Эрл Гарднер - Дело о хитроумной ловушке

— Все присяжные заседатели в сборе, — объявил судья Девитт. — Обвиняемый в суде. Вчера последним давал свидетельские показания доктор Ривс Гиффилд. Вы не могли бы занять место свидетеля, доктор Гиффилд?

Доктор Гиффилд занял место в кресле свидетеля.

— Остановитесь, пожалуйста, на обесцвеченном пятне на левом боку тела. На том, о чем вы упомянули в прошлый раз, — попросил Мейсон. — Вы не могли бы подробнее рассказать о природе этого обесцвечивания?

— Оно было едва заметно — только при сильном освещении можно это увидеть. Это очень незначительное изменение цвета кожи.

— Хотите ли вы подчеркнуть, что это не имеет значения для медицины, доктор?

— Я бы никогда не стал утверждать, что какое-либо отклонение от нормы, обнаруженное на трупе, в случае убийства не имеет значения.

— Обсуждалось ли это? Представляет ли изменение цвета кожи какое-нибудь значение или нет?

Гамильтон Бюргер вскочил на ноги:

— Ваша честь, мы протестуем, так как данный вопрос не является важным для допроса. Это незаконно, не существенно и не относится к делу. Нет никакой разницы, было обсуждение или нет. Суд заседает не для того, чтобы слушать чьи-либо аргументы, а для того, чтобы узнать факты.

— Я поддерживаю протест, — сказал судья Девитт.

— Обсуждали ли вы с доктором Мэлоумом, является ли небольшое обесцвечивание важным? — настаивал Мейсон.

— Тот же протест! — сказал Гамильтон Бюргер. Судья Девитт некоторое время колебался, затем сказал:

— То же самое. Я поддерживаю протест.

— Не является ли фактом, — продолжал, не обращая внимания на протесты судьи, Мейсон, — что это небольшое обесцвечивание может быть вызвано тем, что тело довольно долго лежало после смерти на левом боку, и что незначительное обесцвечивание указывает на то, что после смерти тело, как это бывает, еще немного дрожало?

— Это, безусловно, возможно.

— Это определенно возможно.

— Да. Я это признаю.

— А теперь, вы когда-нибудь слышали, чтобы одервенение распространялось на правую руку и плечо и не затрагивало бы левое, если, конечно, кто-нибудь намеренно не нарушил в этом месте одервенелость?

— Я не знаю таких случаев.

— Как, по-вашему, была ли нарушена одервенелость в левом плече?

Свидетель изменил позу и с некоторой надеждой посмотрел на Гамильтона Бюргера.

— Я протестую, — сказал Гамильтон Бюргер, — на том основании, что вопрос задан с целью повлиять на выводы присяжных.

— Протест отклоняется, — сказал судья Девитт. — Свидетель является специалистом, и спрашивают его мнение. Отвечайте на вопрос.

Доктор Гиффилд с расстановкой произнес:

— По-моему, кто-то нарушил одервенелость.

— Значит, по-вашему, положение тела было изменено после смерти женщины, и вы видели это в комнате 729 в отеле «Рэдферн»?

После долгих колебаний доктор Гиффилд неохотно подтвердил:

— Да, видел.

— Спасибо, — произнес Мейсон. — Это все.

— Больше вопросов нет, — провозгласил Эллиотт.

Гамильтон Бюргер, казалось, был озабочен и взволнован. Он наклонился к своему помощнику и что-то ему зашептал, а затем, поднявшись и тяжело ступая, покинул зал суда.

Эллиотт возвестил:

— Следующим свидетелем будет лейтенант Трэгг.

Трэгг подошел и принес присягу. Он отвечал неспешно, что плохо сочеталось с его более чем агрессивным поведением на свидетельском месте. Он сообщил, что был на месте преступления семнадцатого октября. Появился обвиняемый. С ним появился и его адвокат, Перри Мейсон.

— Сделал ли обвиняемый заявление?

— Да.

— Было ли оно добровольным?

— Да.

Эллиотт попросил повторить, что было сказано.

Медленно, утомительно для присутствующих, Трэгг детально повторил беседу. Эллиотт время от времени поглядывал на часы.

Был сделан утренний перерыв, затем суд вновь приступил в работе. Показания Трэгга растянулись до одиннадцати тридцати.

— Можете задавать вопросы, — сказал Эллиотт.

— Вопросов нет, — ответил Мейсон. Эллиотт поджал губы.

Следующим свидетелем был офицер в форме, который присутствовал на заседании в кабинете окружного прокурора. Офицер в форме продолжал давать свидетельские показания, даже когда суд удалился на обеденный перерыв.

— Что случилось? — прошептал Конвэй. — Кажется, они завязли в болоте?

— Они волнуются, — прошептал ему Мейсон. — Не раскрывайте рта.

Вернулись присяжные заседатели. Мейсон подошел к Полу Дрейку, Делле Стрит и Миртл Ламар — девушке-лифтерше.

Миртл Ламар перестала жевать жвачку и улыбнулась Мейсону.

— Привет, большой парнишка! — сказала она.

— Как дела? — спросил Мейсон.

— С утра что-то скучновато, — сказала она. — Зачем мне прислали повестку в суд? Я сегодня вечером заступаю на дежурство и хотела бы как следует отоспаться.

— По твоему виду этого не скажешь, — сделал комплимент Мейсон.

— Ну ладно, — согласилась она погодя. Дрейк взял ее руку в свою:

— Мы позаботимся о тебе. Все будет хорошо, не волнуйся.

— Ты не знаешь управляющего отелем «Рэдферн». Женщины у него всегда должны быть готовы к тому, что он от них может отделаться в любую минуту. Он обожает их выгонять. И вышвырнет меня так же легко, как смахивает крошки хлеба со стола.

— Но ты-то, конечно, не смахиваешь крошки хлеба. Ты аккуратно сметаешь их серебряным совочком, — предположил Дрейк.

— Проклятая твоя манера издеваться, — сказала Миртл.

— Пошли, — произнес Мейсон. — Пора.

— Но куда?

— Нам нужно нанести визит.

— Мое лицо… — спохватилась она. — Я кошмарно выгляжу. Мне нужно привести себя в порядок.

— Еще успеешь. Мы дадим тебе на это время.

— Отлично, ловлю вас на слове.

Мейсон повел их к лифту. Они спустились вниз, сели в его машину и поехали. Мейсон вел осторожно, но умело.

— Куда? — спросил Дрейк. Мейсон взглянул на часы.

— Недалеко.

Мейсон остановил машину напротив дома Евангелины Фаррелл и позвонил ей из автомата.

Когда она сняла трубку, адвокат сказал:

— Миссис Фаррелл, я хочу встретиться с вами по делу чрезвычайной важности.

— Но я не одета.

— Так наденьте что-нибудь. Я должен ехать обратно в суд и сейчас поднимусь.

— Это очень важно?

— Очень!

— Это по тому делу?

— Да.

— Поднимайтесь.

Мейсон кивнул своим спутникам. Они вошли в лифт. Миссис Фаррелл открыла дверь и удивленно отпрянула назад, запахиваясь в легкий халатик.

— Вы не сказали, что с вами будет еще кто-то, — заявила она.

— Простите. Я это упустил из виду. Очень тороплюсь. Я должен к двум часам вернуться обратно в суд.

— Но что…

— Вы могли бы принести нам что-нибудь выпить? — сказал Мейсон. — Это важно.

Она заколебалась, потом согласилась:

— Хорошо.