Эрл Гарднер - Дело разведенной кокетки

— Об этом вы говорили уже несколько раз, — перебил Гамильтон Бергер.

— Я считаю, что защитник имеет право говорить об этом. Это указывает на мотивы действий свидетеля и делает Суду возможность оценить его характер, — ответил судья Осборн.

— Хорошо! — вдруг выкрикнул Бартон. — Я обманул ее. Я заметил, что мне подвертывается случай заключить выгодную сделку и хотел этим воспользоваться. Что в этом плохого?

— Ничего, — ответил Мейсон. — И я очень вам благодарен за похвальную откровенность, мистер Бартон. А теперь еще одна деталь. Как вы сообщили, обвиняемая в конце призналась, что в гараже было тело ее первого мужа?

— Я не говорил этого.

— Прошу секретаря Суда прочитать протокол для того, чтобы напомнить то, что сказал свидетель.

Наступила тишина, полная беспокойства, во время которой секретарь Суда перелистывал страницы, в поисках требуемого абзаца. Вильям Бартон поерзал в кресле.

— Я нашел это место, — отозвался секретарь. — Вопрос: «Она сказала вам, почему хочет выехать из страны?» Ответ: «Да». Вопрос: «Почему?» Ответ: «Она сказала, что в ее гараже найдено тело мужчины. Наконец, она призналась, что убитый был ее первым мужем и этот факт может испортить ее жизнь.»

— Благодарю, — сказал Мейсон. — Прошу мне объяснить, мистер Бартон, что вы имели в виду, когда говорили: «наконец, она призналась», что это было тело ее первого мужа?

— Ну, что в конце она призналась. И это все.

— Она не сказала этого сразу?

— Нет.

— Только после вопросов с вашей стороны?

— Наверное так.

— Значит ли это, что вы разговаривали на эту тему и у вас создалось впечатление, что она что-то скрывает, допытывались ли вы, что это?

— Можно сказать и так.

— Чтобы вынудить от нее это «признание наконец», вам пришлось использовать нажим?

— Ну, что же, до определенной степени, да.

— Вы сказали ей, что не сможете помочь, если она не скажет вам правды или что-то в этом роде?

— Да.

— Следовательно, она в конце концов сказала вам правду?

— Да.

— И тогда вы взялись ей помогать?

— Нет!

— Но вы ведь сказали, что поможете ей, если она скажет вам правду. До тех пор, пока она этого не сделает, вы ничего не можете обещать ей. Поэтому она «в конце призналась» в том, какая была правда. Должен ли я это понимать так, что вы не сдержали своего обещания?

Бартон заколебался, положил ногу на ногу и посмотрел умоляюще на Бергера.

— Так было? — настаивал Мейсон.

— Я не помог ей, — пробормотал Бартон.

— Именно так я и думал, — с презрением сказал Мейсон. — Это все, мистер Бартон.

Бартон сошел с места для свидетелей и повернулся в сторону стола за которым сидел Мейсон, как бы желал что-то сделать, но увидел холодный, твердый блеск в глазах адвоката, раздумал и отошел.

— Пусть подойдет к свидетельскому месту Артур Колсон, — сказал Бергер, не обращая внимания на Бартона.

Артур Колсон подошел к месту для свидетелей. Его глаза неспокойно и оценивающе метались по залу, однако старательно уходили в сторону от стола окружного прокурора, и стола за которым сидел Мейсон и Люсиль.

На вопрос Суда Колсон назвал свое имя, фамилию, возраст, адрес и профессию. Гамильтон Бергер достал револьвер.

— Я хочу вам показать револьвер Смит и Вессон, тридцать восьмого калибра, номер «С шестьсот пятьдесят восемьдесят восемь». Вы видели его уже когда-нибудь?

Колсон достал из кармана листок бумаги и прочитал по нему следующую фразу:

— Отказываюсь от ответа на этот вопрос, так как он может быть использован против меня.

— Вы купили этот револьвер в «Рашинг Крик Меркантайл Компани»?

— Отказываюсь от ответа на этот вопрос, так как он может быть использован против меня.

— Вы вписали имя Росса П. Холистера в реестр?

— Отказываюсь от ответа по той же причине.

— Вы убили Хартвелла Л. Питкина?

— Нет.

— Вы его знали?

— Нет, не знал.

— Это вы положили этот револьвер рядом с телом Хартвелла Л. Питкина в гараже на Соут Гондола семьсот девятнадцать пятого числа этого месяца?

— Нет.

— А в другое время?

— Нет.

— Это все, — сказал Гамильтон Бергер.

— Минуточку, — отозвался Мейсон. — Еще один вопрос к свидетелю. Это оружие было когда-нибудь вашей собственностью?

— Отказываюсь от ответа на этот вопрос, так как он может быть использован против меня.

— У вас был когда-нибудь ключ от квартиры Люсиль Бартон?

— Нет.

— Я покажу вам два письма отпечатанные на машинке, — сказал Мейсон. — Одно из писем было адресовано в Детективное Агентство Дрейка, второе мне. В первом письме речь идет о ключе к квартире Люсиль Бартон. Во втором — о ключе к ее секретеру. Вы писали какое-нибудь из этих писем?

— Нет. Не писал.

— Это все, — сказал Мейсон.

— Это все, — объявил Бергер.

Слово взял судья Осборн:

— В виду неудовлетворительных ответов свидетеля на вопросы, имеющие большое значение в этом деле, Суд считает, что бюро окружного прокурора должно предпринять шаги для более полного выяснения ситуации.

— Хорошо, Высокий Суд, — сказал Бергер усталым голосом. — Мы отдаем себе отчет в разных возможностях.

— И привлечениях, — сказал судья Осборн.

— И привлечениях, — повторил Бергер.

— Очень хорошо. Суд объявляет перерыв до четырнадцати часов. Обвиняемая должна оставаться под арестом. Свидетели, вызванные в Суд, должны явиться в четырнадцать часов.

Когда публика поднялась с мест и направилась к выходу, Мейсон дал знак Полу Дрейку подойти к нему.

— Боюсь, что не смогу пойти с тобой на обед, Пол.

— Почему, Перри?

— Я должен несколько раз поговорить по телефону, а это может продлиться больше часа. Но, ты забери Деллу на хороший бифштекс.

— Сердца у тебя нет, — запротестовал Дрейк с улыбкой.

— Есть, — сказал Мейсон. — Оно так долго стояло у меня в пятках, что я не буду чувствовать себя хорошо до тех пор, пока оно снова не окажется на своем месте.

В четырнадцать часов, когда Суд собрался вновь, Гамильтон Бергер, явно чем-то обеспокоенный, сказал:

— Высокий Суд, в этом деле образовалось особое положение. У меня были все поводы для того, чтобы считать возможным соединение Перри Мейсона с орудием преступления, так как на револьвере был найден отпечаток его пальца. У меня была надежда доказать, что Мейсон был с обвиняемой около гаража в то время, когда там был убит человек. Опознание, как доказательство было отброшено с помощью хитрого юридического трюка, на что я хотел бы обратить внимание Высокого Суда. Свидетель наверняка мог бы провести опознание.

— Да, конечно, — ответил судья Осборн. — Таковы отрицательные стороны доказательств основанных на опознании. Свидетель увидел высокого мужчину в светлокоричневом плаще и серой шляпе. Он не видел вблизи его лица. Много мужчин могут соответствовать такому описанию. Опознание женщины более убедительно, благодаря описанию ее оригинальной одежды, но высоких мужчин в светлокоричневых плащах и серых шляпах было в городе в то время, когда Гоушен видел тех людей возле гаража, вероятно, несколько тысяч.