Эрл Гарднер - Берегитесь округлостей

— Повторяю, — упорствовал Энсел. — Возможно, я не вполне ясно выразился.

— Вполне возможно, — снова сказал я. — Если вас интересовало убийство, то вы выразились весьма не ясно.

— Я не интересовался убийством! Я просто хотел… — Он умолк с испуганным видом.

Я усмехнулся.

— И как же вы узнали об убийстве, Энсел?

Он попытался ответить, но смог издать только несколько нечленораздельных звуков.

Я услышал скрип стула Берты Кул, когда она наклонилась вперед, чуя финансовую прибыль, как собака, натасканная на птиц, чует стаю перепелов.

— Если вы хотели разузнать об убийстве, Энсел, — заговорил я, — то сделали несколько крупных ошибок.

Одна из них заключается в том, что вы не удосужились сообщить мне описание главного подозреваемого — высокого худощавого мужчины с темными волосами и длинными тонкими пальцами. Считают, что шофер такси может опознать этого человека. Вторая ошибка — то, что вы не сказали, с чем мне придется, иметь дело, чтобы я мог замести следы. В результате я стал играть в открытую, и к этому времени властям уже известно, что частное детективное агентство «Кул и Лэм» интересуется делом Карла Эндикотта. Так как полицейские склонны к скептицизму, они вряд ли поверят, что мой интерес был связан исключительно с поисками «доброго старого Карла» (в кавычках), который подал вам в Париже идею для «сюжета романа» (снова в кавычках).

Вполне естественно, они подумают, что нас интересует определенный аспект убийства, — и очень скоро захотят узнать, какой именно. Третья ошибка — то, что вы не оставили своего адреса. Поэтому, поняв, с чем мы имеем дело, я не мог разыскать вас и предупредить, чтобы вы не приходили в офис. Как бы то ни было, раз уж вы сделали эти ошибки, то вам и отвечать за последствия.

Когда вы в следующий раз обратитесь к детективам, сообщите им все, что вам нужно. А пока что выдайте нам пятьдесят баксов.

— Но… но… — Энсел фыркал, как остывший мотоциклетный мотор, — вы делаете поспешные выводы.

— С детективами такое бывает, — согласился я.

Энсел съежился на стуле.

— Простите, — наконец буркнул он.

— Ну, — сказал я, — мы свою работу сделали. Мы добыли для вас информацию, которая, как вы сказали, вам нужна. А читать мысли мы не умеем. Уплатите моему партнеру пятьдесят баксов, которые вы нам должны.

Я направился к двери.

— Эй, погоди! — окликнула меня Берта. — Куда это ты собрался?

— Куда глаза глядят, — ответил я.

Энсел сидел в явном замешательстве.

Я вышел из офиса, сел в машину, завел мотор и стал ждать.

Прошло почти пятнадцать минут, прежде чем вышел Энсел. Он пару раз боязливо оглянулся, но увидев, что никто не проявляет к нему интереса, вроде бы успокоился.

Оказалось, что его машина припаркована на той же стоянке, что и наши. Я видел, как он отъехал в «шевроле» выпуска четырехлетней давности с номером AWV 421.

Я поехал следом за ним. Добравшись до места, где было не так много транспорта, Энсел начал описывать восьмерки вокруг кварталов, очевидно глядя в зеркальце, нет ли за ним хвоста.

Я прекратил преследование, проехал полмили по бульвару, свернул в переулок и стал поджидать.

Должно быть, Энсел проделал еще несколько сложных маневров, так как прошло добрых двадцать минут, прежде чем я увидел его машину на бульваре.

Я ехал за ним до бунгало на Бетуорд-Драйв.

Он припарковал машину, а я проехал еще полквартала и остановился там.

Я видел, как Энсел вышел из машины и вошел в бунгало.

Прошло полчаса, но он так и не появился. Я поехал назад в офис.

Девушки уже ушли домой.

Берта сидела в одиночестве, поджидая меня.

— Что это за штучки — вскакивать и бросать клиента посреди разговора?

— Мы выяснили для него все, о чем договаривались.

— Ну и что? — сердито сказала Берта. — Если бы ты был хотя бы наполовину таким умным, каким тебя считают, то понял бы, что, если мы сделали для него одну работу, это не значит, что он не даст нам другую.

— Не сомневаюсь, что даст, — отозвался я.

— Что ты имеешь в виду?

— Он хочет, чтобы мы узнали, не опасно ли ему возвращаться.

— Что значит «не опасно возвращаться»?

— Водитель такси по фамилии Никерсон, — объяснил я, — подвозил пассажира к дому Эндикотта в вечер убийства. Никерсон описал пассажира, как высокого, худого мужчину лет под тридцать, с черными глазами и с портфелем. Подъезжая к дому, пассажир открыл портфель, вынул оттуда револьвер и сунул его в карман.

Водитель подумал, что это грабитель, и стал наблюдать за ним в зеркальце, опасаясь нападения. Но ничего такого не произошло. Они доехали до ранчо Эндикотта, пассажир заплатил водителю, дав ему доллар на чай, и направился к парадной двери. Шофер поехал по своим делам. На следующий день он сообщил обо всем в полицию.

— Никерсон? — задумчиво переспросила Берта.

Я кивнул.

— Единственный свидетель?

— Единственный, о котором упоминала полиция.

В гостиной дома сидел банкир — некий Хейл. У него было деловое свидание с Эндикоттом.

— Ну и что произошло? — спросила Берта.

— В ту ночь все слуги ушли домой. Незадолго до того Эндикотт поссорился с женой, она собрала чемодан, взяла свою машину и уехала. К счастью для нее, она остановилась у заправочной станции в Ситрес-Гроув. На этой станции ей был открыт неограниченный кредит, и она наполнила бак. Служащий запомнил время, потому что он как раз собирался закрываться, когда она подъехала.

Хейл рассказал, что во время их разговора с Эндикоттом позвонили в дверь. Эндикотт извинился и пошел открывать. Хейл слышал, как какой-то мужчина обменялся несколькими словами с Эндикоттом, потом послышались шаги, а примерно через минуту наверху раздался выстрел.

Хейл помчался наверх и обнаружил Эндикотта лежащим на полу спальни в луже крови. Он был мертв — пуля 38-го калибра угодила ему в затылок.

Маленькие глазки Берты алчно блеснули.

— А что говорит шофер такси?

— Шофер заявляет, что его пассажир добрался до дома Эндикотта примерно без одной минуты девять, так как в девять он заканчивает работу. В тот вечер водитель вернул машину в гараж на семь минут позже. Свидетель Хейл утверждает, что выстрел произошел ровно в девять, а служащий заправочной станции в Ситрес-Гроув говорит, что миссис Эндикотт подъехала к станции также ровно в девять, когда он закрывался.

Миссис Эндикотт поехала в сторону Сан-Диего. Никто не знает, где она была. Позже она сказала полиции, что услышала об убийстве на следующее утро по радио.

Она вернулась на похороны. Эндикотт не оставил завещания, так что его жена унаследовала все — других наследников не оказалось.

Спустя несколько месяцев миссис Эндикотт обосновалась в «Козодое», на ранчо своего мужа. Она редко покидает дом и, как говорят, ведет жизнь затворницы.