Анна Литвинова - Прогулка по краю пропасти

Покуда он ехал по Краснодарскому краю, Саня включил антирадар и гнал хлеще Шумахера.

Спешить было некуда и бессмысленно, но он все равно гнал: сто тридцать, сто сорок, сто пятьдесят… Скорость позволяла забыться. Риск выгонял из головы посторонние мысли. При такой езде, когда в уши больно бьет горячий ветер, о своих проблемах думать некогда. В голове – только сиюминутные мысли: а выдержит ли подвеска? Нет ли за поворотом гаишной засады? Не подведут ли тормоза?

До Ростова-на-Дону Саня долетел за четыре часа. Руки-ноги затекли, спину ломило, в глазах щипало, зато в голове было хорошо: покойно и пусто.

На объездной дороге Саша вовремя не среагировал: сбил то ли зайчика, то ли сурка. Расстроился. Решил: «Все. Хватит. Устал – поэтому реакция уже не та. Поеду теперь не спеша. И с комфортом».

За Доном он позволил себе длительный привал. Все равно, если захотят найти, – найдут. Хоть в Ростове, хоть в Москве, хоть в Твери. А без отдыха ему никак не обойтись.

Как истинный автопутешественник, Саня прежде позаботился о машине. Залил полный бак дорогого, девяносто пятого, бензина. Добавил в бачок охлаждающей жидкости, вымыл залепленные мошкарой стекла.

Следующим пунктом программы шел Фру-Фру – ему Саня приобрел большую банку собачьего корма. И только потом – занялся собой. Умылся, сменил футболку. Съел в симпатичной забегаловке тарелку домашних пельменей, запил двойным кофе.

Фру-Фру, уставший от долгой дороги, ел неохотно и вяло. Будто и не «Педигри» дорогущим кормился, а хлебной коркой.

Саша вспомнил: Динка говорила, что собак в машине укачивает. В ушах прозвучал ее голос: «Мы когда едем куда-то – постоянно Фру-Фру воду даем. Каждые полчаса».

Останавливаться каждые полчаса Саня не планировал.

– Сейчас я тебе поилку организую, – пообещал он псу. – Долгоиграющую.

Он купил бутылку ледяной минералки. Пробил пробку шилом и перекинул емкость Фру-Фру (тот помещался на заднем сиденье). Пес, умник, сразу сообразил, что делать: когда хотел пить, припадал к пробке, жал на бутылку и лакал себе в полное удовольствие.

– Сейчас музыку с тобой включим, – сообщил ему Саша, садясь за руль.

(Пока гнали до Ростова, ехали в тишине, только ветер свистел.)

Саня врубил магнитофон. «Я сошла с ума, я сошла с ума», – сообщили ему истеричные девицы из группы «Тату».

Эту кассету Саня проигрывал в другой жизни – по дороге на юг. Развратные «татушные» девки помогали ему тогда держать скорость… Смеян вспомнил на секунду тогдашнее восхитительное предвкушение счастья. Ведь он ехал к Динке, к ее любви, к ее веселым глазам…

Саня скрипнул зубами и решительно вырубил поющих малолеток. Пришлось снова останавливаться и покупать новую кассету – под новое настроение. Саня остановился на сборнике под названием «Дорожные песни», и теперь в машине распевали благородно-депрессивные Шевчук и Сукачев. Дорога шла легко – никаких препятствий. Попутные фуры попадались культурные – завидев приближающуюся «девятку», они сдавали вправо и не мешали обгону. Гаишники Саню тоже не беспокоили. Не интересовала их легковушка с тверскими номерами. И, к большому облегчению, на глазах спадала жара. С каждым километром все настойчивей пробивалось дыхание северных широт. И Саня, и Фру-Фру этому радовались. Удушливый южный климат обоим пришелся не по душе.

– А ведь мы – домой едем! – сообщил Саня собаке.

Пес радостно завертел хвостом.

– Ты понимаешь слово «домой»? Молодец, – похвалил Смеян. – Только у тебя теперь дом другой. У меня будешь жить. Не против?

Фру-Фру, кажется, не возражал. Но Саня на всякий случай добавил:

– Буду тебя с собой на работу брать, чтоб не скучал. У меня в магазинах знаешь сколько всякой вкуснятины? И обрезки, и косточки сахарные, и конфетки…

Пес вздохнул – тяжело и протяжно.

Саня понял:

– Хозяйку свою вспоминаешь? Динку?

Фру-Фру заскулил.

– Я тоже… тоже о ней думаю, – признался Саша. – Очень часто. Всегда. Даже пытаюсь представить, что она просто уехала. В командировку или в отпуск. Только у меня ничего не выходит. Начинаю, понимаешь ли, скучать о ней, считать дни, когда она вернется… и тогда… только тогда вспоминаю, что ее больше нет…

С собакой можно было поговорить откровенно. И не стесняться ни своих чувств, ни своих слов.

Фру-Фру вскочил на задние лапы, перегнулся к водительскому сиденью, осторожно коснулся Саниной щеки горячим бархатным языком…

– Ты умный пес, – пробормотал Саня.

«А я – осел. Веду человеческие разговоры – с собакой».

Но Саша ничего с собой поделать не мог.

– А знаешь, Фру-Фру… ведь на будущий год мы с тобой снова поедем на юг. К Динке, и к Наташке, к их маме, и к дяде Вале… Нам нужно будет поставить памятник. Памятник ведь как раз через год ставят… Хороший закажем памятник, из белого мрамора. Ты поедешь со мной?

– Уа-а… – откликнулся пес.

«Похоже на «да», – машинально отметил Саня. – Все, Смеян, не сходи с ума».

Саня оставил Фру-Фру в покое и отдался скорости и собственным мыслям. Он вспоминал душистое южное утро. Поляну с редкими соснами. Шумный перещебет лесных птиц. И – аккуратный, круглый валун, под которым лежали тела дорогих ему людей.

Саня осторожно положил на камень букет полевых цветов – и упал ничком, щекой на влажную прохладу валуна.

Он нашел их. Нашел.

…Он пришел к Борисову ближе к полуночи. Голодный, уставший и переполненный злобой. Злобой, которую он тщательно копил в себе.

– Ну, здравствуй еще раз. Поговорим?

…Борисов сразу показал ему тропинку на лесное кладбище. Повезло – она начиналась прямо от Удаловой Щели, резко поднимаясь вверх на задах борисовского участка.

– Мне их сюда на «Газели» привезли, прямо в дом… я после смены отсыпался… – блеял Борисов. – Трупы привезли прямо сюда! Сказали, что я сам виноват – раз за осами не усмотрел. Велели увезти тела в горы и зако… похоронить. Я не мог отказаться! Не мог!

– Гад… – устало произнес Саша. – Пойдешь со мной. Покажешь место.

– Нет! Не пойду! Я не выдержу! – заскулил Борисов. – Клянусь, ты найдешь сам! Там следы от «Газели» будут. И валун я туда положил! Валун!.. Но я не убивал их! Это не я! Их убили осы, понимаешь, о-с-ы! Не я!..

Борисов и Смеян стояли во дворе. За ними насмешливо наблюдала луна. Отчаянно стрекотали сверчки.

– Значит, их убили осы… – задумчиво произнес Саша.

Борисов подобострастно закивал:

– Осы, да, осы! Не я!..

– И Динку? И Наташку? И дядю Валю? Осы убили? Из-за денег? Из-за наследства?!

– Да, да, это не я! Это они, все они! Я тут ни при чем!

И эти слова стали последними словами Борисова в его ничтожной жизни.

Факультет высшей математики и кибернетики.