Эрл Гарднер - Дело беглой медсестры

— Ничего похожего! — вспыхнула она. — Я наняла лучшего из денверских адвокатов. Он пытался найти выход из положения, но, по его словам…

Она умолкла, как бы соображая, стоит ли ей продолжать.

— Конечно, я не денверский адвокат, — сказал Мейсон, — и с законодательством штата Колорадо не знаком. Я только… а впрочем, всякие вещи случаются…

— Ничего бы не случилось, если бы Пол Виннетт не поставил себе целью во что бы то ни стало выгородить моего мужа. Всю эту аферу они вдвоем и затеяли.

— Мистер Виннетт, видимо, приятель вашего мужа?

Она кивнула.

— И живет здесь?

— Виннетт? Нет, в Иллинойсе. Пол Нолин Виннетт, — с горечью произнесла она, тщательно подчеркивая каждое слово ядовитой иронией.

— Вот оно что, — ответил на всякий случай Мейсон.

— Мой муж ушел в армию, — продолжала она. — Я сдуру вообразила, что ушел из чувства патриотизма… Конечно, как у всех женатых людей, у нас бывали сложности… А тут еще у Дарвина не сложились отношения с моей семьей.

— Всякое случается, — подхватил Мейсон. — Валить вину целиком на мужчину было бы нечестно, но…

— В данном случае виноват во всем Дарвин. Он ведь познакомился с моей семьей еще до брака и без устали ею восторгался. А потом они с Виннеттом затеяли эту аферу.

— Исключительно как юрист, — сказал Мейсон, — я сгораю от любопытства.

— Кое-что я могу вам рассказать. Ничего из-за этого не произойдет. О подробностях мне говорить не следует, а в общих чертах — почему бы и нет. В конце концов все ведь утрясется. Выходит, по-вашему, я недооцениваю свои юридические права? Скорее, вы недооцениваете дьявольское хитроумие моего мужа и его адвоката.

Мейсон промолчал. Через секунду она заговорила снова:

— Лет пять тому назад муж объявил мне, что Виннетт готов вложить свои средства в ресторанный бизнес. У него, мол, в Денвере полно недвижимости, которую можно использовать под рестораны.

В глазах Мейсона зажегся огонек интереса.

— Дарвин восхитился этой возможностью. И вскоре сказал, что его адвокат подготовит договор. Мне тогда и в голову не приходило, что у меня тоже может быть адвокат. Я еще отождествляла его интересы со своими.

Мейсон кивнул.

— И вот мы подписали этот договор. Как я сейчас понимаю, весьма диковинный. Больше похожий на заговор. Заговор, в котором муж участвовал сознательно.

— В чем же суть договора? — спросил Мейсон.

— Пол Виннетт сдает нам в наем под рестораны пять помещений. То есть соглашается разместить там рестораны, которыми мы должны заправлять на арендных началах. Мистер Виннетт хранит в денверском банке основной фонд, из которого мы будем черпать все средства на содержание ресторанов, вплоть до последнего цента. В свою очередь весь валовой доход, вплоть до последнего цена, будет перечисляться на счет мистера Виннетта в Иллинойсе.

Брови Мейсона удивленно поползли вверх.

— Затем бухгалтеры Виннетта подведут баланс с учетом всех затрат. Остаточную сумму разделят на четыре равные доли, две из которых достанутся Виннетту, одна — моему мужу и одна — мне. По условиям договора, арендаторы не могут передавать свои права кому бы то ни было, умышленно или неумышленно. Понимаете ли, даже неумышленно! Слыхивали вы о таком?

— Да, — отозвался Мейсон, — такой закон действует во многих штатах.

— Согласно договору, в случае банкротства фирмы или наложения ареста на ее имущество, аренда аннулируется. Если собственность становится предметом судебного разбирательства, равно как и наши интересы, с нею связанные, то Виннетт получает право конфисковать в свою пользу арендованные объекты, наложить лапу на все наши рестораны.

— И что же? — спросил Мейсон.

— А то, что, когда я поставила подпись под договором, то приняла на себя множество обязанностей, в том числе управление ресторанами в его отсутствие и отправку доходов Виннетту…

— А как насчет жалования? — спросил Мейсон. — Предусматривалось оно договором?

— Нет. Вся компенсация, по договору, должна исходить от мистера Виннетта. Разумеется, я даю вам о договоре самое общее представление, а договор, кстати, очень длинный и, как теперь понимаю, тщательно продуманный.

— Вот теперь я начинаю вас понимать, — сказал Мейсон. — Стало быть, ваш муж исчез?

— Он меня бросил. Срок его армейской службы истек. Я ждала его, но он так и не приехал. И ничего о себе не сообщил. Много позже его адвокат известил меня, что мой супруг хочет развод. И деловой развод в частности — причем, на грабительских условиях.

— Адвокат вашего мужа имел с ним контакты?

— О, да. И я в этом плане мистеру Орасу Л. Редфилду не завидую.

— А вы не можете затеять бракоразводный процесс из-за…

— О, получить развод я могу. Но на каких условиях? Я останусь у разбитого корыта. Войдите в мое положение, мистер Мейсон. Четыре года я вкалывала в этих ресторанах день и ночь, отвечая за все и вся, выкачивала из посетителей денежки, и с каждого заработанного мною доллара мой супруг тоже имел доллар. Я переживала, я затыкала финансовые дыры, сочиняла меню, публиковала рекламу, торчала на людях до полуночи, и…

— А зачем вам все это нужно? — спросил Мейсон. — Почему бы не отказаться от мирской суеты? Почему бы не жить в свое удовольствие?

— Не могу себе этого позволить. Я зарабатываю неплохие деньги. Зарабатываю столько, что не могу остановиться. Но вот ведь что досадно, в этот самый момент сидит мой муж на райском острове, и некая красотка выполняет под сенью тропических пальм все его прихоти, а он ухмыляется в мой адрес. Каждый доллар, заработанный мною для себя, это еще и доллар в его карман. Мой адвокат уверяет меня, якобы по законодательству штата, что для того, чтобы возбудить против мужа судебное дело о взыскании алиментов, я должна собственноручно отдать ему повестку… Причем на территории штата. А еще он рекомендует раздел имущества.

— И что потом?

— А потом добиваться развода и после решения имущественной проблемы заключать новый договор с Виннеттом.

— А Виннетт захочет заключать такой договор?

— Еще бы! Я столько денег ему сделала. У меня особый талант — зарабатывать деньги для других.

— И для себя самой.

— Ну, и для самой себя. Не могу пожаловаться на свои заработки. Омрачает жизнь только одно — как здорово устроился Дарвин!

— Значит, контактов с вами он не ищет?

— Прямых — нет. Ни росчерка пера в конверте, ни грошовой открытки. Я тут вкалываю, а он где-то там развлекается и, наверняка, смеется надо мной. Не могу этого перенести.

— Не стоит огорчаться по пустякам.

— А я, мистер Мейсон, огорчаюсь. Даже больше, чем себе в том признаюсь. И все-таки, сознавая юридическую нелепость ситуации, я в конце концов капитулировала.