Дмитрий Вернидуб - Полынь и порох

Перед самой атакой Алексей заметил, что обещанный пеший полк северян так и не подошел.

– Не волнуйся, – сказал Мельников, проверяя свои карманы: все ли на месте. – Будут к шапочному разбору. Вот увидишь.

На Алешкиных часах была половина четвертого, когда батарея Некрасова начала бить по вокзалу. Снаряды поразили стоящие на путях вагоны с мануфактурой, и те запылали. Находящиеся рядом в теплушках красногвардейцы в панике заметались среди горящих составов. Орудия красных отвечали редко. Вероятно, большевики не успели осознать масштабов происходящего. Но затем, когда наступление пошло со всех сторон, пролетарии заметались. Мимо станции взад-вперед заерзали паровозы, оглашая округу тревожными гудками.

Как ни странно, но на привокзальных улицах дружно пошедшие в бой кривянцы не встретили сильного сопротивления. Они, как муравьи, тянулись цепочками вверх по спускам, перебегая от дома к дому. Между ними и красногвардейцами часто возникали рукопашные схватки. Иногда путь бегущим преграждал бьющий из-за угла пулемет, и тогда движение задерживалось.

У Хотунка было сложнее. Новочеркассцев встретили хорошо вооруженные рабочие дружины. Винтовочный и пулеметный огонь уложил атакующих на землю. Пришлось ждать, пока артиллеристы перенесут огонь по указанным координатам.

Лиходедов и Мельников скакали вместе с другими верховыми отдельного эскадрона в обход поселка, намереваясь берегом реки достичь переправы. Выскочив во фланг красногвардейцам, прикрывавшим единственный мост через Тузлов, эскадрон стремительным броском опрокинул немногочисленную охрану, рассеяв ее по степи.

К этому времени подоспели передовые шеренги полка, взявшего Хотунок. Пешие и конные казаки устремились вверх по ведущему к Троицкой церкви спуску, быстро растекаясь по ведущим от него улицам.

– Чего здесь застряли? – недовольно крикнул друзьям один из офицеров. – Вздремнуть решили?

– Ага. У нас приказ командования не торопиться, – озорно бросил Серега.

Но прапорщик не был настроен на шутки. Вытащив револьвер, он махнул стволом в сторону города.

– А ну, быстро своих догонять!

Мельников спрыгнул с коня, примирительно улыбаясь. Но как только он полез рукой за отворот шинели, хорунжий навел дуло прямо ему в лоб:

– Давай-ка медленно. Что у тебя там?

– Вы бы тоже поосторожней с «пушкой», – заметил Лиходедов, оставаясь в седле. – У нас письменный приказ.

Офицер долго пытался прочитать треплющуюся на ветру бумагу, в конце глянул на подписи и спрятал револьвер.

– Прошу прощения, господа партизаны. Это, видимо, про вас нам говорили… Вы друзья Барашкова?

Но Лиходедов и Мельников уже не смотрели в его сторону. К мосту приближалась пышная кавалькада. Среди всадников, окружавших экипаж Походного атамана, находились полковник Федорин и подъесаул Ступичев.

У Алешки внутри все похолодело. Подъесаул смотрел в их сторону. Конечно, было трудно узнать с такого расстояния бывших гимназистов. Но дожидаться, когда свита Походного поравняется с ними, друзья не стали. Пожелав бдительному хорунжему удачи, партизаны направили коней вверх, к Триумфальной арке.

…Увидев за мостом офицера, выстраивающего для приветствия своих казаков, Федорин спросил, что за часть.

– Новочеркасского полка казаки, господин полковник! Берем под охрану переправу! – отрапортовал хорунжий.

– А это тоже ваши? – подъесаул указал ногайкой на удаляющихся конников.

– Приписанные к полку партизаны. Из студентов. Со спецприказом.

После этих слов Ступичев привстал на стременах. Перехватив его пристальный взгляд, Федорин отъехал в сторону.

– Вы думаете, это они? Вы их узнали?

– Я почти уверен. Только те были гимназистами.

– Придется с ними поработать, Валерьян Николаевич. И не забывайте, вы все еще мой пленник.

– Как же, забудешь тут. Может, вернете револьвер, Петр Ильич?

– Возьмите.

Отдавая Ступичеву оружие, полковник кивком головы приказал двум офицерам контрразведки, капитану и ротмистру, сопровождать подъесаула.

Полк Климова подошел только к восьми часам утра. И хоть город считался к этому времени захваченным, несколько усталых, заплутавших в степи пеших сотен оказались как нельзя кстати. В резерве Южной группы не осталось ни одного казака.

В этот момент из района Краснокутской рощи начала бить артиллерия красных. Снаряды принялись утюжить северо-восточную окраину в тех местах, где штурмующие уже прошли. Походный атаман со своей свитой, собиравшийся было триумфально въехать в город, вынужден был временно покинуть район переправы и дожидаться прибытия командующего Южной группой полковника Денисова, оставившего гарнизон в Хотунке.

Нырнув в улочку сразу налево за Триумфальной аркой, Лиходедов и Мельников въехали в открытые ворота второго от ближнего угла дома. Перед домом и во дворе лежали трупы нескольких красногвардейцев. Характер ранений говорил о том, что все были убиты в рукопашной и что станичники не щадили никого, нанося удары штыками по нескольку раз. Рядом с одним из убитых валялся полевой бинокль. «Цейс» оказался как нельзя кстати.

Дом был пуст и разграблен. Серега остался караулить внизу, а Алешка залез на чердак. Отсюда нижняя часть спуска хорошо просматривалась, и Лиходедов видел, как Ступичев и еще двое, прячась от разрывов, заскочили в проулок через дорогу. Скорей всего, они заметили, в какую сторону свернули партизаны.

Алексей спустился с чердака и шепотом объяснил ситуацию Мельникову.

– Может, разделиться? – предположил Серега. – Только Ступичев, мать его за ногу, знает, как мы выглядим. Ему и Федорину нужно только одно – прикончить нас. Я бы повел его за собой, а ты б выслеживал Федорина, а?

– Погоди. Пока идет обстрел, Походный в город не сунется, это точно. Я сверху видел, как вся кодла отправилась за мост, пережидать. Потом все равно они спешатся у церкви, и, даю голову на отсечение, Федорин первое время будет возле Походного. Давай уводить Ступичева вдвоем. Как оторвемся, через улицу поворачиваем направо и сразу спрыгиваем. Прячемся за забор, и…

– Нет, давай не за забор, а в канавы, с разных сторон. Если не уверен, стреляй в лошадей. У нас на двоих будет черыре-пять выстрелов, а они все и по разу не успеют, мать их за ногу.

– Ладно, давай. Ну, ни пуха!

– К черту!

Партизаны выехали на улицу и припустили коней рысью, время от времени оглядываясь назад. Чуть погодя с противоположной стороны спуска из улочки вылетели трое всадников. В их намерениях сомневаться не приходилось.

– На галоп! – крикнул Мельников, и Алешка, идущий первым, дал Тихому под бока.

Конь рванулся вперед, всхрапнув и вытянув шею. Лиходедову пришлось почти лечь на него, чтобы не быть сбитым на землю цветущими вишневыми ветвями.