Филлис Джеймс - Лицо ее закройте

– Мне надо идти к мужу, – сказала она Кэтрин. – Может, поможете мне? Скоро придет мистер Хинкс, я не рассчитываю особо на помощь Марты. Гость выбил ее из ко­леи.

Кэтрин могла бы ответить, что не одну Марту он выбил из колеи, но лишь что-то мрачно пробурчала в знак согласия и тотчас вышла. Конечно, она действительно очень помогла и от души заботилась о больном, но миссис Макси прекрасно понимала, что ее гостья добровольно взяла на себя роль бодрой помощницы, способной справиться со всеми трудностями. Для последнего происшествия и одной-то уча­стницы много [25], но в Кэтрин кипели жиз­ненные силы, и чем слабее становилась Дебора, тем сильнее становилась Кэтрин.

Миссис Макси обернулась с порога к Фе­ликсу Херну:

– После того как Стивен побеседует с Ритчи, думаю, ему следует подняться к отцу. Он без сознания, но Стивену надо быть там. Деборе тоже надо бы подняться, когда она придет в себя. Скажите ей, будьте так лю­безны. – И, отвечая на его немой вопрос, добавила: – Далглишу не надо сообщать. Он может не менять свои планы на сегод­няшний вечер. К восьми вечера все будет кончено.

Дебора выпрямилась в кресле, шифоновый шарфик на шее ослаб.

– Что с твоей шеей, Дебора? – без особого интереса спросила миссис Макси.

– Опять на лошади дурила, – ответил Феликс. – Вот и наказана по заслугам.

Не удостоив больше дочь взглядом, Эле­онора Макси вышла, оставив их вдвоем.

Полчаса спустя Саймон Макси умер. Кон­чилось его многолетнее полуживое прозя­бание. Чувства его и разум угасли еще три года тому назад. Последний вздох лишь механически отсек его от мира, который когда-то он знал и любил. Теперь не в его силах было встретить смерть мужественно и достойно, но он умер тихо, без шума и суеты. Подле него были его жена и дети, свя­щенник прочитал должные молитвы, словно они могли быть услышаны и в них мог принять участие этот оцепеневший человек на по­стели. Марту не позвали. Потом ей ска­жут, что обошлись без нее. Просто они понимали, что не смогут выдержать ее ду­шераздирающие рыдания. Этот смертный одр лишь последняя точка в медленном про­цессе умирания. Родные стояли вокруг кровати с побелевшими лицами и пытались скор­беть, предаваясь воспоминаниям и горю, но мысли их были заняты другой смертью; и думали они о восьми часах вечера.

Потом они собрались в гостиной, за исключением миссис Макси, которую то ли совершенно не интересовало появление мужа Салли, то ли она решила вдруг отстраниться от этого убийства и всего, что связано с ним. Она только распорядилась не сообщать Далглишу о смерти мужа, а потом пошла проводить мистера Хинкса.

Стивен разлил собравшимся напитки и сказал:

– Все очень просто. Конечно, я успел узнать пока самые главные подробности. Спе­шил к отцу; Когда я ушел, Далглиш ос­тался с Ритчи, и, думаю, он-то выудил все, что хотел. Да, они были женаты. Познакомились, когда Салли работала в Лондоне, а за месяц до того, как он по­ехал в Венесуэлу на какую-то стройку, тайно обвенчались.

– Но почему она ничего не сказала нам? – спросила Кэтрин. – Почему дер­жала все в тайне?

– Очевидно, если бы у него на фирме узнали о его браке, он не получил бы этой работы. Им нужен был холостяк. Зарпла­та была хорошей, они смогли бы потом построить себе дом. Салли непременно хотела, чтобы они поженились до его отъезда. Ритчи думает, это оттого, что ей хотелось доса­дить тетке и дяде. Ей никогда не было у них хорошо. Решено было, что она оста­нется с ними жить и будет продолжать ра­ботать. Она собиралась скопить к его воз­вращению пятьдесят фунтов. Потом, ког­да она поняла, что ждет ребенка, она все равно решила выполнить условия их дого­вора. Бог ее знает почему, но это не уди­вило Ритчи. Он сказал, что это очень по­хоже на Салли.

– Жаль, что он не знал до своего отъезда, беременна она или нет, – сказал сухо Фе­ликс.

– Может, и знал, – парировал Сти­вен. – А может, спросил, а она солгала. Я не интересовался интимной стороной их жизни. Мне-то какое до этого дело? Я го­ворил с человеком, который, вернувшись на родину, узнал, что его жену убили в этом доме и остался ребенок, о существовании которого он даже не подозревал. Не хотел бы я снова пережить те минуты. Вряд ли уместно упрекать его в том, что он не был достаточно предусмотрителен. И нам сле­довало быть более предусмотрительными.

Он залпом выпил виски. Рука, державшая рюмку, дрожала. Не дожидаясь, пока кто-нибудь заговорит, он продолжал:

– Далглиш вел себя с ним удивительно деликатно. Я мог бы проникнуться к нему добрыми чувствами после этой беседы, если бы он не явился к нам в дом в такой роли. Он забрал Ритчи с собой. Они поехали в приют святой Марии посмотреть ребенка, а потом рассчитывают снять для Ритчи но­мер в гостинице «Охотники за луной». – Он замолчал и снова налил себе виски. Потомпродолжал: – Конечно, это многое объяс­няет. Салли сказала священнику в четверг, что у Джимми скоро будет отец.

– Но ведь она помолвилась с тобой! – воскликнула Кэтрин. – Она приняла твое предложение!

– Собственно, она не сказала, что вый­дет за меня замуж. Салли обожала тайны, из-за этой тайны я оказался в дураках. Не думаю, чтобы она сообщила кому-нибудь о нашей с ней помолвке. Это мы сами все так решили. Она любила Ритчи и продолжала его любить. Знала, что он скоро вернется. Как жалобно он заверял меня, что они горячо любили друг друга! Он плакал и пытался всучить мне ее письма. Я не хотел читать их. Толь­ко Небесам известно, до чего я себе и без того противен! Господи, это было ужасно! Стоило мне взять одно, как пришлось прочитать все. Он вытаскивал их из сумки и совал мне в руки, а слезы градом текли по щекам. Они были трогательными, сентиментальными, наив­ными. Но полными жизни, их питали под­линные чувства!

«Неудивительно, что ты разнюнился, – подумал Феликс. – Ты-то сам никогда не испытывал подлинных чувств».

Кэтрин Бауэрз сказала рассудительно:

– Не стоит тебе себя клеймить. Ниче­го подобного не случилось бы, если бы Салли сказала, что она замужем. Притворяться в таких вещах – беду на себя накликать. Он, верно, посылал ей письма через посредника.

– Да, через Дерека Пуллена. Он их за­печатывал во второй конверт, на котором значился адрес Пуллена. А тот отдавал их Салли во время встреч, о которых они за­ранее уславливались. Она никогда не го­ворила ему, что они от мужа. Не знаю, какую уж там легенду она сочинила, но наверно красивую. Пуллен дал клятву хранить все в тайне и, насколько мне известно, не нарушил ее. Салли везло на простачков.

– Ей нравилось разыгрывать людей, – сказал Феликс. – Но иногда они оказы­ваются опасными игрушками. Очевидно, один из одураченных ею простаков решил, что игра зашла слишком далеко. Не ты ли это часом, Макси?