Эрл Гарднер - Дело о тонущем утенке

— Уточните, что именно вы сказали в полиции.

— Прежде всего, что Марвин Эйдамс взял одного утенка с моего птичьего двора. Потом заявил, что это, вне всякого сомнения, мой утенок, тот самый, которого увез Марвин. Полиции больше ничего и не требовалось. Они решили арестовать Марвина. Взяли его в тот самый момент, когда он сошел с поезда на вокзале в Лос-Анджелесе.

— Та-ак, продолжайте.

— Рассказанная им история, очевидно, была предельно простой. Он подтвердил, что действительно взял у меня утенка и вез его в машине, из которой утенок потом странным образом исчез. Марвин добавил, что хотя он и не очень тщательно обыскал машину, но почти уверен, что утенка там нет. Полиция предполагала то же самое, но на всякий случай они связались с местным управлением. Двое полицейских отправились осмотреть машину, в которой ездил Марвин. И что же, как вы думаете, они там нашли?

— Что?

— Проклятого утенка. Паршивец каким-то образом ухитрился перепорхнуть через спинку переднего сиденья, упал на пол и забился под подставку для ног… — Визерспун откашлялся, поерзал на стуле и удрученно добавил: — Чертовски скверная комбинация всяческих совпадений, в итоге я вляпался в ужасную историю…

— Каким образом?

— Ну… после того как вы вчера вечером уехали из дома, я захотел вас догнать, как я вам уже говорил. Но я не стал вам рассказывать в точности, что случилось после того… вернее… я несколько изменил последовательность событий.

— Слушаю вас.

— Я поехал следом за вами, но не заметил вас, когда вы меняли колесо на обочине дороги. Промчался мимо. Я сказал вам, что кружил по улицам города в надежде вас отыскать, подумал, что видел миссис Бурр, после чего стал разыскивать ее. Все это верно. То, что я вас… что я от вас скрыл, так это небольшой инцидент, который, как мне казалось, может поставить меня Б ложное положение…

— Что за инцидент?

— Добравшись до города, я первым делом отправился к Милтеру. Я сказал вам, что не заметил поблизости вашей машины и поехал дальше. Это неправда. Я был слишком разгорячен, чтобы думать о каких-либо машинах. Остановив машину у обочины, я вылез из нее и отправился на квартиру к Милтеру. Поднявшись по ступенькам, позвонил. Естественно, я был уверен, что вы находитесь у него. Не догнав вас на шоссе, я посчитал, что вы ехали значительно быстрее меня…

— Вы тогда же поднялись в квартиру к Милтеру?

— Да, я поднялся к нему.

— Сразу же, как добрались до города?

— Да.

— И что же вы сделали?

— Уже сказал: позвонил в дверь.

— Потом?

— Мне никто не ответил, но я заметил, что дверь была закрыта неплотно. Я ее толкнул, и она распахнулась.

— Что вы сделали дальше?

— Я поднялся до половины лестницы, но тут, услышав мои шаги, на площадку вышла женщина.

— Вы ее видели?

— Нет. То есть я не видел ее лица. Понимаете, я успел подняться лишь до половины лестницы, когда она выскочила, видимо услышав шаги. Я разглядел только голые ноги и комбинацию или ночную сорочку, я не знаю толком. Естественно, я страшно смутился. Она закричала, о чем, мол, я думаю, вот так бесцеремонно врываясь в чужую квартиру. Я ответил, что хочу видеть мистера Мейсона, на что мне было сказано, что никакого Мейсона у них нет и чтобы я немедленно убирался. Вы понимаете, что мне ничего не оставалось, как только ретироваться.

— И вы мне ничего об этом не сказали! — возмутился Мейсон.

— Нет. Понимаете, мне было страшно неловко. Я думал, что человек, занимающий столь высокое положение в обществе, как я, не может позволить себе подобной выходки. К тому же я не видел лица той особы, а она не видела моего. Я и решил, что никто не узнает, кто приходил к этому Милтеру.

— И все же кто-то вас видел?

— Да, какая-то женщина, живущая рядом. Она услышала наши голоса и подошла к окну. По всей вероятности, она принадлежит к категории тех людей, которые подглядывают в замочные скважины и суют нос в дела посторонних людей.

— Так она вас видела?

— Не тогда, когда я входил, а когда выходил. Она опознала мою машину. Ухитрилась даже записать ее регистрационный номер. Для чего — ума не приложу, но она это сделала.

— Неужели она не объяснила, из каких соображений решила его записать?

— Не знаю. Полиции она заявила, что ей показалось, что вместе со мной туда вошла и женщина… может быть, потому, что она слышала голос той особы, которая разговаривала со мной на лестнице.

— Скажите, с вами туда действительно входила какая-то женщина?

— Да нет! Ничего подобного! Я был один.

— Лоис с вами не было?

— Да нет же, нет!

— А миссис Бурр? Визерспун отвел глаза.

— Мы поговорим о миссис Бурр чуть позже. Это еще одно из чертовых совпадений…

— Хорошо, рассказывайте в том порядке, который вас устраивает. Только не упустите хоть на этот раз никаких подробностей, ибо это очень часто бывает чревато дурными последствиями.

— Ну так вот, эта женщина из соседней квартиры сообщила полиции номер моей машины. Естественно, раз утенок в аквариуме был моим утенком, выросшим у меня на ранчо, а Марвин Эйдамс его туда не приносил, полиция подумала, что это сделал я.

— Я бы сказал, вполне логичное предположение.

— Говорю вам, дьявольская комбинация совпадений, — рассвирепел Визерспун, — каждый раз, когда я думаю об этом, я прихожу в ярость.

— Может, теперь мы перейдем к Буррам?

— Сегодня утром я, разумеется, рассказал миссис Бурр о моих приключениях в Эль-Темпло и об убийстве Мил-тера. Рональд Бурр чувствовал себя значительно лучше и пожелал видеть меня, поэтому я пошел к нему и имел с ним продолжительную беседу.

— Вы рассказали ему обо всем?

— Да.

— Как он реагировал?

— Ну, он слушал с любопытством, как слушал бы любой другой человек на его месте.

— Вы ему говорили о Милтере?

— Да, кое-что, но не все. Знаете, мне все больше и больше нравился Рональд Бурр. Я чувствовал, что могу ему доверять.

— Он знал, что я нахожусь в доме?

— Да.

— Знал ли он почему?

— Ну-у, мне думается, поскольку мы рассуждали об этом в общих чертах.

— Что было потом?

— Сегодня утром Рональд Бурр попросил меня принести ему его любимую удочку. Я обещал это сделать, как только смогу ее отыскать.

— Где она была?

— Он сказал, что оставил ее у меня в кабинете. Мне кажется, я говорил вам, что особенно ревностно отношусь к своему кабинету. Я всегда держу его на запоре, единственный ключ от замка находится у меня. Я не пускаю туда даже прислугу в мое отсутствие. У меня в баре набор дорогих вин, ну, а мексиканцы в этом отношении народ весьма бесцеремонный. Они… да что об этом говорить, вы сами понимаете.

— Каким образом Бурр умудрился оставить там свою удочку?

— Не знаю. Он мне так сказал, сам я этого не помню. Но, очевидно, так оно и было.