Филлис Джеймс - Лицо ее закройте

Я припрятал свой велосипед в живой из­городи у газона, а когда нашел, скажу вам, обрадовался до смерти. Только на велоси­педе я понял, что вывихнул ногу. Не мог нажать на педаль. И все-таки поехал. При­нялся думать, что мне делать. Нужно али­би. У Финчуорти инсценировал катастро­фу. Совсем нетрудно было. Там есть ти­хий отрезок дороги, по левую сторону – стена. Я со всего размаха врезался в нее, переднее колесо погнулось. Потом порезал перочинным ножом шину. О себе беспо­коиться не надо было. Я и так смахивал на жертву катастрофы. Лодыжка распухла, чувствовал себя погано. Видно, недавно дождик шел, убей меня бог не заметил, хотя промок и продрог. Пришлось, конечно, попыхтеть, пока я доволок велосипед до Кэннингбери, домой попал около двух ночи. Старался не шуметь, так что оставил ве­лосипед в палисаднике. Боялся разбудить миссис Проктор до того, как переставлю часы внизу – их у нас двое. В спальне-то нет ни будильника, ни простых часов. Я обычно завожу каждый вечер свои золо­тые наручные и кладу на тумбочке у посте­ли. Если бы удалось войти, не разбудив жену, все было бы в порядке. Но не везло мне! Она, видно, не спала и прислушивалась, потому что подошла к лестнице и позвала меня сверху. Тут уж терпение мое лопну­ло, я заорал, чтоб немедленно ложилась, я скоро поднимусь. Послушалась – она всегда слушается, – но я-то знал, что очень ско­ро она вниз пожалует. Все-таки какое-то время я выиграл. Пока халат свой нацепит да спустится в шлепанцах по лестнице, я переведу часы на двенадцать ночи. Ей, видите ли, обязательно надо меня попоить чаем. Я-то дергался, как бы мне ее в постель от­править, пока городские часы не пробили два часа ночи. И как она не заметила мой жуткий вид! Все-таки мне удалось прогнать ее назад в спальню довольно скоро, и она успокоилась. А уж мне-то было не по себе, доложу я вам! Не дай бог вторую такую ночь пережить! Можете что угодно говорить о нас и о том, как мы относились к Салли. Но она не очень-то с нами бедовала, сдается мне. Нашла сука себе могилу.

Он выкрикнул грязное слово, а потом еще что-то пробормотал – может, изви­нения – и закрыл лицо своей жутковатой правой рукой. Какое-то время все молча­ли, потом Кэтрин сказала:

– Вы не приходили на дознание. Нас это удивило, но кто-то сказал, что вы не­здоровы. Боялись, что опознают? Но вам была известна причина смерти Салли, и вы понимали, что вы вне подозрений.

Пока Проктор рассказывал о своих при­ключениях, он очень волновался, отчего говорил легко и свободно. А теперь надо было оправдываться, и он снова ощетинился и стал грубить.

– Почему это я должен был идти? Да я чувствовал себя неважно, не до разговоров было. Я-то знал, отчего она умерла. По­лиция нам свою версию изложила – в вос­кресенье утром прислала ко мне парня. Он долго не тянул, сразу спросил, когда я ее в последний раз видел, ну, а у меня все уже готово. Вы небось считаете, что я должен был выложить ему все начистоту. Нашли дурака! Салли, пока жива была, помучила нас изрядно, ну а теперь от нее, мертвой я не хотел неприятности иметь. Не считав нужным свои личные дела на всеобщее обо­зрение в суде выставлять. Как вам объяс­нить? Люди ведь все выворачивают.

– А еще хуже, когда они понимают слиш­ком хорошо, – сказал сухо Феликс

Худое лицо Проктора вспыхнуло Под­нявшись, он повернулся спиной к Фелик­су и обратился к Элеоноре Макси:

– Простите я пойду. Не хотел вам ме­шать. Мне просто надо было повидать инспектора. Уверен, все закончится бла­гополучно, но я вам тут не нужен.

«Говорит так, словно тут кто-то рожа­ет», – подумал Стивен. Желание доказать свою независимость от Далглиша и дать по­нять, что один из Макси чувствует себя ко всему этому непричастным, заставило его спросить:

– Хотите, я отвезу вас домой? После­дний автобус уехал в восемь вечера

Проктор, не глядя на него, отрицательно покачал головой:

– Нет. Спасибо. Я на велосипеде. Они хорошо поработали, во всем разобрались Не надо меня провожать, не беспокойтесь.

Он стоял, опустив руки в перчатках – странная, жалкая фигурка, но было в нем и некое достоинство.

«По крайней мере, – подумал Фе­ликс, – у него хватает ума понять, что он здесь лишний».

Внезапно Проктор дернул левой ру­кой – неестественным, быстрым жестом про­тянул ее Элеоноре Макси, и она ответила на рукопожатие.

Стивен проводил его до дверей. Пока его не было, все молчали. Феликс чувствовал, как все в нем напряглось, ноздри стали под­рагивать от знакомого запаха страха. Они должны узнать правду. Им сказали все, не назвали только имени. Но хотят ли они узнать правду до конца? Он наблюдал за ними из-под полуприкрытых век. Дебора была на удивление спокойной, словно конец лжи и обману принес ей умиротворение. Он не верил, что Дебора дает себе отчет в том, что происходит. У Элеоноры Макси лицо стало землистым, но руки спокойно лежа­ли на коленях. Он готов был поверить, что в мыслях своих она где-то далеко. Кэтрин Бауэрз сидела зажавшись, сомкнув губы в недовольной гримаске. Раньше Феликсу казалось, что происходящее ее развлекает. Теперь он не был в этом уверен. С мрач­ным удовлетворением он смотрел на ее сцеп­ленные пальцы, нервный тик в уголках глаз. Стивен вернулся быстро, и Феликс за­говорил:

– Не слишком ли затянулось это пред­ставление? Мы слышали показания. Дверь с черного хода была открыта, Макси за­пер ее в половине первого ночи. А до это­го кто-то успел войти и убить Салли. По­лиция никого не нашла. Думаю, ни один из нас ничего к этому не добавит.

Он оглядел сидящих. Он, без сомне­ния, предостерегал их. Далглиш сказал мягко:

– Вы предполагаете, что незнакомец явил­ся в дом и, не собираясь ничего украсть, отправился прямиком, не петляя, к мисс Джапп в комнату, задушил ее, а она даже не попыталась поднять тревогу, послушно ждала своего конца в кровати?

– Она могла пригласить его войти, кто бы то ни был, – сказала Кэтрин.

Далглиш повернулся к ней:

– Но она ждала Проктора. Не можем же мы вообразить, что она еще пригласи­ла гостей, чтобы отметить эту сделку? И кого она могла пригласить? Мы проверили всех ее знакомых.

– Господи, умоляю, прекратите же! – закричал Феликс. – Неужели вам не по­нятно, чего он добивается от вас?! У него нет доказательств!

– Нет? – спросил мягко Далглиш. – Посмотрим.

– Но мы знаем, кто не совершил убийства, – сказала Кэтрин. – Ни Стивен ни Дерек Пуллен не могли убить, потому что у них алиби. И Проктор не убийца – рука. Салли не мог убить ее дядя.

– Нет, – сказал Далглиш. – И не Марта Балтитафт; она узнала о том, как умерла девушка, только когда ей сказал Херн. И не вы, мисс Бауэрз, вы стучались к ней в дверь, хотели поговорить с ней уже пос­ле того, как она умерла. И не миссис Рискоу, у нее такие ногти, что на шее обязательно остались бы царапины. За ночь такие ног­ти не отрастишь, а убийца был без перча­ток. И не мистер Херн, в чем бы он ни стремился меня убедить. Мистер Херн не знал, в какой комнате спала Салли. Ему пришлось спросить господина Макси, куда нести лестницу.