Эрл Гарднер - Летучие мыши появляются в сумерках

— Ясно. Давайте вернемся к Больмэну.

— Хорошо, значит, мы пообедали вместе с ним. Немного поболтали. Он сказал, что девушка, с которой я хотел встретиться, в другом городе. Она просила его отвезти меня к ней, это составило бы всего часа полтора или два езды на машине. Я ничего не заподозрил. Я верил ему, уселся в машину и поехал с ним.

— О чем вы разговаривали по дороге?

— О, тем было множество: философия, политика — разное.

— А про автомобильное происшествие?

— И про это тоже.

— Про мою работу для вас?

— В общих чертах. Он уже завоевал мое доверие к этому времени.

— О подарках, которые вы получили от Жозефины Делл?

— Да. Я рассказал об этом.

— Что было потом?

— Мы приехали сюда. Я даже не знал, какой это город. Он сказал, что должен сделать несколько телефонных звонков, и попросил подождать меня в машине. Вернувшись, он показался мне расстроенным, сказал, что мы сможем встретиться с ней только очень поздно сегодня вечером или завтра утром. Что-то изменилось в ее планах. Она очень переживала и просила это передать мне. Мы немного перекусили. Потом Больмэн снял для меня эту комнату и сказал, что у него есть дела и мы встретимся с ним на следующий день утром.

У меня есть часы, по которым я определяю время. Я нацарапал цифры на корпусе и нащупываю положение стрелки, когда хочу узнать точное время. Это для меня единственная возможность узнать, день или ночь на дворе. Иначе я могу перепутать день с ночью. Я спал до девяти часов утра, потом принял ванну и оделся. Это странная комната, мне приходилось двигаться на ощупь, прежде чем я все запомнил. Только одно беспокоило меня: я забыл, включен или выключен свет. Я не помнил, выключил ли Больмэн свет, уходя от меня. Тяжело сознавать, что ты весь на виду, если окна выходят во двор, поэтому я не поднимал шторы. Итак, подождав немного, я позвонил и попросил соединить меня с номером, в котором остановился Больмэн. Но мне сказали, что такого человека нет в их гостинице. Это смутило меня. Я не очень много ем обычно, накануне у нас был плотный обед, и вечером мы еще слегка перекусили, но завтракать мне не пришлось. Я нашел радио, включил его, послушал немного музыку, вздремнул, потом проснулся и начал беспокоиться. В это время по радио передавали последние новости, и я услышал про Больмэна. Я совершенно растерялся.

— И вы позвонили мне?

— Через пару часов. Сначала я никак не мог сообразить, что же мне делать в этой ситуации.

— Вы не выходили из комнаты?

— Нет, я даже не просил их принести мне завтрак. Я повесил на двери табличку «Прошу не беспокоить» и затаился в комнате. Если по радио говорят, что вас разыскивает полиция…

— Так, теперь об этом, — сказала Берта. — Почему вы не хотите, чтобы полиция нашла вас?

— Я ничего не имею против, — начал Кослинг, — но после того, как я узнаю, что же все-таки произошло; по радио было сказано, что ловушка была устроена для меня. Больмэн случайно попал в нее. Вот это я и хотел бы выяснить. Я хочу узнать, кто собирался убить меня.

— Теперь мы добрались и до этого. Это дело рук слепого.

— Откуда вы это знаете?

— Способ, который был использован для устройства ловушки. Сержант Селлерс изложил мне все очень подробно. Почти наверняка это был слепой.

— Я не могу этому поверить. Я не могу поверить, что кто-нибудь из моих знакомых способен на такое.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— Нет. Мои знакомые все знают мой дом и людей, являющихся членами нашего клуба. Не все члены нашего клуба слепы. У нас есть человек, у которого нет обеих ног и одной руки. Только семеро из нас — слепые.

— Значит, кроме вас есть еще шестеро слепых. Все они были у вас дома?

— Да. Все они были у меня. Все видели Фредди.

— Кто такой Фредди?

— Маленькая летучая мышь.

— Ясно. Давно она у вас?

— Достаточно давно. Из-за него я оставляю дверь открытой.

— Итак, Селлерс уверен, что ловушка была подстроена слепым. Тогда у нас есть шестеро подозреваемых. Правильно?

— Допустим.

— Почему Больмэн вернулся в ваш дом?

— Я не могу понять этого. И, должно быть, он отправился туда сразу же после того, как покинул меня…

— Абсолютно точно, — подтвердила Берта. — Значит, он решил это немного раньше.

— Что значит раньше?

— Я не знаю, когда именно. Наверное, по дороге сюда. После того как вы покинули Лос-Анджелес.

— Почему?

— Причиной может быть только одно. Что-то, что вы сказали ему, было настолько важно, что он решил немедленно направиться к вам домой. Мне приходят в голову только две вещи.

— Какие?

— Цветы и музыкальная шкатулка.

— О, я надеюсь, что ничего не случилось с моей музыкальной шкатулкой.

— Думаю, все в порядке. Вы рассказали Больмэну о вашей летучей мыши?

— Не помню.

— Эта мышь всегда живет у вас дома?

— Да. Фредди очень привязчив. Когда я прихожу домой, он всегда подлетает ко мне, ласково касается лица. Мне нравятся летучие мыши. Я не могу позволить себе держать собаку или кошку.

— Почему?

— Потому что они не могут сами о себе позаботиться. Когда мне надо было бы уйти из дома, я вынужден был бы закрывать их дома, и потом, их необходимо кормить, собаку надо выгуливать, кошку впускать и выпускать, когда она этого требует, нет, я предпочитаю летучую мышь, которая сама о себе заботится. Позади дома есть старый деревянный сарай, моя мышь там жила. Потом я ее приручил, и она стала жить в доме. Я оставляю дверь приоткрытой, чтобы она могла летать, когда ей этого захочется. Независимо от того, дома я или нет. Она может вести свою собственную жизнь и заботиться о себе сама.

Берта неожиданно изменила тему разговора:

— Вы сообщили Больмэну, что я нашла Жозефину Делл?

— Да.

— Вы говорили, что у вас есть ее адрес?

— Кажется, да.

— И про то, что вы получили букет и музыкальную шкатулку?

— Да.

— Это обеспокоило его?

— Не знаю. Не могу сказать. Голос его не изменился. Выражение лица я видеть не мог, как вы понимаете.

— Но что-то обеспокоило его. Он вернулся в ваш дом, чтобы что-то взять или сделать, и попал в ловушку, которая была уготовлена вам.

— Этого как раз я и не могу понять. Берта встала и объявила:

— Черт побери, удивительно идиотская ситуация.

— Что именно?

— Да все. Вы знаете что-то, что мне так нужно.

— Но что?

— Не знаю. Идиотизм заключается в том, что и вы не знаете этого. Что-то, чему вы не придаете особенного значения, что-то, что вы упомянули во время разговора в машине по дороге сюда.

— Но что же это может быть?

— Это должно иметь связь с автомобильным происшествием.

— Кажется, я все вам рассказал.

— Именно так. Вам кажется, что вы все мне рассказали. И вы не правы. Что-то значительное вы упустили, что должно иметь связь с большим количеством денег и со многими людьми.