Эрл Гарднер - Дело блондинки с подбитым глазом

Перри Мейсон остановился при входе в здание, чтобы купить газету. Он бросил взгляд на часы в холле и заметил, что на них ровно десять. Потом он посмотрел на тяжелые тучи и сказал мужчине за прилавком киоска:

— Дело к дождю.

— Самое время.

Мейсон, взяв газету, кивнул головой.

— Никак не могу привыкнуть к этому климату, — сказал продавец. — Сначала шесть месяцев засуха, потом шесть месяцев дождь. Я с востока, там трава зеленая все лето. А здесь солнце печет так, что трава похожа на поджаристую гренку.

— А что происходит зимой на этом вашем востоке? — поинтересовался Мейсон.

Мужчина рассмеялся:

— Именно поэтому я сижу здесь, господин адвокат.

Мейсон сел в лифт и через две минуты повернул ключ в дверях своего личного кабинета.

— Привет, Делла. Что нового?

— Язон Бартслер.

— Припекло его.

— Похоже, его что-то беспокоит.

Мейсон бросил газету на стол, повесил шляпу и сказал:

— Проси.

Через минуту Делла ввела в кабинет Язона Бартслера.

— Здравствуйте, мистер Мейсон. Я пришел немного раньше, — сказал Бартслер.

— Я это заметил.

— Мистер Мейсон, я всю ночь не сомкнул глаз. Откуда вы, черт возьми, узнали, что у меня были причины нанять именно Диану Рэджис?

Мейсон усмехнулся.

— Бизнесмен с вашим положением названивает в студию неизвестной актрисе, которой якобы никогда в глаза не видел, чтобы пригласить ее домой в качестве чтицы… Ой, Бартслер, и вы выдаете себя за скептика?

Посетитель сделал глупую мину.

— Ну, если вы так ставите дело…

— Говорите, я адвокат и умею хранить чужие секреты, — поощрил Мейсон, когда он замолчал.

Бартслер сел в кресле поудобнее.

— Я женат во второй раз. Моя первая жена умерла. Она оставила мне единственного сына, Роберта, который погиб седьмого декабря тысяча девятьсот сорок первого года, в возрасте двадцати шести лет, в Пирл-Харбор [1]. Его останков так и не удалось опознать.

Мейсон взглядом выразил сочувствие. Через минуту продолжил:

— Жизнь значительно сложнее, чем кажется. Только теперь, оглядываясь назад, понимаешь, как все было на самом деле. Но, как обычно, понимаешь поздно.

Он умолк на некоторое время и вновь продолжил:

— Роберт женился за год до смерти. Он женился на девушке, которая мне не понравилась. Мне не нравилось ее происхождение, мне не нравились люди, которые ее окружали.

— И вы не любили лично ее? — спросил Мейсон.

— Оглядываясь назад, боюсь, что у меня не было случая узнать ее на самом деле. Я был так предубежден против нее, что никогда даже не пытался взглянуть на нее объективно. Я до последних дней сохранил мнение, которое вынес о ней еще до того, как вообще с ней познакомился.

— Что вы имели против нее?

— Собственно, ничего. Она была цирковой актрисой. Воспитывалась в цирке. Специальность: акробатка на трапеции.

— Сколько ей было лет?

— Двадцать четыре. То есть, ей теперь двадцать четыре. Ей было двадцать, когда она вышла за моего сына.

— Или же, когда он женился на ней, — поправил Мейсон с легкой усмешкой.

— Можно и так, — признал Бартслер.

— Рассказывайте дальше. Я хотел бы услышать остальное.

— Когда Роберт с ней познакомился, она уже не выступала в цирке. Упала с трапеции, повредила себе бедро. Это был у нее первый несчастный случай, но он сделал невозможным для нее продолжение выступлений. У нее не было другого источника доходов, кроме акробатики, и она осталась без средств к существованию. Естественно, брак с Робертом казался ей выходом из положения. Я был недоволен его женитьбой и это охладило наши отношения. После гибели Роберта Элен, его жена, не пыталась скрывать своей горечи, а я, со своей стороны, дал ей недвусмысленно понять, что если и существовали между нами какие-то семейные отношения, то я считаю их оконченными.

— Это все имеет связь с Дианой Рэджис? — спросил Мейсон.

— Конечно.

— Может, будет лучше, если вы сразу скажете какую?

— Терпение, господин адвокат, я хочу, чтобы вы имели полную картину. Нужно сказать, что я не виделся с Элен… Ну, мы встретились снова месяц тому назад.

— Она пришла к вам?

— Нет. Я пошел к ней.

Мейсон слегка поднял брови:

— Зачем?

Бартслер нервно заерзал в кресле.

— У меня были основания полагать, что после смерти моего сына, в марте сорок второго года, она родила мне внука. И умышленно, — продолжал он полным горечи голосом, — утаила от меня этот факт. Утаила факт рождения сына Роберта, моего внука!

Голос у него ослаб и прошло некоторое время, прежде чем он смог продолжить.

Мейсон заметил:

— Вы должны признать, мистер Бартслер, что так не ведут себя охотницы за наследством.

— Теперь я это вижу.

— Как вы об этом узнали?

— Я получил месяц назад анонимку, советующую мне заглянуть в книги регистрации рождений города Сан-Франциско за март сорок второго года, заверяющую, что я найду там что-то, что меня несомненно заинтересует.

— И что вы сделали?

— Выбросил письмо в мусорную корзину. Вначале я думал, что это вступление к какому-либо шантажу. А потом поразмышлял и решил посмотреть эти книги. Мистер Мейсон, я нашел это черным по белому! У меня есть официальное свидетельство рождения.

Он подал Мейсону официальный бланк, который тот внимательно изучил.

— Кажется, дело не вызывает сомнений. Ребенок мужского пола, рожденный пятнадцатого марта тысяча девятьсот сорок второго года, отец Роберт Бартслер и мать Элен Бартслер. Полагаю, вы нашли врача, который принимал роды?

— Да.

— Что он вам сказал?

— Подтвердил.

— И тогда вы отправились к невестке?

— Да. Она владеет небольшой фермой по разведению птиц в долине Сан Фернандо.

— Вы что-нибудь смогли сделать?

— Совершенно ничего.

— Что она вам сказала?

— Она меня высмеяла. Она не пожелала ни подтвердить, ни отрицать факта рождения ребенка. Заявила, что я никогда не был настоящим отцом для Роберта, а к ней относился, как к отбросам общества. Она сказала, что уже давно ждала, когда сможет отплатить мне, а, впрочем, ведь я наверное не захочу признать внука, в котором есть ее кровь.

— Кажется, что это был для нее великий день, — заметил Мейсон.

— Да.

— И что вы сделали?

— Нанял детективов.

— Они узнали что-нибудь?

— Нет. По крайней мере, не непосредственно.

— А все-таки?

— К Элен приходила молодая блондинка, которая, казалось, что-то знает о ребенке. Одному из детективов удалось спровоцировать небольшое столкновение и узнать ее имя по водительскому удостоверению.

— И эту девушку звали?

— Диана Рэджис.

— Ну, и?

— Это вовсе не была Диана. Но я понял это только тогда, когда она начала у меня работать. Это была ее подруга, с которой они вместе снимают квартиру, также молодая блондинка, некая Милдред Дэнвил.