Эрл Гарднер - Не вся трава зеленая

— Какое?

— Температура воды в душе не поднимается выше, как они выражаются, комнатной.

— А что значит «комнатная температура»?

— Довольно низкая, если вы решите принять душ с утра.

— Сколько времени мне придется там пробыть?

— Пока я не приеду и не заберу вас.

— Разве нельзя позвонить и…

Я покачал головой:

— Я же сказал вам, что это уединенное место. Ни один репортер не найдет вас там. Вас не найдет даже сержант Фрэнк Селлерс из лос-анджелесской полиции. А он, скорее всего, будет вас искать — и весьма усердно.

Впереди нам предстояла долгая, долгая дорога, но найти ее в Эль-Гольфо-де-Санта-Клара было все равно что найти иголку в стоге сена.

Даже если срезать путь в обход Пуэрто-Ситоса и Риито, расстояние от Мехикали до Эль-Гольфо-де-Санта-Клара остается большим, но было ясно: никто не станет искать исчезнувшую свидетельницу в Эль-Гольфо.

После Риито дорога тянулась прямой лентой по бесплодной пустыне, пока, нырнув вниз, не уводила с гор в долину реки Колорадо.

В нескольких милях от перевала находится Эль-Гольфо-де-Санта-Клара, маленькая и очень живописная рыбацкая деревня. Суда рыбаков обслуживаются старой калошей — этаким водным такси, — которая перемещается от лодки к лодке, перевозя улов и пассажиров.

Рыбой снабжают местные рестораны, а излишки замораживают и отправляют на продажу.

Отсюда также начинают путь на рынки Калифорнии деликатесные морские моллюски. Берег на многие мили буквально завален моллюсками. Сборщики моллюсков садятся в легкие моторки, заходят на отмели и ждут отлива. Когда вода сойдет, они шарят в тине и собирают головоногих. Когда начинается прилив, у рыбаков уже готов улов, который они отвозят в Соединенные Штаты и берут за свой товар хорошую цену.

В уединении нежится в солнечных лучах деревушка, и ее покой нарушают только местные жители и немногочисленные туристы, проведавшие о богатых морских угодьях.

Здешний мотель очень чистенький, с автономным водопроводом и душами, которые заливают пол в ванной и орошают вас водой, как я уже замечал, «комнатной температуры».

Нэннси была неприхотливой девушкой, и я чувствовал, что это неудобство не лишит ее жизнерадостности.

Дальняя дорога дала мне возможность получше узнать ее.

— Должно быть, вы считаете меня какой-то вертихвосткой, — тараторила она.

— Почему?

— Ну, меня многое связывает с Колом Хейлом, и я дружу с Мильтом Колхауном, и у меня еще много друзей.

Я понял, что ей нужно выговориться, и не стал перебивать ее, сосредоточив свое внимание на дороге.

— Чужому человеку трудно понять жизнь пишущей братии, — говорила она. — Это замкнутое общество.

Масоны. Нас связывают очень близкие отношения, но они не содержат сексуального начала, как многие думают. Это скорее похоже на компанию бесполых, где нет различий между мужчинами и женщинами. У нас есть о чем поговорить, что сделать, нас связывает множество нитей. Жизнь — это борьба. Но она не только отнимает силы, свои силы мы черпаем в этой борьбе.

Мы ведем большую переписку — получаем письма, возвращенные редакциями рукописи, а время от времени приходят чеки.

Нам нелегко пробиться в солидные издания. Остается всякая мелочь: религиозный журнал, реклама.

Строчим туда заметки, статьи. Иногда удается тиснуть рассказик или новеллу. Взаимовыручка особенно помогает в наших отношениях с домовладельцами.

Нам приходится платить вперед, и, если вы стали настоящим членом нашего братства, вы не пропадете.

Можете обратиться к любому, кому посчастливилось пристроить пару-другую заметочек, и вас ссудят деньгами. Но долг платежом красен, и жлобов мы не терпим. Я не уверена, что смогла объяснить вам, как мы живем на Биллинджер-стрит. Наверное, это напоминает — по рассказам, что я слышала, — атмосферу, которая много лет назад царила в Гринвич-Виллидж.

— А Мильтон Колхаун — как он вписывается в эту картину? — поинтересовался я.

— Он полностью выпадает из этой картины. Я побаиваюсь его. Мильтону хочется, чтобы его приняли в наш круг, но ребята инстинктивно чувствуют в нем чужака. Если я, допустим, выйду за него замуж, мне придется порвать со своим окружением, а мне этого вовсе не хочется. Мы бы проводили с Мильтоном время в круизах на яхте. Можете представить моих друзей в такой обстановке? Вот и я не могу. Мильт из кожи вон лезет, чтобы стать одним из нас, но, как бы он ни старался, ничего у него не получается.

— Он не искренен? — спросил я.

— Нет-нет. Не то. Боюсь, вы не понимаете, что я хочу сказать. Мильт считает, что мне живется плохо, и хочет меня от такой жизни избавить. Он думает, что спасает меня. Он собирается, когда уладит дела с бывшей супругой, жениться на мне, купить большой дом, нанять прислугу, купить яхту и прочую ерунду, которая ассоциируется с большим богатством.

— А вы всего этого не хотите?

— Я ничего этого не хочу — ни вместе, ни по отдельности. Мне нравится Мильт. Я им увлечена. Вероятно, я могла бы его полюбить, если бы позволила себе.

Но мне нравится моя теперешняя жизнь, нравится копаться в журналах, изучать конъюнктуру, узнавать, что можно продать и где. Иногда мне не удается вовремя заплатить за квартиру, порой не хватает денег на почтовые марки, но зато я не чувствую себя одинокой, мне есть, на кого положиться. Мы все как одно целое. Это замечательная жизнь, и она мне нравится.

— Может, — сказал я, — вы начинаете не с того конца.

— Что вы имеете в виду?

— Может, вы должны спасти Колхауна?

— От чего?

— От того самого, от чего он пытается спасти вас.

— Не понимаю.

— От той жизни, которую он ведет, — объяснил я.

— О! — сказала она, а потом рассмеялась. — Ему бы это понравилось!

— У него денег куры не клюют. Он целый день только тем и занят, что читает в газетах финансовые новости, следит за курсами акций, отдает распоряжения брокерам, пользуется всеми благами, которые дает богатство, включая вечно недовольную жену. Вы могли бы спасти его от этого.

— Да, — сказала она, смеясь. — Я уже думала об этом. Предположим, я все же вышла за него замуж, и мне стали доступны атрибуты роскошной жизни. Очень скоро я превращусь, простите за штамп, в птичку в золотой клетке.

— Я вас понимаю, — сказал я. — А почему не предложить Колхауну плюнуть на все его банковские счета и переехать на Биллинджер-стрит? Ведь если он будет жить на только им самим заработанные деньги, у вас изменится отношение к нему?

Она весело засмеялась:

— Это будет номер! Представляю выражение его лица, когда я выложу ему все.

— А Хейл? — спросил я. — Как быть с Хейлом?

— Хейл, — сказала она, — один из нашей компании.

Он просто друг. Господи, ну мне посчастливилось наткнуться на отличную тему. Делами о наркотиках должны заниматься мужчины, женщине об этом не написать. Поэтому я поделилась идеей с Колом Хейлом и сделала все, чтобы он довел дело до конца.