Уоррен Мерфи - Разгневанные почтальоны

Они собирались медитировать, но вместо этого почему-то горячо заспорили.

Впрочем, сейчас оба молчали, причем так долго, что Римо подумал, будто его оставили в покое. Но он, как обычно, ошибался.

– Спрашивается, почему я должен ждать? – внезапно взорвался Чиун. – Почему нельзя прямо сейчас разорвать японцев в клочья?

Римо не знал, что ответить, и потому промолчал.

Спустя какое-то время Чиун заговорил уже спокойнее:

– А как насчет отвратительных автомобилей, заполняющих улицы твоей любимой страны? Весь воздух, которым ты дышишь, наполнен зловонием!

– Если людям нравится водить японские машины, это их личное дело.

– Не ты ли называл их пожирателями риса?

– Машины – да, но не людей.

– Расист наоборот! – фыркнул старик.

– Я не расист.

– Раз в тебе нет ненависти к японцам, в то время как ты должен бы был их ненавидеть, следовательно, ты расист наоборот.

– У меня нет причин ненавидеть японцев, – уже с некоторым раздражением отозвался Римо.

Учитель гневно вскочил на ноги и потряс в воздухе кулаком.

– Отныне я вынужден скрывать свой позор. Разве подобной причины недостаточно?

Стараясь сохранять спокойствие, Римо тем не менее поднялся на ноги.

Полутораметровый Чиун по-прежнему яростно потрясал кулаком, похожим на желтую птичью лапу. Внезапно он разжал его; оказалось, что и ногти старика весьма напоминают когти хищной птицы. Длинные, изогнутые, они заканчивались сверкающими остриями, лишь правый указательный палец был прикрыт чехлом из императорского жадеита.

– Ничего, скоро отрастет, – постарался успокоить учителя Римо.

Рост ученика превышал сто восемьдесят сантиметров, и единственное, что роднило его с Чиуном, – это необычайная худоба. Старик выглядел лет на семьдесят, хотя ему перевалило уже за сто. Сморщенное лицо учителя напоминало карту Кореи, а глаза – коричневые плоды миндаля.

В отличие от Чиуна, миндалевидный разрез глаз у белокожего Римо был едва заметен, и то лишь под определенным углом. Тем не менее, Римо всегда отрицал сей факт: впрочем, сколько бы он ни вглядывался в зеркало, заметить ничего не мог. Выглядел Римо лет на двадцать-двадцать пять, а иногда – и на все сорок пять. На худом его лице отчетливо выделялись высокие скулы, привлекали внимание утонувшие в глубоких глазницах темно-карие глаза. Кроме необычайно широких запястий, он больше на вид ничем не отличался от самых обыкновенных людей.

На самом же деле он был необычным человеком, как и его учитель Чиун. Оба являлись мастерами Синанджу – боевого искусства, которое положило начало всем остальным восточным единоборствам. Тогда как карате, кунг-фу и ниндзюцу превратились в обычные спортивные дисциплины, Синанджу по-прежнему осталось искусством убийц. Еще со времен древнего Китая и древнеегипетских пирамид мастера Синанджу служили могущественнейшим владыкам мира, охраняя крепость их тронов. Сейчас же они тайно работали на Америку.

– Ты прекрасно знаешь, что в тебе есть благословенная корейская кровь, – изрек Чиун.

– И что же?

– Каждый кореец обязан ненавидеть японцев, которые угнетали их родину.

– Моя родина – Америка, – с нажимом произнес Римо.

– Только потому, что самый знаменитый из твоих предков – Коджонг – пустил корни на этой земле.

Ну что тут возражать? Действительно, в свое время в Америку прибыл предок Чиуна, изгнанник Коджонг, прямым потомком которого и был Римо. А это значит, что в жилах Римо течет корейская кровь. Таким образом, приобретала смысл историческая случайность – именно Римо был первым белым, которого американское правительство выбрало для того, чтобы тот, обучившись Синанджу, защищал Америку от ее многочисленных врагов.

– По сути своей – ты кореец, – продолжал учитель. – А каждый кореец пылает ненавистью к японским угнетателям.

– У меня нет ненависти к японцам, – буркнул Римо.

– Их сорная трава под названием кудзу до сих пор душит цветущий сад ваших южных провинций.

– У меня нет ненависти к японцам, – твердым тоном повторил Римо.

– Даже после ужасов Юмы?

Лицо ученика окаменело. Да, много лет назад он прибыл в Юму, штат Аризона, в тот самый день, когда город атаковали японские боевики. Просто какой-то японский промышленник, исполнившись решимости отомстить за атомную бомбардировку родного Нагасаки, нанял для бойни группу головорезов. Захватив Юму, японцы стали бесчинствовать, расправляясь с американскими гражданами и транслируя свои преступления по телевидению на всю Америку, дабы спровоцировать американского Президента нанести ядерный удар по городу.

Так бы и случилось, если бы не Римо и Чиун. Их направила туда КЮРЕ – сверхсекретная правительственная организация, на которую работали оба мастера.

Промышленника прикончили, однако компания, которой он владел, не унималась.

Последним ее злодеянием стала попытка разрушить американскую железнодорожную систему. В США направили специального агента, предусмотрительно снабдив его электронным эквивалентом самурайского меча. Чиун вступил в схватку с японцем, решив, что перед ним дух некоего самурая, восставшего из мертвых, дабы навредить Дому Синанджу. Во время первой стычки негодяй электронным мечом ухитрился отрезать корейцу ноготь указательного пальца на правой руке, окончательно убедив мастера Синанджу в том, что тот имеет дело с потусторонней силой. И несмотря на то что они с Римо в конце концов одолели самурая, обезглавив его, Чиун считал дело не завершенным, ибо земля все еще носила хозяев мерзавца.

Как заявил Смит, проблема, похоже, приобрела характер политической. Промышленная электрическая компания «Нишицу» считалась одной из самых крупнейших в мире, и все-таки не было никаких свидетельств того, что японское правительство как-то поддерживало тайные операции корпорации.

– Слушайте, Смитти ведь все уже объяснил, – ровным голосом произнес Римо. – Японское правительство знает, что наш Дом работает на Америку. Собственно, это знают почти все иностранные правительства – благодаря тому фокусу, который ты выкинул в прошлом году, предложив свои услуги любому тирану и головорезу, контролирующему государственную казну страны.

– Согласись, получилась неплохая рекламная кампания! – фыркнул Чиун.

– Если мы нанесем удар по «Нишицу» и японцы обнаружат наши следы, вспыхнет международный скандал.

– Никаких следов не останется! – вспыхнул мастер Синанджу. – Никому и в голову не придет, что это дело рук нашего Дома.

– Как же – не придет... Ведь все станет ясно, если ты сдерешь с них кожу живьем, как обещал несколько недель тому назад.

– Недель! – возмутился Чиун. – С тех пор прошло уже больше двух месяцев, почти три. Почему, о почему мне отказывают в моем законном праве на возмездие?