойней, устроенной друзьями мэра.

Подобрав окровавленный комочек, бывший еще секунду назад непоседливым зверьком, кочегар перебросил мертвую белку с ладони на ладонь, словно она была горячей картофелиной, что-то пробурчал себе под нос и твердой походкой кадрового военного направился к гостиничным дверям.

— Твари, что же вы делаете? — С этим возгласом, взяв наперевес кочергу, Степаныч атаковал развлекающихся охотой с балкона.

Ударом приклада в лицо отставного майора уложили наземь. Четверо грузных мужиков топтали его ногами, поднимали за волосы голову теряющего сознание Степаныча, плевали ему в лицо. Устав бить, вся команда отправилась к холодильнику пропустить по банке пива и определить судьбу обнаглевшего кочегара. Кто-то изобретательный предлагал использовать его как живую мишень, кто-то попроще советовал сбросить с балкона и всем дружно помочиться на защитника животных.

— ..Юрчик! Веришь, — делился потом Степаныч, — когда волосы клочьями выпадали, когда суставы наизнанку выворачивало, я не плакал. Терпел… А тогда, на балконе, слезы сами по себе лились. Меня, майора Советской Армии, кабанье зажравшееся с дерьмом смешало! Из своих пипеток обгадить меня хотели! — Степаныч скрипел зубами, прикрывая ладонью глаза. — Холуи хрунцаловские… — Трясясь от бессильной злобы, он глубоко затягивался дымом дешевой сигареты, исчезал в сизом облаке.

Юрчик плаксиво кривил рот, сочувствуя другу, нашептывал что-то успокаивающее, подавая наполненный до краев стакан…

— Перебирай мослами! — Мужчина в дубленке ткнул пленного кулаком между лопаток.

Юрчика вели по крытому переходу. Он посапывал носом, не отваживаясь расплакаться в голос.

Его ввели через мужскую раздевалку в бассейн.

Зал был декорирован под уголок тропического рая.

Здесь стояли кадки с пальмами в человеческий рост, фикусы, сквозь зеленую листву которых проглядывали привязанные разноцветными лентами ананасы.

Вдоль бассейна стояли плетеные стулья под зонтиками. Столы прогибались под батареями бутылок, рядами блюд и фужеров. На одном из них стояла клетка.

Большой попугай, чье оперение переливалось всеми цветами радуги, скосил на Юрчика недружелюбно поблескивающий глаз-бусинку.

В бирюзовой воде бассейна плавали фрукты: оранжевые апельсины, зеленоватые киви, ярко-желтые бананы, розовые манго.

Среди этой роскоши Юрчик выглядел особенно нелепо и смешно. Этакая пародия на человека.

— Петр Васильевич! Поймали монстра! — загоготал здоровяк, сбрасывая с себя дубленку.

Он подвел пленника к развалившемуся в кресле с высокой спинкой хозяину и устроителю торжества.

Мэр, Петр Васильевич Хрунцалов, справлял свой сорок пятый день рождения.

— Ага! — Мэр растянул губы в улыбке. — Так это ты напугал Светика? Светуля, иди взгляни на своего поклонника. — Его живот заколыхался, точно наполненный воздухом аэростат.

Эта часть тела была у Хрунцалова поистине выдающейся. К нему более всего подходило незаслуженно забытое слово «чрево». Живот начинался почти от самых сосков груди, крутой волной ниспадая к бедрам.

Жировые складки по бокам наслаивались одна на одну. Могучие ляжки не могли исправить непропорциональности. Казалось, этот человек состоит из живота, а все остальное — только дополнение.

Юрчик завороженно смотрел на эту колышущуюся гору.

— Нравится? — уловил его взгляд Хрунцалов, похлопывая себя ладонями по чреву. — Лучше носить горб спереди, чем сзади!

Толпа гостей одобрительно захихикала. Среди них не было людей атлетического сложения. Лайкра закрытых купальников у женщин не могла скрыть излишков жира и обвисших задов. Мужчины, за исключением Гриши, были копией Хрунцалова, только помельче габаритами.

— Светюник! Ты почему не хочешь познакомиться с мальчиком? — пьяно просюсюкал Хрунцалов.

— Петр Васильевич, — в тон ему отозвалась дама, испугавшаяся Юрчика:

— Прикажите ему, пусть убирается! Это же дебил! — Букву "е" она произнесла как "э". — И у него наверняка вши.

— Так помой парня! В парилочку своди! — Мэр продолжал разыгрывать спектакль. — Ты у нас баба одинокая, разведенная. Просила меня мужика подыскать?

— Но не такого же урода?! — Та сложила губы бантиком.

— Для тебя сойдет! — грубо ответил хозяин вечеринки. — Ты мужик или нет? — вопрос адресовался Юрчику.

Бедолага, не понимая, чего от него хотят эти жующие, раскрасневшиеся от выпитого люди, нечленораздельно замычал.

Скрутив с треском пробку, Хрунцалов подал ему бутылку коньяка:

— Выпей за мое здоровье!

Юрчик послушно сделал глоток. Обжигающая жидкость комом застряла у него в горле. Он закашлялся.

— Пей еще! — потребовал мэр.

— Не-а-агу! — простонал убогий.

— Ты, мужичок, стопроцентный дебил! — укоризненно кивнул Петр Васильевич. — «Хенесси» пить не желаешь. Я себе не всегда позволить могу, а ты гугнишь! Гриша, ты бы пил на халяву «Хенесси»?

— Лакал бы! — отозвался здоровяк.

— Да, по этой части ты мастак. — Хрунцалов встал, брезгливо морща нос, приблизился к Юрчику. — Пей за мое здоровье!

Он насильно сунул горлышко хрустальной бутылки в беззубый рот Юрчика. Коньяк вытекал из уголков его рта двумя тонкими золотистыми струйками. Захлебываясь, Юрчик делал большие глотки.

— Ишь, присосался! — ухмыльнулся Хрунцалов. — Хорош! — Он вырвал бутылку изо рта Юрчика. — Для таких, как ты, сгодится пойло попроще. Подглядывать, значит, любишь? — Петр Васильевич изрядно перебрал и покачивался, точно матрос в штормовую погоду. — Понимаешь, идиотина, Светлана Васильевна опасается, что у тебя вши. Поэтому сейчас мы организуем тебе сауну. — Он громко икнул. — Дадим градусов этак сто пятьдесят, если выживешь, прополощем в бассейне. Лады? — Хрунцалов протянул руку.