Эрл Гарднер - Дело о девушке с календаря

— Думаю, примерно без десяти одиннадцать. Мы были там минут десять, а потом прозвучал сигнал. Насколько я помню, ворота закрываются ровно в одиннадцать часов.

— Правильно. Итак, мы знаем время. Полиция уже проверяет все вызовы такси. В вестибюле «Анкордиа Апартментс» есть телефонная будка. Почти наверняка девушка вошла в нее, подождала какое-то время, пока Анслей уедет, сунула монетку в автомат и вызвала такси. Вы не будете возражать, если мы поедем на моей машине? Она радиофицирована, а я жду кое-каких сведений из отдела информации.

— Знаете, положение полицейского офицера дает массу преимуществ, — задумчиво сказал Мейсон.

— И еще больше помех, — добавил Трэгг. — Поехали.

В машине Трэгга захрипел громкоговоритель: — Вызываем машину «ХХ-спейшл». Вызываем машину «ХХ-спейшл».

Трэгг взял микрофон:

— Машина «ХХ-спейшл». Лейтенант Трэгг слушает.

— Пройдите к ближайшему автомату и позвоните в отдел связи. Повторяю: пройдите к телефону-автомату и позвоните в отдел связи, вас разыскивает отдел информации.

— Сейчас позвоню, — ответил Трэгг. Повесив микрофон на крючок, он с усмешкой пояснил: — Значит, узнали что-то такое, о чем нельзя сообщать по открытой связи.

Трэгг быстро осмотрелся и повернул машину к станции обслуживания, на дальнем конце которой стояла телефонная будка.

— Сидите здесь и охраняйте, Перри, — попросил он. — Если будут вызывать «ХХ-спейшл», поднимите трубку и скажите, что лейтенант Трэгг говорит по телефону с отделом связи и может передать туда любое сообщение.

Затем Трэгг поспешил к телефонной будке. Мейсон видел, как он взял трубку, что-то сказал, а потом стал быстро писать. Кончив говорить, лейтенант вернулся к машине и улыбнулся Мейсону:

— Все в порядке, птичка попалась.

— Вы уверены, что это именно она? — спросил адвокат.

— Полной уверенности, конечно, нет, — ответил Трэгг. — В нашей работе вообще нельзя быть ни в чем уверенным заранее. Мы просто идем по следам и из сотни следов в конце концов находим тот, который нам нужен. Иногда, если повезет, это оказывается второй след, иногда — сотый. А порой мы вообще не находим ничего. В данном случае информация многообещающая: женщина в возрасте около тридцати лет, рост — приблизительно пять футов и четыре дюйма, вес — сто пятнадцать-сто двадцать фунтов, прошлой ночью вызывала такси в «Анкордиа Апартментс» на имя мисс Харпер. Мы нашли машину и узнали, что шофер отвез ее в «Дорман Апартментс», в городок Меса-Виста, то есть туда, куда мы сейчас едем.

— Примерно один шанс к ста? — спросил Мейсон.

— Ну, скажем, один к десяти, — ответил Трэгг, — хотя у меня такое чувство, что на этот раз ошибки нет. Запомните: основной принцип в работе полиции — это не упустить ни одной детали. Мы тычемся в разные стороны, идем по сотне разных следов в поисках единственного нужного нам следа, но при необходимости к работе подключаются одновременно сотни людей, и это всегда дает результаты. У полиции довольно часто бывает идиотский вид, когда она заходит в тупик, но рано или поздно мы всегда выходим на правильный путь. И недооценивать этого нельзя, Перри.

Трэгг вел машину с искусством уверенного в себе шофера-профессионала.

— Вы несколько выпадаете из общего ритма движения, — заметил Мейсон. — У вас аварий не бывает?

— Нет.

— Как это вы их избегаете?

— Просто не совершаю их.

— Каким образом?

— Нужно быть внимательным к себе и следить за другими. Аварии случаются тогда, когда люди или слишком мало внимания обращают на собственные действия, или не следят за действиями других. Когда я сажусь в машину, то точно знаю, что сам никого не задену, но зато вполне вероятно, что кто-нибудь заденет меня, а значит, нужно быть очень внимательным. Эта мысль мобилизует бдительность. А если еще учесть, что мы должны работать в любую погоду, днем и ночью, в праздники и в часы пик… Знаете, самое плохое время — это от часу ночи до четырех утра. В это время многие возвращаются домой навеселе. Человек, который выпил немного, осознает, что выпил, и едет осторожно. Дорожная полиция часто останавливает подвыпивших водителей именно потому, что они едут слишком уж медленно и осторожно. По-настоящему опасен тот, кто пил без передышки часов до трех утра и, собравшись наконец домой, бывает уже настолько пьян, что кажется себе трезвым. При этом его охватывает чувство превосходства над всеми: за рулем он быстрее всех и любой перекресток может проехать вдвое скорее, чем другой водитель. Почему-то пьяным скорость кажется заманчивой, по крайней мере, они сами мне так говорили. — И Трэгг захихикал.

Приехав в Меса-Виста, он уверенно повел машину по одной из главных улиц, свернул налево, потом направо и затормозил.

— Такое впечатление, будто вы знаете здесь каждый дом, — сказал Мейсон.

— Почти угадали. Я ведь уже давно работаю. Советую вам пойти со мной.

Трэгг взял микрофон и произнес в него:

— Машина «ХХ-спейшл» на некоторое время отключается от связи. Стоит недалеко от места, указанного мне по телефону. По возвращении доложу.

Голос в динамике отозвался:

— Машина «ХХ-спейшл» вне контакта до доклада.

— Пошли, — позвал Трэгг Мейсона. Доходный дом Дормана имел достаточно претенциозный фасад с вертящейся дверью, которая вела в прихожую. Когда Мейсон и лейтенант Трэгг вошли, дежурный за конторкой взглянул на них, опустил глаза вниз, затем внезапно повторил всю процедуру сначала.

Трэгг подошел к конторке.

— Здесь живет Харпер? — спросил он.

— У нас двое Харперов. Кто именно вам нужен?

— Женщина, — ответил Трэгг, — около тридцати лет, рост приблизительно пять футов и четыре дюйма, вес фунтов сто двадцать.

— Вероятно, Лоретта Харпер. Я позвоню ей. Трэгг выложил на конторку кожаный чехол, открыл его и показал золотой значок с номером.

— Полиция, — пояснил он. — Не звоните. Мы пройдем сами. Номер квартиры?

— 409. Но здесь ничего…

— Нам просто нужно опросить свидетеля, — прервал его Трэгг. — Забудьте об этом.

Он кивнул Мейсону, и они пошли к лифту.

— И все-таки, — вздохнул Мейсон, — я повторяю: положение офицера полиции дает большие преимущества.

— Как сказать. Вот поработали бы вы со мной сколько-нибудь, заговорили бы совсем по-другому. Подумайте о тех минутах, когда стоишь на суде в качестве свидетеля, а опытный адвокат, то и дело бросая в твой адрес иронические замечания, спрашивает, как человек был одет, какого цвета были на нем носки, была ли булавка в галстуке, сколько у него было пуговиц на жилете… А если ты говоришь, что не запомнил, то слышишь в ответ презрительное хмыканье: как же так? Вы же работаете в полиции, а следовательно, в ваши обязанности входит запоминать мельчайшие детали. За что же вам платят зарплату?