Эрл Гарднер - Дело о сумочке авантюристки

— Совершенно верно.

— Вы обычно снимаете отпечатки пальцев при расследовании кражи со взломом?

— Да, сэр.

— Но в этом случае так не поступили.

— Не было никакой кражи со взломом.

Мейсон удивленно поднял брови.

— Никто ничего не украл, — добавил Дорсет.

— Откуда вы знаете?

— Ничего не пропало.

— А об этом вы как узнали?

— Я знаю это потому, — сердито проворчал Дорсет, — что никто не подал заявления о пропаже чего-либо.

— Аквариум был установлен в кабинете самим Харрингтоном Фолкнером?

— Да, насколько мне известно.

— Таким образом, единственный человек, который мог подать заявление о краже, был мертв.

— Я сам определил, что никакой кражи не было.

— Вы исследовали содержимое аквариума перед тем, как он был перевернут?

— Нет.

— Значит, заявляя о том, что ничего не было украдено, вы полагаетесь на телепатические, интуитивные…

— Я полагаюсь на собственное мнение, — почти прокричал Дорсет.

— Этот перевернутый аквариум действительно так важен, господа? — раздался спокойный голос судьи Саммервила. — Другими словами, собирается ли обвинение или защита доказать его связь с убийством?

— Обвинение не собирается, — быстро произнес Мэдфорд.

— Защита надеется, — сказал Мейсон.

— Вопросы могут охватывать более широкую область, — вынес решение судья.

— Обвинение не возражает, — поспешил заверить судью Мэдфорд. — Мы с радостью предоставим подсудимой любую возможность, способную пролить свет на это дело.

— Господин сержант, — обратился к Дорсету Мейсон, — когда вы вошли в ванную комнату в доме Фолкнера, вы заметили в ванне рыбок?

— Да, заметил.

— Двух?

— Да, двух.

— Как вы поступили с ними?

— Мы достали их из ванны.

— А потом?

— Поместить их было некуда, и мы выбросили их вместе с остальными рыбками.

— Под остальными рыбками вы подразумеваете тех, что лежали на полу?

— Да.

— Вы не пытались каким-то образом отличить двух рыбок, обнаруженных в ванне?

— Имен я у них не спрашивал, — язвительно ответил сержант.

— Достаточно, — одернул свидетеля судья, — вы обязаны отвечать на вопросы защитника.

— Нет, сэр. Я просто отметил тот факт, что в ванне были обнаружены две рыбки.

— Вы видели рыбок на полу?

— Да.

— Сколько?

— Не могу сказать точно. Думаю, их количество можно будет определить по фотографии.

— Примерно с дюжину?

— Да, приблизительно.

— На полочке над раковиной лежали помазок и бритва?

— Да. Я уже давал показания об этом.

— Что еще находилось на полочке?

— Насколько я помню, две шестнадцатиунцевых бутылочки с перекисью водорода. Одна была почти пуста.

— Что-нибудь еще там было?

— Нет, сэр.

— А что вы обнаружили на полу?

— Осколки стекла.

— Вы осмотрели эти осколки, чтобы определить, был ли на них какой-либо узор, или они были частями одного стеклянного предмета?

— Лично я не осматривал. Лейтенант Трэгг приказал сложить осколки, края их совпали, и в результате получился довольно большой изогнутый аквариум.

— Вы говорили, что на полу была найдена чековая книжка?

— Да.

— Рядом с трупом?

— Совсем рядом.

— Вы можете описать ее внешний вид?

— Ваша Честь, — вмешался Мэдфорд, — я хотел представить Суду эту книжку в качестве вещественного доказательства при допросе другого свидетеля, но если защита настаивает, могу это сделать немедленно.

Мэдфорд достал чековую книжку, Дорсет опознал ее, и она была признана вещественными доказательством.

— Позвольте обратить ваше внимание, — обратился Мэдфорд к судье Саммервилу, — на тот факт, что дата на последнем корешке, от которого был оборван по перфорированной линии чек, совпадает с датой убийства. В правом верхнем углу указана сумма «одна тысяча долларов», на самом корешке написана часть имени. Имя написано полностью, фамилия — частично, всего три буквы «Г», «р», «и».

Судья Саммервил с интересом осмотрел чековую книжку.

— Очень хорошо, корешок будет признан вещественным доказательством.

— Какие-либо из рыбок на полу были живы, когда вы вошли в ванную комнату, господин сержант? — продолжал допрос Мейсон.

— Нет.

— В качестве информации, господин сержант, могу вам сообщить, что я заметил движения одной из рыбок, когда вошел в ванную комнату, а я был там минут на десять-пятнадцать раньше вас. Я поместил эту рыбку в ванну, и она, очевидно, ожила.

— Вы не имели права действовать подобным образом, — заметил сержант Дорсет.

— Вы никак не пытались определить, живы ли какие-либо рыбки из числа лежавших на полу?

— Стетоскопом я их не выслушивал, — зло проговорил Дорсет.

— Вы утверждали, что просили обвиняемую сопровождать вас к Джеймсу Л. Стонтону.

— Да, сэр.

— У вас состоялся разговор с мистером Стонтоном?

— Да.

— И мистер Стонтон передал вам документ, на котором якобы стояла подпись покойного Харрингтона Фолкнера?

— Да, передал.

— Ваша Честь, — вступил в дискуссию Мэдфорд, — не хочу быть обвиненным в формализме, но не стоит забывать, что сейчас проходит предварительное слушание, целью которого является определение убедительных оснований обвинения подсудимой в убийстве Харрингтона Фолкнера. Если таковые основания имеются, Суд должен призвать ее к ответу, если оснований нет — освободить ее. Я полагаю, у нас есть достаточное количество вещественных доказательств, позволяющих не заходить чересчур далеко в допросах. Последний вопрос защиты не имеет никакого отношения к убийству.

— Почему вы так уверены в этом? — спросил Мейсон.

— Могу высказать свою мысль другими словами. Он не имеет отношения к настоящему слушанию. Мы имеем возможность доказать все при помощи цепи неопровержимых улик, не прибегая к неимеющим отношения к делу документам.

— Ваша Честь, — обратился к судье Мейсон, — я знаю закон, и уверен, что его знает Суд, но прошу вас, в сложившихся обстоятельствах и в связи с очевидной таинственностью дела, позволить мне представить Суду все обстоятельства, которые, по моему мнению, играют важную роль в убийстве Харрингтона Фолкнера. Уверен, что Суд не желал бы осудить эту молодую женщину, если она невиновна, даже при формальной доказанности дела обвинением. Я также знаю, что Суд хотел бы, чтобы наказание понес настоящий преступник. На основании всего сказанного, я прошу Вашу Честь протоколировать все показания в связи с необычными обстоятельствами дела.

— Мы не обязаны разбирать все факты, — сердито заявил Мэдфорд. — Мы должны только представить Суду количество доказательств, достаточное для признания подсудимой виновной.

— Вся беда именно в этом, Ваша Честь, — ответил Мейсон. — Обвинение относится к разбирательству, как к игре, в которой достаточно предъявить только определенную часть доказательств, а остальные скрыть подобно скряге, прячущему золото, а потом застать подсудимую врасплох, предъявив скрытые доказательства в Суде высшей инстанции. Возможно, подобными образом можно добиться большего количества осуждений и тем самым доказать эффективность работы окружной прокуратуры, но, Ваша Честь, смею вас уверить, что раскрыть достаточно сложное и запутанное дело нам таким образом не удастся.