Джерри Эхерн - Жажда мести

Над палубой царила темная ночь. Луну скрывали плотные облака, и только вдали, над горизонтом, небо было ясное и переливалось бриллиантовыми звездочками. Констанцы нигде не было видно. Придерживаясь за поручень, Хэнк поплелся на нос и за рулевой рубкой едва не перевалился через нее. Девушка сидела у мачты и курила.

— У меня все не выходит из головы… — задумчиво проговорила она и подняла на него глаза.

— Что?

— Как ты пытался затащить меня в койку. Ты что, не помнишь?

Капитан сделал вид, что вспомнил. — А как же. Конечно, помню.

— В общем, я решилась.

— На что решилась?

— Ну, на это самое. На койку.

— Как-то ты об этом интересно говоришь, — засмеялся Фрост.

— Когда я была маленькой, — Констанца отвернулась и стала смотреть на море, — убили моих родителей, мы с братом чудом остались живы, хотели прикончить и нас. И я помню, что папа всегда собирался всей нашей дружной семьей поехать куда-то в отпуск, чтобы отдохнуть вместе, я уже точно не помню, куда. Но он так и не успел это сделать, и мы больше никуда не поедем вместе. Я постоянно об этом думаю. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Она посмотрела на Хэнка. Он кивнул, опустился рядом с ней на палубу и привлек девушку к себе. Ее волосы были распущены по обнаженным плечам, и Фрост обратил внимание, что на ней лишь коротенькие шорты, а грудь прикрыта только ниспадающими густыми прядями. В лицо ей дул слабенький бриз, и капитан был совсем не против, если бы тот усилился и отбросил волосы Констанцы назад.

Она заметила его взгляд и опустила глаза.

— Я привыкла к одиночеству на яхте, когда некого стесняться.

— Поэтому ты и винтовку здесь держишь?

— Да.

— Интересная ты девушка. А откуда ты, кто твои родственники?

— Тебе обязательно надо знать?

— Нет, конечно. Не обязательно, — усмехнулся Фрост и взглянул на ее босые ноги.

— Ответь мне на один вопрос. Когда ты опьянел, то проболтался, что любишь Бесс. Это значит, что ты хранишь ей верность?

— Да, храню, по-своему, — улыбнулся Хэнк. — А ты прямо говоришь словами из песни.

— Может быть. Песни мне нравятся. Но ты мне нравишься тоже, и я не хочу ждать отпуска. Он может никогда не наступить.

— Конечно, девочка моя, — прошептал Фрост, прижал ее к себе и ощутил на своей груди прикосновение нежных сосков. — Пойдем вниз, в каюту.

— А разве здесь нельзя? Можно подстелить твою рубашку.

— Конечно, можно. Рубашка все равно не моя, — засмеялся он, чувствуя, как ее губы ищут его.

— Хэнк Фрост, — прошептала Констанца.

Капитан промолчал…

Фрост открыл глаз и взглянул на легкие серебристые облачка в восточной части неба, где занимался рассвет. Констанца уже не спала. Она лежала, свернувшись калачиком, положив голову ему на локоть.

— Посмотри, какая красота, — услышал он ее шепот.

— Я помню одну строчку Шекспира из “Юлия Цезаря”, — приподнялся капитан, — “…Серебристые одежды облаков, предвестники наступающего дня…”

— Так ты еще и поэт, — улыбнулась девушка. Хэнк приложил палец к ее губам.

— В моей работе трудно быть поэтом.

— Ты занят такой героической работой?

— Лучше бы мир не нуждался в таких героях, как я.

Он быстро наклонился и поцеловал ее полураскрытые губы. Девушка обвила руками его шею, прижалась к нему, и Фрост почувствовал ее соленый вкус…

Хэнк и Констанца стояли у яхты на причале. Перед ними раскинулась каменистая, выжженная солнцем земля — Сицилия. К бухте спускалась по горной дороге машина. Фрост держал девушку за руку и чувствовал, как ее пульс все больше и больше учащается. Когда машина подъехала поближе, он наконец-то понял, кто были родственники Констанцы, — к ним направлялся огромный черный “роллс-ройс” с откидным верхом. В нем сидели два человека, оба смуглые, одетые в рабочие комбинезоны.

Автомобиль плавно остановился, двое вышли из него, слегка поклонились, и один из них произнес:

— Добро пожаловать, донна Констанца. Второй — коренастый, с подозрительной выпуклостью под мышкой, — открыл заднюю дверь “роллс-ройса”, и они вошли в просторную машину. Рядом с местом водителя на полу лежал двуствольный обрез. Фрост видел такие и раньше, ими вооружались телохранители из сицилийской мафии.

— Значит, донна Констанца, — прошептал он девушке. Ее улыбка на мгновение исчезла, и она крепко сжала руку капитана…

Дом оказался настоящей крепостью. Он был расположен на высоком каменистом холме, за которым начиналась широкая долина с тенистыми рощами и виноградными плантациями. Автомобиль притормозил у массивных железных ворот, которые через несколько секунд открыл такой же смуглый и коренастый человек с обрезом через плечо.

В центре двора переливался струями каменный фонтан, а шагах в десяти за ним начинались ступеньки, ведущие в маленькую крепость, которая и была домом донны Констанцы. Фрост решил, что такой дом может принадлежать по крайней мере боссу местной мафии, а может, и кое-кому покруче.

Хэнк помог Констанце выйти из машины, и тут же к ним по ступенькам заторопилась пожилая женщина в черном платке, протягивая навстречу девушке руки и что-то причитая по-итальянски. Они обнялись и расцеловались, женщина стала гладить ее загорелые щеки, лоб, волосы, как будто не могла поверить, что Констанца вернулась. Капитан неловко переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести.

Вдруг старушка оглянулась, поклонилась и отошла в сторону, а водитель и телохранитель сдернули широкополые шляпы. Из дома к ним спускался человек небольшого роста, одетый довольно просто — в грубую синюю рубашку, джинсы и рабочие ботинки. Однако его седеющие волосы были аккуратно подстрижены, а усы тщательно подбриты в ниточку.

— Констанца! — воскликнул он и обратился к Фросту. — Я говорю по-английски, синьор. Пожалуйста, заходите в дом.

Констанца впорхнула к нему, крепко обняла и что-то защебетала. Капитан узнал лишь одно итальянское слово. Оно значило “дядя”.

Фрост сидел на прохладной веранде и любовался закатом. Он из почтения встал, когда распахнулась дверь библиотеки и к нему подбежала Констанца. За ней он заметил ее дядю, дона Адольфо.

Девушка встала за предложенным ей Хэнком стулом, но села только после того, как место за столом занял старший член семьи.

— Я позвонил твоему другу в Нью-Йорк по телефону, который ты мне дал, и получил самые лестные отзывы о Хэнке Фросте.

Капитан улыбнулся и спросил:

— Как дела у Джозефа Канаретти? Надеюсь, все в порядке?

— Да, у него всегда все в порядке, — дон Адольфо закурил и продолжил: — Так же, как и у его дочери, которую, как я понял, ты знаешь. Ну ладно, ближе к делу. Моя девочка считает, что я должен тебе помочь.