Уоррен Мерфи - Шок

– Мы создали линию для одного разговора. И после этого сразу уничтожили ее.

Смит долго и внимательно смотрел на Цирцею:

– Вы накличете много бед и неприятностей на свою голову.

Цирцея ни слова не произнесла, до того как самолет приземлился на маленькой площадке на острове. Тропические растения и экзотические деревья беспорядочно росли вдоль взлетно-посадочной полосы. Но в атмосфере этого странного места чувствовалось что-то угнетающее. Воздух был тяжелый и влажный. Высоко над головой облако закрыло маленькое, далекое солнце, заставив Смита почувствовать себя загнанным в угол.

Цирцея выключила двигатель и попросила Смита покинуть самолет, Харолд поднялся, и в это время женщина опустила руку на его кейс.

– Вы не имеете никакого права отбирать мои вещи.

– Нет? – Цирцея достала пистолет из-под сиденья и направила его прямо в лицо Смиту.

Пистолет был двадцать второго калибра, но и этого оказалось бы достаточно, чтобы с такого расстояния превратить лицо в кровавое месиво. Раздраженно сопя, Смит оставил кейс женщине.

– Еще одно. Когда я спросил, не вы ли за всем этим стоите, вы ответили: «не совсем». Так кто же ваш босс?

Она прошла мимо него, открыла дверь. Грязный воздух ворвался в кабину и окружил Смита.

– Вы должны были слышать это имя, доктор Смит, – сказала Цирцея, мило улыбаясь. – Добро пожаловать в пристанище Абрахаса.

– Абрахас, Абрахас...

Чиун стоял на маленькой террасе отеля в Западном Макомсете, всего в полумиле от дома Орвилла Пибоди, и тихо бормотал. Он сосредоточился, его и без того узкие глаза стали еще уже. Руки Чиуна с длинными продолговатыми ногтями спокойно лежали на складках рукавов его длинной зеленой сатиновой накидки. Дул легкий бриз, взъерошивая его седые волосы и мягко касаясь лица.

– Абрахас, – повторил старый кореец. – Вот в чем дело, я уверен.

– Что ты сказал, папочка? – крикнул из комнаты Римо.

Старик не ответил, и Римо высунулся наружу, кладя фотографию Орвилла Пибоди в конверт, и спросил:

– В чем дело?

– Хм. Я думаю об этом имени. Оно приводит меня в замешательство.

Чиун потряс головой. Длинные усы качнулись из стороны в сторону.

– Может, я могу чем-нибудь помочь?

– Ты? Не смеши меня.

– Я не понимаю, что произошло, – весело сказал Римо. – Ну ладно, можешь не объяснять.

– Абрахас, – серьезно произнес Чиун.

– Абрахас? – как эхо, вторил ему Римо.

– Я до сих пор не могу понять, что означает это слово.

– Очень просто. Это Пибоди произнес перед тем, как умереть, – улыбаясь, сказал Римо. – Ты должен был слышать это в ежедневных новостях, Чиун.

– Ты думаешь, в новостях?

– Конечно. Где же еще? Смит тоже говорил мне об этом по телефону.

Чиун выглядел задумчивым и обеспокоенным:

– Какое-то странное имя, я никак не могу выкинуть его из головы. Оно преследует меня даже во сне.

– Абрахас, – в третий раз сказал Римо, – я не слышал его до звонка Смита.

– Меня это не удивляет, – почти крикнул Чиун, резко оборвав Римо. – Большинство мыслей мелькают у тебя в голове, оставляя следа не больше, чем дыхание бабочки.

– Пример корейской благодарности, – обиделся Римо. – Я стараюсь помочь, а ты оскорбляешь меня.

– И вот еще что... – сказал кореец не очень уверенно, снова став задумчивым и хмурым.

– Это ты об Абрахасе или о моей тупости?

– Я не слышу имя, а вижу его. Это похоже на видение. Это как изображение на корейском и английском.

– Видение с субтитрами, – насмешливо протянул Римо.

– Идиот! Само имя – видение. О, почему именно мне нужно учить безмозглого белого мальчишку с сообразительностью буйвола. – Чиун даже запрыгал от злости. – Видение – это просто надпись на ткани в серую полоску.

– Успокойся, папочка. Я понимаю, – смягчился Римо.

– Ничего ты не понял. Ты смеешься надо мной, потому что думаешь, будто я теряю чувство реальности. Вот так наивная молодежь всегда думает о старших, когда сталкивается с чем-то, что не в силах понять.

– Что ты несешь? – Римо даже отступил назад.

– Успокойся. Я не имел в виду тебя. Расскажи лучше, что ты собираешься делать.

– Послушай, ух... Я не думаю, что встреча с миссис Пибоди займет много времени. Почему бы тебе не подождать моего возвращения.

– Я делаю так, как хочу, – упрямо процедил старик.

– Послушай, Чиун, я действительно хочу, чтобы ты дождался меня.

– Римо, я не сумасшедший, – гневно лязгнул зубами кореец.

– О'кей, о'кей, – Римо держал перед собой конверт, как щит.

– Так, может, ты наконец отправишься? Или думаешь, что я, как слабоумный маньяк, брошусь на улицу приставать к несовершеннолетним в твое отсутствие.

– Не валяй дурака, – Римо остановился, – я хочу сказать... я просто...

– Не имеет значения, – отрезал Чиун. – Я собираюсь в библиотеку, и, когда вернусь, ты поймешь, что способности Мастера Синанджу в полном порядке, а ты, как всегда, не прав.

– Что тебе нужно в библиотеке?

– Знание, – спокойно ответил Чиун. – Я намерен исследовать произведение Унга. Поэта великого Ванга – самого главного наставника Синанджу. Если имя Абрахас имеет какое-либо значение, я найду его в их величайших мыслях.

– Интересно, сколько великих мыслей можно почерпнуть в публичной библиотеке Западного Макомсета, – усомнился Римо.

– Если это действительно видение, я хочу знать, что оно означает.

Римо подождал минуту, внимательно наблюдая за корейцем, потом сказал: «Хорошо, Чиун. Увидимся позже» – и вышел.

Но мысли о старом учителе, преследуемом дикой галлюцинацией, испугали и опечалили его. Римо решил позвонить Смиту, как только закончит с миссис Пибоди, и попросить разрешения о поездке в Синанджу вместе с Чиуном. Побывав дома, старик снова станет счастливым.

Римо подошел к дому Пибоди, чувствуя себя очень усталым.

Арлин Пибоди оказалась крошечной, похожей на маленькую птичку женщиной, с облаком ярко-рыжих волос, обрамлявших ее лицо, делая его похожим на загорелый колобок.

– Я просто не могу понять этого, – с легкостью защищалась женщина, из чего Римо сделал вывод, что защита вообще была линией ее поведения. – Я хочу сказать, что он был прямо здесь, сидел в пижаме на кушетке и смотрел альманах «Театральное мастерство» однажды вечером, а на следующее утро словно испарился. – Она истерично захохотала, затем зарыдала.

– Успокойтесь, миссис Пибоди, – Римо пытался помочь женщине прийти в себя, положив ей руку на плечо. – Все хорошо.

Она в гневе скинула руку.

– Ничего хорошего. Полный бедлам. Дети никогда не смогут ходить в школу. Люди всегда будут напоминать им, что их отец – убийца. Я не могу показаться в магазине. В нашем доме вечно торчат копы, или кто-нибудь из ЦРУ, или репортеры, а теперь вот вы.