Фредерик Дар - Путешествие с трупом

– Хоть я и не полицейский, все же хочу раскрыть эту тайну. Человек, способный увидеть среди ночи труп, находящийся в ста метрах от него, за препятствием, должен обладать даром ясновидения, месье... э-э... Нико. Или иметь особые способности к нахождению трупов... В обоих случаях он вызывает к себе интерес.

Я понимаю, что попал в жуткий тупик. Придется раскрывать карты.

– Господин полковник, я могу поговорить с вами без свидетелей?

Он колеблется, но, мой настойчивый взгляд заставляет его решиться.

Я увожу его в глубь зала, в амбразуру окна. Здесь по крайней мере можно быть уверенным, что находишься вне досягаемости для любопытных глаз и ушей.

Я расстегиваю пиджак, разрываю в одном месте шов, который здесь специально сделан не очень крепким, достаю мой специальный жетон и показываю его полковнику.

Он широко раскрывает глаза и возвращает жетон мне.

– Вам следовало сказать мне это сразу.

– Моя миссия должна остаться в секрете, – говорю. – Я буду вам признателен, если вы немедленно забудете, кто я такой, и продолжите свое расследование так, словно этого инцидента не было. Вы будете так любезны, что представите меня Бунксам как свидетеля... Допустим, что я интересуюсь ими... Допустим также, что у меня кошачьи глаза и я способен разглядеть труп ночью с расстояния в сто метров. А лучше договоримся, что мое внимание привлек только запах тления. Он вызвал у меня предчувствие драмы, и я полюбопытствовал... Уверен, что вы отлично уладите это, господин полковник...

Он утвердительно кивает.

– Можете на меня положиться.

– Мы возвращаемся к столу.

Лейтенант кажется жутко обиженным, что его оставили в стороне и не пригласили на эту маленькую конференцию. Жандарм косится на бутылку и на свой пустой стакан.

– Месье... э... Нико дал мне удовлетворительное объяснение, – заявляет полковник. – Его поразил запах... Да, запах... Он... позволил себе перелезть через забор, чтобы посмотреть и... он... Короче, вопросов больше нет...

Он встает.

– Могу я просить вас сопровождать нас на место драмы, месье... э... Нико?

– Ну разумеется, полковник!

Я бешусь в душе. Этот лопух с его внезапной почтительностью может все испортить.

Когда вы входите в избушку Бунксов, возникает впечатление, что вы попали в мечеть или в буддистский храм.

Ощущение чего-то смутного и векового давит вам на мозги. Стиль готический. Огромные комнаты вызывают желание промаршировать по ним церемониальным шагом.

Дворецкий, более одеревенелый, чем мой ночной спутник, приветствует нас, сгибаясь пополам. У меня такое чувство, что при этом движении его корсет издает скрип нового ботинка. На очень приблизительном французском он объявляет, что доложит о нашем визите герру Бунксу.

Я с любопытством жду появления герра Бункса, уже представляя его себе: типичный тевтонец, с моноклем и залысиной, усиленной бритвой... Но никогда не надо торопиться. Бункс оказывается бледным шестидесятилетним мужичком с острым лицом. У него густая седая шевелюра, разделенная пробором, тонкие губы, сине-зеленые глаза, взгляд которых одновременно горящий и бегающий. Стекла маленьких очков в серебряной оправе придают его глазам странный блеск.

Он совершенно спокоен.

Войдя в комнату, он коротким кивком приветствует полковника, которого уже видел утром, и с вопросительным видом поворачивается ко мне.

– Это месье Нико. Это он нашел тело вашего несчастного сына, – говорит полковник.

Я кланяюсь. Он высокомерно кивает.

В эту секунду в салон входит куколка. Ой, мама! Только чтобы взглянуть на нее, стоит появиться на этот свет! Когда такая шлюшка появляется в вашем поле зрения, вам остается только сесть и смотреть на нее, разинув рот.

Позвольте, я вам ее опишу.

Представьте себе обложку «Лайф», получившую на конкурсе приз за лучшую иллюстрацию!

Очевидно, она вернулась с занятий зимним спортом в горах, потому что загорела, как инструктор из Антиба. Среднего роста, великолепно сложена, грудь и задница затмят любую Венеру. Длинные, очень светлые волосы – волосы Вероники Лейк – окружают лицо Мадонны с зелеными глазами... На ней черный костюм и белая блузка, подчеркивающая загар лица...

– Моя дочь, – представляет Бункс. Мы, полковник и я, приветствуем ее. Мое горло пересохло от восхищения.

Бункс обращается к дочери:

– Кристия, это человек, обнаруживший тело Карла. Она сразу начинает испытывать к моей особе живейший интерес. Ее зеленые глаза тигрицы охватывают меня целиком.

– Правда? – шепчет она и добавляет: – Вы можете объяснить, что делали среди ночи в нашем поместье?

Мне представляется невозможным сказать ей, что я обнаружил ее братца благодаря желанию пописать. – Я коммивояжер, фрейлейн. Этой ночью я почувствовал, что засыпаю за рулем, и решил немного размять ноги. Я прошелся вдоль ограды вашего поместья... Было тепло и тихо... И тогда я ощутил – прошу прощения, фрейлейн, – отвратительный запах... Я был убежден, что это человеческое существо. Сначала я хотел поднять тревогу, но была ночь, и я боялся ошибиться. Тогда я позволил себе перелезть через забор, чтобы убедиться, что не ошибся, и увидел, что мой нюх меня не обманул. Что делать? Об этом поместье я ничего не знал... Поскольку здесь лежал труп, мне показалось не совсем разумным предупреждать его владельцев. Поэтому я известил власти...

Я замолкаю, восхищенный своей находкой. Честное слово, я был так убедителен, что почти что поверил сам, что все было именно так! Вот что значит сила искусства!

Она продолжает на меня смотреть.

– Странно, – говорит она, – что гуляющий почувствовал от дороги запах, о котором вы говорите, тогда как вчера днем трое моих друзей и я сама играли в теннис на корте, возле решетки которого лежало тело моего брата...

Новый гол в мои ворота... В следующий раз стану внимательно смотреть по сторонам, когда буду устраивать инсценировку... Этот теннисный корт, который я принял за дорогу, будет одним из самых неприятных воспоминаний в моей жизни.

Я пожимаю плечами с самым что ни на есть невинным видом.

– Это действительно очень странно, – соглашаюсь я. – Может быть, ветер дул в другую сторону?

Жалкое объяснение! Сам сознаю это лучше всех остальных.

Бункс разрезает беседу, как пудинг.

– Полиция это выяснит, – говорит он.

Это означает: собирайте манатки, вы меня достали... Полковник, в котором действительно ничего не было от полицейского, особенно его апломба, сгибается в новом поклоне.

– Поверьте, я очень сочувствую вашему горю, герр Бункс... Лично я сделаю все, чтобы виновный был изобличен и наказан.

Я кланяюсь в свою очередь.

– Очень сожалею, что стал вестником этой ужасной трагедии... Я оставил мой адрес властям на случай, если потребуется мое свидетельство...