Андрей Воронин - Добро пожаловать в Ад

Он осторожно пошевелил ящики. Высвободил вторую руку, подтянул ноги. Это надо сделать за один рывок, иначе… Еще очередь — как будто ветерком дунуло по лицу. Как пригодился бы сейчас бронежилет, в котором он лазил по хребту Большого Кавказа.

Пора! Он распрямил спину, раскидывая в стороны ящики, и, получив свободу, тотчас кубарем откатился к стене. Вслед полетели пули. Две зазвенели о трубу и сверху на Комбата брызнул мутный кипяток.

— Брось оружие!

Обернувшись из лежачего положения, Комбат увидел знакомое лицо с тяжелой челюстью. Ствол пистолета с десяти шагов был направлен ему в голову. «Не так скоро» — Комбат выстрелил вверх, по светильнику — брызнули осколки стекла и сумеречный свет в углу подвала превратился в темень. Нельзя было назвать ее кромешной. Но сработал эффект неожиданности. Противник промазал, Комбат успел отскочить за колонну и сменить обойму. В висках стучала кровь, но голова работала четко.

Он расслышал короткий рывок, потом еще один: кто-то двигался перебежками от колонны к колонне, уходя влево. Реагировать нельзя, высунешься — сразу попортят шкуру. Второй двинул вправо, будут брать в клещи.

Комбат поднял голову: к гладкой поверхности колонны был приварен крюк — фиксировать стропы при транспортировке. Приподнявшись на цыпочки, он примерился — кончики пальцев не доставали до крюка почти полметра.

Он пружинисто подпрыгнул с места, уцепился за этот кусок гнутой арматуры и подтянулся на одной руке. Помогать себе ногами, обхватывая колонну, он не мог — маневр сразу бы пресекли.

Есть там что-нибудь дальше? Ничего, кроме сварного шва, прихватывающего нижнюю половины колонны-трубы к верхней. Шов не слишком аккуратный, как водится. В стиле «зато надежно». Мизерный выступ для того, чтобы зацепиться, но деваться некуда — надо забираться подальше вверх.

Никогда Рублев не тренировал специально пальцы В них была природная сила, унаследованная от кого-то из предков. Ногти побелели от напряжения. Морщась, Рублев подтянулся еще на полметра и, поджав ногу, уперся подошвой в крюк.

«Птичка на дереве, — он мысленно представил себя со стороны. — Только поживей, братцы, мне здесь не слишком удобно.»

Он хорошо знал, как это делается. Один обозначит себя, к примеру, справа. Звякнет, брякнет как бы случайно.

Нужно иметь стальные нервы, чтобы не обернуться. Второй выскочит в проход с другой стороны и пустит красивую длинную очередь, разрывая в клочья спину врага.

Нога и левая рука стремительно затекали. На таком дереве долго не усидишь. Где они там застряли? Хотят наверняка? Получат.

Предсказание Комбата сбылось. Раздался негромкий щелчок — с таким щелчком ставится новый рожок в автомат. С задержкой на долю секунды с противоположной стороны выступила в проход грузная квадратная фигура. Рублев успел различить недоумение на бледном лице с мелкими булавочными глазками. «Шкаф» слишком точно знал, где находится противник и никак не ожидал, что упрется взглядом в пустоту.

Ему понадобилось только одна дополнительная крупица времени, чтобы заметить Рублева, но тот уже нажал на спусковой крючок. Голова «шкафа» дернулась назад, он уронил автомат и упал ничком как стоял, даже ноги не подогнулись.

Комбат сразу спрыгнул вниз, готовый отразить еще одно нападение, но тут неожиданно во всем подвале выключился свет. В такой непроглядной темноте он очутился впервые в жизни. Ее нельзя было сравнить с мраком бессонницы, когда по обратной стороне закрытых век все-таки плавают неясные разноцветные пятна. Или с ночью в Боснии после истечения срока натовского ультиматума.

Тогда небо затянула сплошная спасительная завеса облаков. Луны нельзя было отыскать — ее свет не мог просочиться сквозь низко нависшую толщу. На земле не рассчитывали на помощь небес: здесь не горело ни одного костра, ни одной лампочки, даже сигареты никто не закурил. Единственное, что осталось реальным, зримым во всем мире — облачное покрывало, желто-серая муть среди бархатной черноты..

Но теперь Комбат очутился в полном провале — никаких щелей, никаких намеков на праздную толпу развлекающуюся совсем рядом, над головой в потоках желтого, густого как патока света. Черным черно. Начинаешь сомневаться даже в собственном существовании.

«Это Жора. Решил, что при игре вслепую шансов у автоматчика больше.»

Началась война нервов. Каждый выстрел мог оказаться роковым: стрелок обнаруживал себя и имел все шансы получить ответную пулю. Поэтому нажимать на курок никто не спешил. Да и двигаться с места — тоже.

Прислонившись спиной к колонне, Комбат напряженно, до звона в ушах вслушивался в тишину. Он знал, что противники заняты примерно тем же.

Слышалось только бульканье горячей воды — она непрерывно вытекала из простреленной трубы. Бульканье позволяло хоть как-то ориентироваться: там стена, вон в той стороне выход.

Рублев попробовал сделать шаг. Не ради того чтобы сдвинуться в определенном направлении, просто с целью проверить, насколько бесшумно он сумеет перемещаться по бетонному полу. По крайней мере сам себя он не расслышал. Оставалось надеяться, что противники тоже.

Вдруг что-то громко ударило поблизости. Он едва сдержался, чтобы не выстрелить — заставил окаменеть судорожно дернувшуюся руку. И только потом понял — пустой ящик хлопнул о стену. Кто-то из двоих швырнул его подальше от себя, чтобы спровоцировать Комбата, заставить раскрыться.

Прежде чем сделать следующий шаг, он осторожно попробовал ногой черноту. Пусто. Знакомый запах. Ясно: в какой-то из пустых бочек держали солярку. Бочка где-то тут рядом. Сам еще не зная зачем, Рублев вытянул руку. Да, вот она, вот ее круглый бок.

Совместив два звука — бульканье воды и недавний треск ящика. Комбат мысленно соединил две точки прямой линией. Это стена. Ряды опор идут параллельно.

Аккуратно, старательно он уложил двухсотлитровую бочку набок.

«Пахнет сильно. Если бросить внутрь спичку, должно ненадолго вспыхнуть.»

Комбат достал из кармана коробок. Рискованный трюк. Но время играет на них — в любой момент может прибыть подкрепление. Там, где есть три «шкафа», будь готов увидеть в два раза больше.

Правая занята. Чтобы зажечь спичку одной левой нужно зажать ее между указательным и средним пальцами, а коробок удерживать безымянным и большим.

Чиркнув спичкой, он отдернул руку от полыхнувшего пламени, толкнул бочку ногой и отпрыгнул назад. Автоматная очередь торопливо дернулась следом, но он уже выпал из колеблющегося облака оранжевого света — бочка быстро катилась вперед по проходу.

Различив тень метнувшуюся в сторону, Комбат выстрелил, почти не целясь. В той стороне, где пропала тень, кто-то захрипел. Комбат упал на пол и как раз вовремя — пуля последнего из уцелевших противников звонко шлепнула по металлической опоре на уровне, где только что находилась его голова.