Эрл Гарднер - Дело о хитроумной ловушке

— Вы это, конечно, все изучили?

— Разумеется.

— И сверили с блюдами меню, что подавали в отеле «Рэдферн»?

— Да.

— Доктор, и каково же было ваше заключение?

— Заключение о времени смерти?

— О содержании желудка.

— При сравнении с присланным ленчем?

— Да.

Свидетель заколебался.

— Ну? — спросил Мейсон.

— Все же трудно ответить на этот вопрос, — сказал доктор Гиффилд. — Можно было проверить, что прислали из ресторана отеля, — индюшку с гарниром. Она также заказывала спаржу. Все это мы нашли в желудке.

— А еще что-нибудь нашли? — спросил Мейсон.

— Да. Что?

— Зеленый горошек.

— Но его не было в меню? — спросил Мейсон. — Этот горошек, должно быть, еще откуда-то?

— В ленч входил горошек, — уверенно сказал доктор Гиффилд. — Действительно, в меню его не было, но его, должно быть, принесли. Служащие отеля считают, что, очень возможно, они ошиблись при составлении меню…

— Она подписала чек?

— Нет, она заплатила наличными.

— Мы надеемся доказать, — сказал Эллиотт, — что составитель меню просто забыл включить туда зеленый горошек. Нет никаких сомнений в том, что все было именно так.

— Если суд считает, что здесь действительно все ясно, — сказал Мейсон, — я, с позволения суда, соглашусь с его официальным заявлением. Суд делает свои собственные выводы.

— Я пытался сократить допрос свидетеля исключительно для того, чтобы сохранить драгоценное время суда и не забивать головы присяжных заседателей, — сказал Эллиотт.

— Минуточку, — произнес судья Девитт. — Несмотря на то что вы пытались сохранить время присяжных заседателей, наступило время обеденного перерыва. Суд прерывает свою работу до десяти часов утра следующего дня. В это время присяжным заседателям запрещается обсуждать это дело с кем бы то ни было или допускать, чтобы оно обсуждалось в их присутствии, чтобы не навязывать им чужого мнения до того момента, когда они вынесут свое решение. Я уже предупреждал об этом присяжных заседателей, и, по-моему, они знают свои обязанности. Суд делает перерыв до десяти часов утра следующего дня. Обвиняемого под стражу.

Мейсон повернулся, чтобы ободряюще улыбнуться Конвэю.

— Я думаю, все будет в порядке, Джерри, — сказал он.

— Не вижу, как вам это удастся, — ответил Конвэй. — По-моему, нас разбили.

— Что вы имеете в виду?

— У нас была единственная надежда вывести Фаррелла на чистую воду перед присяжными. А он при оружии.

Мейсон усмехнулся:

— Вы имеете в виду, я не очень энергично его допрашивал?

— По-моему, вы торопитесь, Мейсон. И видите, к чему это привело? Его свидетельские показания были не лишены логики, он даже не волновался. Почему вы не спросили о его отношениях с женщиной, которая теперь мертва, об этих фотографиях?

— Потому что в дальнейшем я собираюсь заставить окружного прокурора поставить Гиффорда Фаррелла в положение защищающегося, а к этому времени я собираюсь выставить его порядочным негодяем. После этого он уже не будет выглядеть столь веселым, каким выглядел сегодня в качестве свидетеля.

— Надеюсь. Однако есть одно важное обстоятельство: я полностью потерял контроль над компанией «Техас Глоубал».

Мейсон потрепал его по плечу:

— Спокойно, Конвэй, помните, что на вас смотрят из зала суда. Действуйте как человек, уверенный в том, что правда на его стороне, и она восторжествует.

— Грешно смеяться надо мной, когда я в таком положении. Земля уходит из-под ног…

— Я не смеюсь, — сказал Мейсон, — просто пытаюсь казаться менее потрясенным.

Конвэй посмотрел на Мейсона и улыбнулся. Мейсон хлопнул его по спине и громко сказал:

— Ладно. До завтра. К завтрашнему вечеру вы будете свободны. Спите спокойно.

Адвокат подхватил свой портфель и покинул зал суда.

Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит собрались в офисе адвоката.

— Есть что-нибудь новенькое о Фаррелле, Пол? — спросил Мейсон.

— Проклятие, абсолютно ничего. Он настолько чист — аж сияет.

Мейсон нахмурился.

— Послушай, Пол, любой, занимающийся подобным бизнесом, не может не иметь сообщницы. Она должна быть и у него — молодая, привлекательная, со стройной фигурой, не афиширующая себя. Вероятно, это как раз та женщина, которая ушла из отеля, та, которую Конвэй видел в номере 729, та, которая навела на него пушку. Наверняка в ее руках все нити. Фаррелл, вероятно, полностью попал под власть этой женщины, вскружившей ему голову, и Фаррелл вряд ли допустит, чтобы она как-то отдалилась от него, — ведь тогда она может охладеть к нему. Он никогда не допустит, чтобы ее мучила совесть, поэтому должен постоянно встречаться с ней.

— Но он не встречается, — сказал Дрейк. — Фаррелл осторожен на все сто. Вряд ли он будет делать что-то необычное, пока вся эта заваруха не закончится. Очевидно, он сильно подавлен смертью Розы Калверт и, должно быть, был очень к ней привязан.

— Чепуха! — сказал Мейсон. — Он наверняка где-то встречается с этой женщиной… Очевидно, это одна из девушек, работающих у него в офисе.

— Мы навели справки о каждой, — сказал Дрейк. — Я собрал папку материалов в два фута толщиной, Перри. Я много чего могу рассказать тебе об этих девочках. Одна из них замужняя и живет с мужем. Другая — помолвлена. Еще одна — такая милашка, что Фаррелл, наверное, бывал без ума от нее, но она создана для скорости, у нее узкие бедра и длинные ноги. Есть и еще одна. У той однажды что-то было с Фарреллом — у высокой, долговязой красотки. Конвэй говорит, что у женщины, которая вышла из спальни, а затем навела на него револьвер, была отличная фигура… Словом, не волнуйся, Перри. Если Фаррелл и в самом деле привлек соучастницу, мы скоро узнаем об этом.

— Он должен засветиться, когда станет горячее, — предположил Мейсон.

— Как продвигается дело, Перри?

— Моя цель — чтобы все развивалось исподволь, ненавязчиво, и сторона, предъявившая иск, ничего не заметила. Завтра я скажу об этом.

— По твоей теории, как считаешь, тело передвигали?

— Да. Тело лежало на левом боку, и уже началось обесцвечивание бока. Одервенение, вероятно, наступило позже. Правую руку согнули, а левую, возможно, выпрямили. Когда тело перенесли на кровать, необходимо было — кто бы это ни делал — снять одервенение в левом плече, чтобы рука свешивалась естественно. Если левую руку выпрямляли, значит, тело передвигали. Раз тело оказалось на кровати, необходимо было, чтобы левая рука свешивалась вниз, поэтому в левом плече и сняли одервенение.

— Этот Боб Кинг ужасный лжец. Он пытается поддержать сторону обвинения, но у него не очень получается.

— Как твои дела с той девушкой-лифтершей, Пол?

— Отлично! — усмехаясь, сказал Дрейк. — Это лучшее, что у меня когда-либо было. Она чертовски хороший парень, Перри, с ней весело, несмотря на то, что временами мне хотелось бы, чтобы она перестала жевать свою жвачку.