Дмитрий Вернидуб - Полынь и порох

В ответ Ступичев обронил:

– Хорошо. Покажешь.

Дорога к дому вела плохая и была давно не езжена. В темноте чуть не сверзились в овраг – лошадь передней пары оступилась, припав на колени. Но обошлось. Бугая тряхнуло, и он громко заматерился.

– Тише! – шикнул Компот. – Со шляху свалить надо – хотя бы ночь переждать. Ты дрыхни – кровищи потерял много. На вот, глотни еще.

Бугай что-то невнятно прохрипел, но фляжку взял. Сделав несколько судорожных глотков, со стоном повалился на ящики.

– Подыхать будет, а лакать не перестанет, – довольно усмехнулся Васька.

Дом был каменный и очень просторный. Запущенное состояние усадьбы, дряхлая, местами поваленная изгородь – все говорило о том, что жилище давно заброшено.

– Пришлые строили, – заключил Валерьян, оглядывая массивное строение с заколоченными большими окнами без ставен.

Из дворовых построек были только овин и вход в дворовой погреб – ледник, предназначавшийся для хранения припасов.

Сбив с погреба ржавый замок, Васька сунул голову в лаз и чиркнул спичкой.

– Тут лестница.

– Пошли, дом осмотрим, – позвал Ступичев, – надо из чего-то факелы сделать.

Тяжелую дверь подпирала снаружи доска.

– Никак «гости» заходили, – подъесаул заметил развороченный пулями врезной замок. – Незваные.

Переступая порог, Васька на всякий случай перекрестился.

Сухая пыльная темнота комнат источала еле уловимый пряный дух, а в коридоре пахло мышами и керосином. Запах керосина шел откуда-то из кухни. Войдя в помещение, Валерьян услышал под ногами хруст разбитого стекла и, осветив пол, обнаружил разбитую банку. На столе валялись засохшие объедки, посуда была разбросана и частично побита. В шкафу с висящей на одной петле дверцей неожиданно обнаружилось несколько толстых восковых свечей.

Массивная мебель – комоды, шкафы, кровати – говорила об основательности хозяев и, вероятно, могла бы прослужить еще лет сто. Многочисленные цветочные горшки на подоконниках, затянутые густой паутиной, напоминали о женских руках, некогда лелеявших фикусы и бегонии, а деревянная лошадка – о маленьком ребенке.

Все было развалено и разорено: ящики выдвинуты, занавески сорваны, а матрацы с выпущенными наружу внутренностями валялись под ногами. Даже половицы в некоторых местах – и те приподнимали.

– Мародеры прошли, – Васька произнес эту фразу с видом знатока.

– Не успели, спугнул кто-то.

– У вас, господин подъесаул, вид встревоженный…

– Иронизируете, товарищ Компот? Зря. Хотя… Вы мне подходите. Только не говорите в ответ банального: «Это еще не известно, кто кому…» Я своим делом давно занимаюсь. Здесь что-то искали, и весьма упорно. А теперь надо осмотреть погреб.

Широкие ступени вели в обширное подземелье, выложенное ракушечником. Внутри стоял запах плесени и сгнивших овощей. В колышущихся отсветах возникали кадки, горшки и садовый инструмент. Все стояло на своих местах.

– На камбузе полный порядок! – бодрясь, пошутил Васька.

Груз перетаскивали долго. Нужно было снять его с телег и переволочь к лазу. Дальше тащили ящики вниз по ступенькам, а потом переносили вглубь.

Бугай так больше и не вставал.

Разрушив вход в подземелье и завалив лаз камнями, бревнами и ржавым кровельным железом, остатки постройки подожгли вместе с усадьбой. Пустые подводы подогнали под стены дома, а лишних лошадей отпустили на все четыре стороны.

– Так вернее. В наше время на пепелище мало охотников, – Валерьян с трудом оторвал взор от набирающего силу пламени. – Теперь народ хочет все сразу: и дворцы, и власть.

– …И буржуйские побрякушки, – подхватил Василий.

Он подошел к лежащему на попонах Бугаю.

– Эй, смотри, а Иваныч-то, кажись, преставился. Сам собой. Жаль…

– А ты его что, в долю собирался взять? – Ступичев смерил Ваську взглядом. – Оттащишь труп в огонь!

«Как-то все спонтанно вышло, неаккуратно… – размышлял Ступичев, седлая лошадь. – Да еще этот флибустьер на мою голову. Хотя парень не трус, сообразительный и ушлый, даже чересчур. Нет, пока не хочется его убивать. С этим успеется. Хорошие помощники теперь ой как нужны. Лучше шустрый вор, чем тупой мясник. Тем более когда за тобой начнут охотиться все кому не лень: и красные, и белые, и фон Бельке… Черт бы их всех побрал!»

Пожар удался на славу. Бушующее пламя пожирало усадьбу с треском и воем, хороня под рушащимися перекрытиями сразу две тайны – судьбу пропавшего груза и загадку хозяев особняка. Пришпорив лошадей, Валерьян и Васька направились в Берданосовку.

«Первый офицерский полк генерала Маркова, представлявший вместе с нежинцами основную ударную силу Добрармии, был сформирован из трех офицерских батальонов, кавказского дивизиона и морской роты. Особенно удивляли своей выправкой и боевой стойкостью морские офицеры. Осколки державного величия, славы и гордости российской – Императорского флота, они были непритязательны в полевых условиях и впечатляюще спокойны перед лицом собственной смерти».

Из дневников очевидца

Станицу Ольгинскую мутило от влитого в нее грандиозного коктейля из военных и гражданских лиц.

По нескольку раз в день разношерстные людские массы, подобно приливу и отливу, появлялись, а потом покидали станицу, в соответствии с собственными взглядами на происходящее.

«Деньгоноши»-интенданты в поисках припасов и сапог для добровольцев, студенты на конфискованных экипажах, мужчины и женщины, за любую плату согласные стать на постой, – все это была отступившая из Ростова Добровольческая армия.

Для связи с «братьями по оружию» отправлялся в Заволжье полковник Лебедев, состоящий при генерале Алексееве. Уехали, и вовсе по личным побуждениям, несколько высших офицеров. Прибыл еле выбравшийся из Новочеркасска генерал Лукомский, привезя страшную весть об убийстве недавно избранного атамана Назарова и измене Войскового Круга. С разных сторон, на сытых лошадях, весело гуторя и бряцая амуницией, входили и отправлялись далее отдельные казачьи отряды. Партиями прибывали переодетые офицеры из Ростова. Ехали на телегах раненые, бежавшие из новочеркасских лазаретов. Кто-то стремился к Корнилову, кто-то уходил от него.

Лиходедов и Мельников, выйдя из хаты на залитую ярким, почти весенним солнцем улицу, отправились искать «резиденцию» генерала Алексеева. По словам встреченных ими партизан из отряда полковника Глазенапа, генерала в станице сейчас не было. Но ротмистра Сорокина они знали: этого офицера лучше всего было искать у марковцев в 1-м полку: там его видели с утра.

– Кстати, рядом с марковцами и бывшие чернецовцы стоят, – сказал полный усатый студент из Ростова, – у них теперь главный – однофамилец главнокомандующего, подполковник Корнилов.