Артур Дойл - Долина ужаса

– Я склонен думать…

– Думайте, думайте, – нетерпеливо бросил Холмс.

Я убежден, что принадлежу к числу самых терпеливых людей, но это насмешливое замечание меня задело.

– Послушайте, Холмс, – сказал я ворчливо, – вы иногда слишком испытываете мое терпение.

Но он был чересчур занят собственными мыслями, чтобы мне ответить, и целиком погрузился в изучение прибывшего по почте листка бумаги, вынутого из конверта. Затем он взял конверт и стал так же внимательно рассматривать его.

– Это рука Порлока, – задумчиво произнес он. – Я не сомневаюсь: это почерк Порлока, хотя до сих пор видел его только дважды. Игрек с особенной верхушкой – это очень характерно. Но если это письмо Порлока, то оно должно содержать важное известие, и прочесть его надо незамедлительно.

Он говорил скорее сам с собой, нежели обращаясь ко мне, но все мое раздражение сразу исчезло.

– Кто этот Порлок?

– Порлок – это только кличка, а за ней, Уотсон, стоит чрезвычайно хитрая и ловкая личность. В предыдущем письме Порлок извещал меня, что это его имя вымышленное, и просил не разыскивать его. Впрочем, Порлок важен не сам по себе, а лишь потому, что находится в контакте с неким значительным лицом. Представьте себе рыбу-лоцмана, сопровождающую акулу, или шакала, бредущего за львом, – вообще какое-либо ничтожество в обществе действительно грозного существа. И не только грозного, Уотсон, но и в высшей степени таинственного. Вот почему Порлок меня интересует. Я вам уже не раз говорил о профессии Мориарти?

– Ученый и преступник, столь великий в своих хитроумных замыслах, что…

– Что я и теперь вспоминаю о своих поражениях…

– Я, собственно, хотел сказать, что он остается совершенно неизвестным обществу с этой стороны.

– Это явный намек! – воскликнул Холмс. – В вас, Уотсон, скрывается неожиданная жилка едкого юмора. Вас надо остерегаться! Впрочем, назвав Мориарти преступником, вы сами совершили проступок. Как ни удивительно, с точки зрения закона это – клевета. Один из величайших злоумышленников, организатор едва ли не всех преступлений – таков в действительности этот человек. Но он настолько неуязвим, настолько выше подозрений, что за эти ваши слова мог бы привлечь вас к суду за необоснованное обвинение. Разве не он прославленный автор «Движения астероидов», книги, затрагивающей такие высоты чистой математики, что, говорят, не нашлось никого, кто мог бы написать о ней критический отзыв? Можно ли безнаказанно клеветать на такого человека? Это гений, Уотсон! Но придет и наш черед торжествовать!

– Как бы мне хотелось это увидеть! – воскликнул я. – Но вы говорили о Порлоке…

– Ах да… Так вот, этот так называемый Порлок – лишь одно из звеньев в длинной цепи, созданной этим необыкновенным человеком. И звено довольно второстепенное. Более того: звено, давшее трещину. В этом то и кроется крайняя важность для нас Порлока. Подгоняемый отчасти пробудившейся в нем совестью, а главным образом чеками на десять фунтов, которые я ему посылал, он уже дважды доставлял мне ценные сведения. Настолько ценные, что удалось предотвратить преступления. Если мы найдем ключ к шифру, то, не сомневаюсь, и это письмо окажется сообщением того же рода.

Холмс развернул письмо и положил его на стол. Я склонился над ним и стал рассматривать загадочное послание. На листке бумаги было написано следующее:

534 Г2 13 127 36 31 4 17 21 45 Дуглас 109 293 5 37 Бирлстоун.

26 Бирлстоун 9 18 171

– Что вы думаете об этом, Холмс?

– Очевидно, намерение сообщить какие-то секретные сведения.

– Но если нет ключа, какова польза шифрованного послания?

– В настоящую минуту – ровно никакой.

– Почему вы говорите «в настоящую минуту»?

– Потому что немало шифров я могу прочесть с такой же легкостью, как акростих по первым буквам каждой строки. Такие несложные задачки только развлекают. Но тут – иное дело. Ясно, что это ссылка на слова, которые можно найти на странице какой-то книги. Однако пока я не буду знать название книги, я бессилен.

– А что могут означать слова «Дуглас» и «Бирлстоун»?

– Очевидно, этих слов нет на взятой странице.

– Почему же не указано название книги?

– Дорогой Уотсон, ваши ум и догадливость, доставляющие столько радости вашему покорному слуге, должны бы подсказать вам, что не следует посылать зашифрованное письмо и ключ к шифру в одном и том же конверте. Скоро, однако, принесут вторую почту, и я буду удивлен, если не получу письма с объявлением или, быть может, самой книги, которой так недостает.

Действительно, спустя несколько минут появился рассыльный Билли, принесший ожидаемое письмо.

– Тот же почерк на конверте. И на этот раз письмо подписано, – удовлетворенно прибавил он, развернув листок. Но, просмотрев его, нахмурился. – Наши ожидания не оправдались. Видно, с этим Порлоком у нас ничего не выйдет. Слушайте! «Многоуважаемый мистер Холмс, я больше не могу ничем помочь вам с этим делом. Оно слишком опасно. Я вижу, он меня подозревает. Я только надписал адрес на конверте, как он неожиданно вошел ко мне. Я успел прикрыть конверт, но прочел в его глазах подозрение. Сожгите шифрованное письмо – оно для вас теперь бесполезно. Фрэд Порлок».

Некоторое время Холмс сидел молча, держа письмо в руке и сосредоточенно глядя на огонь в камине.

– В сущности, – промолвил он наконец, – что его могло так напугать? Возможно, всего лишь голос нечистой совести. Чувствуя себя предателем, он заподозрил обвинение в глазах другого.

– Этот другой, я догадываюсь, профессор Мориарти?

– Никто иной. Когда кто-нибудь из этой компании говорит «он», то ясно, кого они подразумевают. У них только один «он», главенствующий над всеми остальными.

– И что он затевает?

– Это сложный вопрос. Когда против вас оказывается один из первых умов Европы, а за его спиной стоит целое полчище темных сил, допустимы любые варианты. Как бы то ни было, Порлок, видимо, растерян. Сравните письмо с адресом на конверте, написанным до неприятного визита. На конверте почерк тверд, в письме его можно разобрать с трудом.

– Зачем же он писал, а просто не бросил это дело?

– Боялся, что я буду добиваться разъяснений и тем самым навлеку на него неприятности.

– Верно, – сказал я и, взяв шифрованное письмо, стал напряженно его изучать. – Можно с ума сойти от обиды, что в таком клочке бумаги заключена важная тайна и что невозможно в нее проникнуть.

Шерлок Холмс разжег трубку, бывшую спутницей самых глубоких его размышлений.

– Может быть, здесь все же имеются зацепки, ускользающие от вас. Давайте рассмотрим проблему при свете чистого разума. Этот человек ссылается на какую-то книгу – это исходный пункт.