Эрл Гарднер - Испытай всякое

Я не мог с уверенностью сказать, кому принадлежали отпечатки, снятые мною в номере отеля, за исключением тех, которые Шейрон оставила на бокале для шампанского. Их могли оставить уборщица, прежние постояльцы или случайные посетители. То же самое касалось и отпечатков, добытых мною на полированном торце письменного стола в личном кабинете Аллена.

Некоторые из них, несомненно, принадлежали ему, некоторые, возможно, его секретарше, а остальные, скорее всего, посетителям, заходившим к нему по делам.

Все, что я пытался, — это установить идентичность хотя бы одного из отпечатков, полученных со стола в личном кабинете Аллена, с одним из отпечатков, снятых в номере мотеля.

Прошло полчаса кропотливой работы, прежде чем я достиг своей цели.

Не оставалось никаких сомнений. Один из отпечатков, обнаруженных мною в кабинете Аллена, точно совпадал с отпечатком, снятым в номере мотеля.

Минут пять я раздумывал, а затем позвонил в наш офис и попросил передать трубку Берте Кул.

— Где тебя черти носят? — рявкнула Берта.

— Работаю.

— А тут оборвали весь телефон звонками к тебе.

— Пусть названивают. Хочу просто, чтобы ты была в курсе, что на некоторое время меня ни для кого нет, и где я — неизвестно.

— Как понимать «на некоторое время»?

— Пока не перестанет припекать.

— Я ничего не чувствую.

— Скоро почувствуешь.

— Лично мне совсем не жарко.

— Хорошо. Вот и остынь, — посоветовал я и повесил трубку.

У меня были кое-какие связи, на которые я мог положиться, и я воспользовался ими, чтобы выяснить по телефону владельца автомобиля с номером GH535.

Им оказался «кадиллак», принадлежавший Карлоте Шелтон.

Карлота Шелтон была известной личностью, разведенная, длинноногая красотка, владелица яхт, лошадей, полей для гольфа — член целого ряда загородных клубов.

Значит, если Шейрон говорила правду, машина Карлоты стояла в субботу вечером у мотеля.

Но можно ли ей верить? Имя Карлоты никогда не упоминалось в связи с убийством Фишера в прессе и, насколько мне было известно, не фигурировало в полиции.

Однако, допустим, Шейрон права и Карлота повязана в деле, тогда это действительно новость.

Ведь если она оказалась в мотеле в тот злополучный субботний вечер, значит, зарегистрировалась там под другим именем. А зачем понадобилось разведенной женщине, ежемесячно получающей жирные алименты и располагающей собственной шикарной квартирой, останавливаться в мотеле «Постоялый дворик»?

Или же Шейрон наврала?

Она подсунула номер автомобиля, в котором изменила лишь одну букву. Ей и во сне не мог присниться номер, который и на самом деле принадлежал «кадиллаку» последней модели, зарегистрированному совсем недавно.

Ситуация стоила того, чтобы поломать над ней голову.

Коронер с начальником полиции ладили как кошка с собакой. Поэтому все, кому был не по душе шеф полиции, могли рассчитывать на понимание коронера.

Один из его помощников, Джеймс К. Лоуден, отвечал за связи его конторы с общественностью и по возможности старался быть коммуникабельным. Я знал, как он выглядит.

Мне понадобился целый час для того, чтобы к нему прорваться.

Он взглянул на мою визитную карточку и спросил:

— Чем могу быть вам полезен, Лэм?

— Страховые компании всегда досаждают, не так ли? — спросил я.

Он чуть было не согласился, но тут же сработал инстинкт не портить отношений с широкой публикой, и Лоуден ответил:

— Не без этого, Лэм, но их винить нельзя. Им нужна во всем полная ясность.

— Знаю, но иногда они тратят массу времени и денег на то, чтобы ходить кругами.

— И, — заметил он улыбаясь, — отсюда следует, что вы представляете некую страховую компанию и намереваетесь причинить нам кучу неприятностей, а это, так сказать, разведка боем?

— Возможно. Что по поводу Ронли Фишера?

Лицо его окаменело.

— Что именно о нем, Лэм?

— Вскрытие показало что-нибудь?

— Послушайте, Лэм, это дело об убийстве, находящееся в ведении полиции. Вы же знаете, что я не вправе говорить на эту тему.

— Я не о том, кто его убил. Меня интересует это дело с точки зрения страховой компании.

— Что же вы подразумеваете под этим?

— Возникли ли какие-либо сомнения при установлении личности убитого?

— Слава Богу, нет.

— А как насчет возможности самоубийства?

— Объясните мне, как можно ухитриться самолично проломить себе макушку, и тогда поговорим о самоубийстве. Судя по характеру удара, Фишер вряд ли мог нанести его сам. Не говоря уже о том, что, когда человек намерен совершить самоубийство, он обычно не пользуется тупым предметом, чтобы разбить себе голову. Такие люди принимают яд, прыгают в озеро, стреляются или глотают пачками снотворные таблетки. Не было еще случая, чтобы кто-то из них молотил бейсбольной битой себя по затылку.

— Послушайте, Лоуден, я просто зарабатываю себе на жизнь. Предположим, что в плавательном бассейне не было воды, а Фишер об этом не знал. И вот он забирается на вышку для прыжков, делает сальто-мортале и летит вниз головой. Будучи в воздухе, ожидает, что опустится в воду, а вместо этого врезается в бетонную плиту.

— Знаете, Лэм, это не тот вопрос, на который я мог бы ответить. Вы же знаете, что можно, а чего нельзя.

— А если страховую компанию это интересует?

— Пусть она сама откапывает доказательства.

— Ладно! — согласился я. — Перейдем тогда к вопросу об идентификации личности убитого.

— А о чем тут можно еще толковать? Слава Богу, этого парня знали во всем городе.

— Для меня это не новость, но вам известно, насколько дотошны страховые компании.

— А на какую из них вы работаете?

— Разве из моих слов явствует, что я представляю страховую компанию. Все, что я сказал, это только то, что пытаюсь разобраться что к чему, применяя методы, специально разработанные страховыми компаниями для дел такого рода. Мне проще использовать при расследовании испытанные приемы, чем изобретать новые.

Он рассмеялся и сказал:

— Зачем же столько лишних слов, чтобы дать мне понять, что вас наняла страховая компания и что там не хотят, чтобы стало известно о проводимом ими на свой страх и риск расследовании.

— При чем тогда идентификация личности убитого?

— Про то вам знать. Господи, Лэм, куда вы клоните? Может быть, вам что-то известно?

— Если бы! Просто пытаюсь выяснить все детали.

Кстати, как насчет отпечатков пальцев? Вы сняли его отпечатки?

— Конечно сняли. У каждого, кто проходит по нашей линии, мы снимаем отпечатки.

— И сверяете их с правительственной картотекой?

— Черт возьми, нет. Не успели еще. Теперь придется, хотя, честно говоря, и не собирались. Куда денешься, раз явились вы и начали говорить об установлении личности.