Анна Литвинова - Прогулка по краю пропасти

– Спасибо, Саша. Справлюсь сама.

И только тут Смеян понял: на встречу со своим информатором она его не приглашает.

Пакеты он не отдал. Сказал сухо:

– Донесу до номера – и уйду.

– Да что там нести! Подумаешь, пять килограммов!

«Не хочет, чтобы я этого Кирилла увидел».

Он молча протянул ей пакеты – пусть поступает как знает. Варя, избегавшая смотреть ему в глаза, подхватила их – и тут же согнулась от боли. Пальцы ее разжались, бутылки жалобно звякнули об асфальт. Саша подхватил ее под руки:

– Что, Варя?!

– Спина! – простонала девушка.

– Что именно?

– Поясница… Ребра…

– Держись за меня. Говорю – держись! Не бойся, Варь. Ничего страшного. Обычный прострел. Сейчас ляжешь – и отпустит. Честно. Потерпи две минутки!

Он обнял ее за талию:

– Идти можешь?

Она сделала неуверенный шажок. Застонала. Снова шагнула. Прошептала:

– Могу… только медленно.

– А мы никуда и не спешим. – Саша сжал ее талию еще крепче: пусть почувствует твердую мужскую руку.

– Пакеты! – слабым от боли голосом напомнила Кононова.

Свободной рукой Саша поднял с земли злосчастные пакеты. Сообщил:

– Ничего не разбилось. Ну, двигай ножками, аккуратненько…

До вестибюля добирались минут пять.

Они не заметили, что за ними наблюдают.

Через дорогу от гостиницы была припаркована серебристая «Ауди». Из машины их провожал настороженный и внимательный взгляд.

У дверей номера их уже ждали.

Длиннющий парень в смешных шортах с крокодилами кинулся к ним навстречу. Воскликнул укоризненно:

– Ва-аря! Я уже исстоялся! Ого, что это с тобой?

– Спину, кажется, сорвала, – проинформировала Кононова.

– А вы – кто? – обратился парень к Смеяну.

– Я – Варин знакомый. – В детали Саша вдаваться не стал.

– Александр. Мой спаситель, помощник и шофер, – представила его Кононова. – Кир, возьми у него пакеты. Это все тебе.

Кир перехватил мешки, немедленно сунул в них нос. Оценил:

– Ого! Спасибо!

Они вошли в номер, Саша довел Варю до постели. Кирилл плюхнулся в единственное кресло. Варя пробормотала:

– Ох, хорошо как… Ничего, если я полежу?

– Лежи, – великодушно разрешил Кир.

– Может, врача тебе вызвать? – предложил Саша.

– Нет.

– Дай хоть на спину взгляну.

Варя метнула в него сердитый взгляд – но все же перевернулась на живот. Саша осторожно задрал ее майку.

– Неужели я ребро сломала? – простонала Варя жалобно.

Саша пробежал пальцами по ее ребрам:

– Глупости. Когда ломают – болит совсем не так. Сильнее. Если б ты ребра сломала – ты бы сегодня не носилась, а весь день лежала. И орала.

– А что у меня тогда?

– Ничего страшного. Удар ремнем безопасности. При аварии. Вот что с людьми бывает, когда они, дураки, пристегиваются…

– А кто не пристегивается – вылетает через лобовое стекло.

Саня пожал плечами. Сказал:

– Ну все, я пошел.

– Ладно, сиди уж, – слабо улыбнулась Варя. – Пива с нами выпьешь.

– Могу стол организовать, – неохотно предложил Кирилл.

– Что там организовывать? – проворчала Варя. – Давайте по пивку с чипсами, а остальное – ты, Кирилл, забирай. Тебе ведь надо твоих информаторов стимулировать?

– Надо, – согласился Кир. – Джин отдам капитану Ходыреву, текилу – патологоанатому…

– Ну, рассказывай, – заторопила Варя.

– А… он? – Кир мотнул головой в сторону Смеяна.

– Он полностью в курсе. Не волнуйся, Кирилл, Саша – не журналист, нам с тобой – не конкурент. Так что, раскололся убийца?

Кирилл пробормотал:

– Видела бы ты этого убийцу…

Он жестом фокусника выудил из кармана шортов уже знакомый Варе блокнот.

– Ну так вот, о нашем замечательном подозреваемом, – жизнерадостно начал он. – Задержан сегодня, в восемь ноль пять утра. Фигура, безусловно, колоритнейшая. Корин Виктор Евгеньевич, 1949 года рождения, состоит на учете в психоневрологическом диспансере, периодически укладывается в психушку…

Со слов Кирилла выходило, что Виктор Евгеньевич Корин являлся кем-то вроде штатного абрикосовского дурачка – но «дурачка безобидного, а то бы в дурдом навсегда забрали». Круглый год, и в жару, и в шторма, жил в домике из вагонки, спал на земляном полу: уверял, что таким образом достигает единения с природой. Собирал в горах какие-то травы, компоновал из них лекарства – и приставал к соседям, все пытался их лечить и оздоравливать.

– Оздоравливался народ?

– Нет. Он же на учете состоял, и об этом все знали. Но одного алкоголика однажды уговорил, напоил своей настойкой. Беднягу три дня рвало, а потом еще неделю он на водку смотреть не мог. Когда оклемался – проклял и доктора, и лечение. Подбивал соседей коринский дом спалить, а те только смеялись: нашел, мол, у кого лечиться.

– На что этот Корин жил? – поинтересовалась Варя.

– Ну, во-первых, пенсия. И по мелочи еще: продавал свои настои курортникам – иногда покупали. Грибы собирал, сушил, ягоды. Бутылки пустые летом шакалил на пляже.

– А на чем же его взяли? – не выдержал Смеян.

Кирилл перелистнул страничку в своем блокноте.

– Значит, так. В ночь убийства Корин явился домой на рассвете. Перебудил всех соседей: шел и орал на всю улицу. Что-то про зов богов, голос разума… Голос у него зычный, многие слышали. Один мужик – у него жена беременная – не выдержал, вышел на улицу: утихомиривать. Взял Корина за шкирман – и видит: у того вся одежка в крови. Не пара пятнышек, а конкретно все в крови.

Саша побледнел, отвернулся.

– Сосед спрашивает: что ты натворил? А Корин ему: я, мол, восстанавливал высшую справедливость. Очищал планету. Ну, сосед милицию и вызвал. А те, как выяснили, к кому вызов, ехать не захотели: знали, что за фрукт этот Корин. Психиатров, говорят, вызывайте. Но все-таки явились. Обыскали его халабуду. Изъяли окровавленную одежду, больше ничего не нашли. Взялись психа трусить. «Убивал?» – «Убивал». – «Кого?» – «Существ, по велению высшего разума». Ну и какой с него спрос? Даже забирать не стали – только шмотки на всякий случай взяли на экспертизу. С экспертизой долго телились – результат только вчера вечером пришел: кровавые пятна – идентичны крови погибших в Соленой Пади. Ну, менты снова к нему. А он – снова ахинею несет. И только, когда забирали, вдруг заявляет, – Кирилл сверился со своими записями, – «вериги я зарыл в огороде». Ну, менты пошли эти вериги искать – и откопали целлофановый пакетик. А в нем – четыре кошелька. Один мужской и три женских. Догадаться, чьи они, – сами понимаете, нетрудно.

Кирилл замолчал.

– И что? – поторопила его Варя.

– Да ничего, – досадливо ответил журналист. – Сейчас Корин в Суджуке, в психушке, под охраной. Менты с ним бьются, и доктора – все без толку, какая-то дичь. Голоса, мол, велели…