Николай Иванов - Чистильщики

— А вы что, уже собираетесь уезжать? — мог позволить Олег задать вопрос американцу. И остаться совершенно равнодушным к любому ответу.

— Да. Знаете, самолет сегодня днем. — Пробыв ночь с капитаном, разведчик словно еще лучше стал изъясняться по-русски.

— Жалко, не постреляли, — продолжал язвить Олег.

— Но мы с вашим товарищем поговорили о жизни. А охота никуда не уйдет, еще будем здесь.

Провожать Охотника к машине вышли все. Олег даже уложил в багажник его сумку, по привычке помяв-пощупав ей бока, а когда выпрямился, вдруг не увидел Сережу. С надеждой оглянулся на сторожку, но делать резкие движения при американце исключалось. Оставалось ждать, когда разведчик уедет. А тот словно специально тянул время, долго и трогательно прощался сначала с Игорем, потом с Костей, всовывал ему в руку безделушку-сувенир. Тот отказывался, и Олегу пришлось поторопить события:

— Дают — бери. До свидания, — помахал рукой Охотнику.

Черта с два. Отъехал плавно, с достоинством. С чувством удовлетворения от выполненного долга. Но когда машина скрылась за деревьями, Олег опрометью бросился в сторожку.

Пусто.

— Где он? — выскочив обратно, крикнул Косте.

— Кто?

— Сережа твой.

— Где-то здесь, — пожал плечами охотник, и, может быть, впервые тень сомнения по поводу всех этих приездов и странного поведения гостей мелькнула и у него на лице. — А что?

Ушел. Струсил, почуял опасность, решил перестраховаться, получил указание от работодателя, — исчезновение егеря можно было назвать как угодно, но суть и результат от этого не менялись: подельник исчез.

— Ждешь здесь, — приказал Игорю, тоже мало что соображающему, но кивнувшему в готовности исполнять приказ: лишь бы больше никаких пургенов.

Штурмин сначала побежал, а потом лишь определился, куда и зачем. К лодке! Наверняка Сережа решил уходить по воде — самым лучшим и быстрым способом. А по берегу Емцы охотничьих избушек, где можно переждать собственный страх и подозрения, — как поганок.

Не совсем точно, где шли ночью втроем, но в нужном направлении несся и Олег. На сколько минут егерь опередил его? Где-то на пять — семь. Плюс — знание им самого короткого пути к реке. Значит, Олегу остается только скорость. И как же неудобна великоватая обувь. Лучше бы ботинки жали, как те итальянские туфли. Когда придут времена, что розыскник начнет сам выбирать условия работы?

— Никогда, — сам себе и ответил Олег.

Лес ночью и лес днем воспринимаются совершенно по-разному. Только вот расстояние от этого не меняется. И не забывать вслушиваться в звуки, иначе можно налететь на выстрел. А со следующей командировки вместо инструмента надо возить обувь. Кроссовки. Надел, взял низкий старт — и рвешь финишную ленточку.

Бег — ускоренный шаг. Пробежка — отдых. Заодно подгибаешься под ветви. Хотя в полусогнутом состоянии дышать еще труднее. Бег — ходьба. Даже если егерь двинулся в другую сторону, надо перехватить лодку, а потом подумать на досуге, где ловить фигуранта.

Но Сережа — простой и незамысловатый, как штаны пожарника, — бежал все-таки к ней, родимой. Уже на последнем рывке Штурмин услышал ставший знакомым плеск весла. Выбежал на берег. Мало что соображая, но увидев отходящую от зарослей лодку, прыгнул сверху в нее.

Ошибка егеря состояла в том, что он отбросил весло и попытался схватиться за ружье. Но времени не хватило. Правда, не хватило силы и Олегу перелететь все расстояние. Удалось только-только дотянуться рукой до края лодки, качнуть ее, но сам он свалился в воду. И все равно егерь потерял равновесие. Отчаянно попытался устоять, но на колени упасть пришлось.

На ноги вскочили одновременно, благо воды оказалось Олегу по колено. Но и весло егерь из рук не упустил. Им и размахнулся, метясь не конкретно в голову или грудь — а просто ударить врага. Наотмашь.

Олег успел увидеть, как весло, светясь нимбом, неслось сверху, затмевая солнце. Что успевал сделать — это прыгнуть в ноги врага, вцепиться в них и не разжимать пальцы, хотя послание с небес не обещало ничего приятного. И оказался прав: особой боли от опустившегося на спину весла не почувствовал. Впрочем, у вошедших в гон боль всегда отстает на несколько минут. Чтобы прийти позже.

Сережа сопротивлялся с остервенением. Ему бы, дураку, оторваться и бежать по лесу, в котором наверняка он ориентировался лучше. Но что-то зациклило, а может, обозлило: выпрыгнув из неустойчивой лодки, тянулся к горлу Олега, хватал зубами за руки, бил куда ни попадя ногами.

Олег же, стараясь не обращать внимания на удары, стал сосредоточиваться и копить силы. Он уже увидел, куда нанесет свой удар, и едва Сережа, теряя от излишней суеты дыхание, приоткрылся, пальцами, тычком ударил под выпирающий небритый кадык. В шее хрустнуло, проломилось вместе с хрипом, и егерь, закатывая глаза, рухнул вниз.

— Ничего… оклемаешься, — удерживая за волосы его голову над водой, успокоил в первую очередь себя Олег.

Чуть отдышавшись, поволок егеря на берег. Там первым делом вырвал у него из брюк ремень, оторвал пуговицы — со спадающими штанами драться еще неудобнее, чем в воде. Перевернул поверженного противника на живот, давая откашляться и отрыгаться водой. Уставший бороться за свободу Сережа теперь боролся за жизнь, и перехватить ему ноги ремнем было несложно.

— Вот теперь — все, — опустился на землю и сам. — Все, Сережа. Отпрятался.

Снял ботинки, вылил воду. Подошвы ног горели еще от ночной прогулки, сбитые пальцы умоляли о пощаде, и Олег бережно помассировал их, успокаивая, словно маленьких. Сережа зашевелился, пытаясь освободиться, и пришлось стукнуть пяткой по пояснице: лежать, голубчик! Отжал куртку. Брюки снять не успел: в небе послышался рокот вертолета. Искали наверняка его, потому что звук уверенно приближался к берегу. Значит, Игорь сумел связаться с полигоном, а Костя сообразил дать наводку на место ночной охоты.

В последний раз сделал отчаянную попытку освободиться из капкана егерь, но снятым ботинком Олег придавил ему шею. А по шее уже били, шея — это больно.

— Так-то оно лучше, — поблагодарил Олег замершего пленника и, превозмогая разгорающуюся боль в спине, стал размахивать курткой, привлекая внимание вертолетчиков.

Те заметили прибрежную парочку, повертелись над ней, очевидно, передавая по рации координаты спешащей лесными тропками группе. Себе местечко сесть поблизости не нашли, остались в небе. А когда в лесу послышались голоса и раньше всех на опушку выскочил подполковник-особист, в первых словах, с которыми обратился к нему Олег, оставалась все та же тревога:

— Слушай, а кто это? — кивнул на пленного.

Ткачук застыл от неожиданности: а разве не ты его брал? Но пришел в себя быстро: