Эрл Гарднер - Дело о сумочке авантюристки

— Возражаю, — произнес Мэдфорд. — Данные действия противоречат процедуре перекрестного допроса. Заявление не является частью дела. Оно несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.

— Процедура перекрестного допроса нарушена, — спокойно заявил судья. — Протест поддерживается на этом основании.

— У меня все, — сказал Мейсон.

Судья Саммервил улыбнулся:

— Мистер Мейсон, хотите ли вы, чтобы сержант Дорсет остался в здании суда в качестве свидетеля со стороны защиты?

— Да.

— Свидетель остается в Суде, — объявил Саммервил, — и если у него есть документ, полученный от Джеймса Стонтона, касающийся рыбок, принадлежавших Харрингтону Фолкнеру, свидетель должен быть готов представить его по требованию защиты.

— Это то же самое, что чесать правой рукой левое ухо, — с чувством произнес Мэдфорд.

— Вы сами выразили протест относительно более легких способов, — заметил судья. — Суд не желает быть слишком суровым по отношению к обвинению, но всегда придерживался точки зрения, что во время предварительного слушания, подсудимый имеет право представить любые доказательства и факты, способные пролить свет на само преступление и участие в нем подсудимого. Суд будет всегда придерживаться такой точки зрения. Вызывайте следующего свидетеля.

Несколько помрачневший и потерявший было лоск Мэдфорд вызвал фотографа, делавшего снимки тела и окружавших его предметов. Фотографии одна за другой были представлены Суду, и каждая из них была скрупулезно изучена судьей Саммервилем.

В одиннадцать тридцать Мэдфорд сказал Мейсону:

— Свидетель ваш, господин защитник.

— Все снимки были сделаны вами лично на месте преступления и показывают состояние места преступления на момент вашего прибытия, не так ли?

— Именно так.

— Но вы видели фотографируемые предметы не только через объектив, но и собственными газами?

— Естественно.

— И можете считаться непосредственным свидетелем?

— Да, сэр. Именно таковым я себя и считаю.

— Эти фотографии, возможно, помогут освежить вашу память относительно увиденного на месте преступления.

— Возможно, сэр.

— Я хочу привлечь ваше внимание к этой фотографии, — Мейсон передал свидетелю один из снимков, — и спросить: видели ли вы эмалированный сосуд. Он показан на фотографии.

— Видел, сэр. Это был сосуд емкостью в две кварты, он был погружен в воду.

— В ванне плавали две рыбки?

— Да, сэр.

— На полу лежали три журнала. Они показаны на фотографии.

— Да, сэр.

— Вы обратили внимание на даты выпуска этих журналов?

— Нет, сэр.

— Ваша Честь, — вмешался Мэдфорд, — смею заметить, что эти журналы помечены надлежащим образом и находятся у обвинения, но я надеюсь, что защита не будет со всей серьезностью утверждать, что эти журналы имеют отношение к убийству Харрингтона Фолкнера.

— Я полагаю, Ваша Честь, — спокойно возразил Мейсон, — что эти журналы станут очень интересным, возможно важным, звеном в цепи вещественных доказательств.

— Не будем тратить время на споры, — произнес Мэдфорд. — Мы согласны представить журналы Суду.

— Вы знаете, какой журнал был верхним? — спросил Мейсон.

— Уверен, что нет, — заявил Мэдфорд. — Я также не знаю, какая из рыбок лежала головой на юг, а какая — на юго-юго-восток. На мой взгляд полиция расследовала наиболее важные аспекты дела и пришла к логическому заключению, в правильности которого невозможно усомниться. Это все, что я знаю, и все, что хочу знать.

— Не сомневаюсь в этом, — сухо произнес Мейсон.

Мэдфорд покраснел.

— Вы уверены, что положение журналов настолько важно? — спросил судья.

— Уверен. Я думаю, когда обвинение представит журналы, мы изучим фотографии при помощи увеличительного стекла и определим положение журналов относительно друг друга. Верхний журнал мы сможем хорошо рассмотреть, не сомневаюсь в этом. На фотографии, которую я держу в руке, все ясно видно.

— Хорошо, — согласился Мэдфорд. — Журналы будут представлены Суду.

— Они находятся в этом здании? — спросил судья.

— Нет, Ваша Честь, но я могу доставить их сюда после обеда, если Суд согласится сейчас уйти на дневной перерыв.

— Объявляется перерыв до двух часов.

Зрители, шаркая ногами и шепотом обмениваясь замечаниями, потянулись к выходу. Салли Мэдисон, не сказав ни слова Перри Мейсону, поднялась со стула и спокойно подождала, пока судебные исполнители выведут ее из зала.

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк обедали в маленьком ресторанчике недалеко от Дворца Правосудия. Они часто посещали этот ресторан, когда участвовали в судебных разбирательствах, владелец ресторана знал их и всегда держал свободным небольшой кабинет.

— У тебя все неплохо получается, Перри, — сказал Пол Дрейк. — По крайней мере, тебе удалось заинтересовать судью Саммервила.

— Для нас интерес судьи к делу — самая приятная новость за последнее время, — признал Мейсон. — Некоторые судьи стараются завершить предварительные слушания как можно быстрее. Они придерживаются точки зрения, что подсудимый в любом случае предстанет перед Судом Присяжных, поэтому стараются максимально быстро завершить слушание и передать дело по инстанциям. Судья Саммервил придерживается другой точки зрения. Он считает, что в функцию Судов входит защита прав граждан на всех стадиях слушания, а в функцию полиции входит следствие и сбор вещественных доказательств по свежим следам. Я давно знаком с судьей Саммервилом и однажды в неофициальном разговоре он сказал, что прекрасно знает о стремлении полиции побыстрее найти подходящего обвиняемого и не принимать во внимание улики, опровергающие первоначальную версию.

— Но что ты сможешь сделать? — спросила Делла. — Не обращать внимания на все вещественные доказательства и вызывать всех свидетелей в качестве свидетелей защиты?

— Другой тактики я просто не смею придерживаться.

— Итак, — заметил Дрейк, — насколько я понимаю ситуацию, Салли Мэдисон лжет. Ее письменные показания содержат неправду. Она солгала полицейским, солгала тебе… Впрочем, тебе она продолжает лгать до сих пор.

— Клиентам ничто человеческое не чуждо, даже невиновным.

— Но по этой причине им не позволяется обманывать собственных адвокатов, — с чувством произнес Дрейк. — Лично я относился бы к ней менее терпимо.

— Пол, я стараюсь относиться к происходящему без предубеждения, а просто выясняю, как все происходило на самом деле.

— В одной лжи ее уличить не составляет труда. Она не получала деньги от Дженевив Фолкнер.

— А я и не утверждаю, что она мне говорила об этом, — сказал Мейсон, сверкнув глазами.

— Я могу сделать выводы и без твоих слов, — сухо заметил Дрейк. — Она взяла деньги из того саквояжа, а остальные двадцать три тысячи где-то припрятала.