Эрл Гарднер - Дело лошади танцовщицы с веерами

— И вы согласились?

— Я из великодушия сказала ей, чтобы она действовала.

— Вы подписали что-нибудь?

— Да. Именно здесь я и сваляла дурака. Я дала ей письмо, из которого следовало, что она могла использовать мое имя и мои ангажементы до тех пор, пока я не захотела бы снова вернуться на сцену; что я должна была получить назад свои ангажементы в любое время, когда бы у меня ни возникла потребность в этом. Мы обе подписали это письмо, но я не сделала копии. Письмо осталось у нее. Мой муж был свидетелем. Когда он расписался как свидетель, то сказал, что будет охранять мои интересы, поскольку знает условия, на которых мы заключили соглашение.

— Что произошло, когда вы уехали из Броули?

— Я не видела смысла в том, чтобы, вернувшись на сцену, снова, с самого начала, создавать себе карьеру. Позвонила мистеру Барлоу и сказала ему, что я где-то потеряла расписание своих выступлений, и попросила его зачитать мне его по телефону. Он зачитал, и я все записала. Потом послала Айрин телеграмму, где сообщала, что она отныне должна действовать самостоятельно, так как на следующий день я уезжаю.

— И что она?

— Дала мне ответную телеграмму, что она уже воспользовалась всеми моими ангажементами. Заявила, что всего добилась благодаря своим способностям, что всюду выступала как Шери Чи-Чи и что я теперь должна поискать себе другие возможности. Она знала, что у меня не осталось копии того письма и что мой муж пальцем не пошевельнет, чтобы помочь мне. Он хотел, чтобы я потерпела полный провал. Он даже сказал ей имена всех моих обожателей.

— Что вы предприняли?

— Я решила, что надую ее. Говоря по правде, Айрин ничего из себя не представляет как танцовщица. Просто раздевается и машет веерами. Она по-настоящему о веерах и не думает, а старается просто разыгрывать сладострастие. С этим все в порядке, когда перед тобой определенная публика, но надо ведь все время помнить, что в подобных ночных клубах практически не бывает приличных людей. А это значит, что они приходят посмотреть именно приличное представление, потому что с ними вместе приходят их жены или девушки и они совсем не хотят видеть что-то слишком откровенное. Поэтому я решила, что просто приду на следующее представление и начну выступление до того, как появится Айрин, и проведу сама все шоу. А потом, когда объявится Айрин и скажет, что она должна была выступать, я бы предложила ей выйти перед публикой, и пусть тогда менеджер выбирает — она или я. Я знала, что в этом случае с ней было бы все кончено.

— Но вы этого не сделали?

— Айрин обскакала меня. Она была в Паломино еще до того, как я смогла туда добраться. Ее дружок, Гарри, все устроил для нее. Тогда я решила дать ей закончить представление, а сама собралась поехать в другой клуб, где раньше выступала, рассказать менеджеру, что я закончила свое предыдущее представление раньше, и предложить ему — в качестве дополнительной приманки, — что в течение двух вечеров буду выступать за половину платы или что-нибудь в этом роде.

— Что вы делали после того, как вышли от Каллендера в отеле «Ричмелл»? — спросил Мейсон. — У вас есть какое-нибудь алиби?

Она отрицательно покачала головой.

— Я должен на время изолировать вас, Лоис, — сказал Мейсон.

— Почему?

— Потому, что у вас сейчас под ногами земля горит. Вас скоро начнет разыскивать полиция. Они станут просматривать регистрационные книги в отелях, будут передавать по радио описание вашей внешности, и каждый водитель в городе, у кого в машине есть радио, будет искать вас.

— Город большой, — ответила Лоис Фентон.

— Город-то большой, но вы в нем так же незаметны, как русалка, пытающаяся сесть в трамвай. У вас есть другие платья?

— Да.

— Где?

— В отеле, где я остановилась.

— Вы зарегистрировались под своим собственным именем?

— Да. Я могу туда вернуться?

Мейсон покачал головой:

— Это исключено. У вас машина. Там есть что-нибудь из одежды?

— Нет. Всякое барахло в багажнике, но одежды нет.

Мейсон принялся ходить взад-вперед, затем сказал:

— Я не могу допустить, чтобы вы вернулись в отель. Но я не могу позволить, чтобы все выглядело так, как будто вы от чего-то убегаете. Полиция может классифицировать ваше бегство как доказательство вашей вины. Бегство было бы самым худшим из всего, что могло бы случиться… Я понял, что надо делать! Я отвезу вас в такое место, где полиция не найдет вас и куда вы по логике вполне могли поехать, чтобы сменить одежду, если бы торопились и не хотели возвращаться с этой целью в отель.

— Такого места нет, — произнесла она.

— Нет, есть, — возразил Мейсон. — Вы поедете навестить свою лошадь. Мы поместили ее в Империал-Вэлли. Я сам занимался ее размещением.

Ее лицо посветлело.

— О-о, это чудесно! Скажите мне, мистер Мейсон, с ней ничего не случилось?

— Нет. С ней все в порядке, есть только одна царапина. В задней луке седла застряла пуля.

— Это все штуки Джона, — проговорила она с горечью. — Так он обделывает дела. Типично для него. Это все часть какого-то его плана. Не думаю, что кто-то вообще пытался обворовать дом, и…

— Бог со всем этим, — перебил ее Мейсон. — Джона больше нет. Все дело в том, что вы очень привязаны к этой лошади, этой… Как ее кличка?

— Звездочка.

— Вы очень привязаны к Звездочке. Вы приходите ко мне в контору. Узнаете, что Звездочку нашли. Что она в какой-то конюшне за городом. Вам становится известно, что она немного пострадала. Что у нее царапина на крестце, где пуля полоснула кожу. И это только естественно, что вы бросите все и тут же помчитесь взглянуть на лошадь. А увидев ее, начнете беспокоиться о ней и опасаться, что, возможно, кто-то попытается снова умыкнуть ее. И захотите остаться при ней. Вы же должны быть довольно хорошей актрисой.

— А какое это в данном случае имеет значение?

— Черт возьми, — возмутился Мейсон. — Я дал вам сценарий. Что, я должен еще разучивать с вами роль?

На высоком дощатом заборе зелеными буквами было написано: «Объединенные конюшни и академия верховой езды Элит-Акме».

— Это здесь? — спросил Мейсон.

Дрейк кивнул. Он подрулил к стоянке около небольшого здания, где висела табличка «Контора». Все трое вошли внутрь.

В помещении находился человек, занятый тем, что с неуклюжестью крупного мужчины выписывал кучу счетов. Отложив ручку, он поднял на них глаза, как бы радуясь тому, что можно сделать перерыв.

— Чем могу быть вам полезен, друзья? — осведомился он.

— Моя фамилия Дрейк. Я говорил с кем-то из ваших о том, чтобы поместить у вас лошадь, — представился Дрейк.

— Ах да. Это вы со мной говорили. Лошадь только что Доставили. Она пока еще в трейлере, там, за конюшнями. Человек, который ее привез, не очень-то в курсе ваших распоряжений. Хочу сразу спросить: какой корм вы хотите для этой лошади? У меня есть прекрасное сено и…