Рекс Стаут - Окошко для смерти

— Пол, — ввинтилась в него взглядом Луиза, — мне ты сказал, что сам вылил из них воду!

— Ну конечно, скривился он в ее сторону. — Мне вовсе не хотелось, чтобы ты настучала доктору. Черт возьми, неужели я не могу проявить хоть некоторую долю галантности? — Он опять повернулся к Вулфу: — Вы сказали, что я должен знать еще кое-что. Пожалуйста, вот вам кое-что. Достаточно?

— Следовательно, ты солгал Луизе? — дал знать о себе Таттл.

— Или лжешь теперь всем нам, — подхватил Дэвид. — Почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Черт побери, я же объясняю вам: я хотел продемонстрировать галантность по отношению к даме!

Но тут семейка взялась за него всерьез, перебивая друг друга. Сопрано Луизы, баритон Пола, фальцет Дэвида и бас Таттла образовали вполне пристойный квартет. Вулф закрыл глаза, сжал губы и демонстрировал терпение до тех пор, пока оно не лопнуло. Потом он просто-напросто перекричал их.

— Не орать! Прекратить крик! — Он еще не закончил с Полом: — Вы говорите о галантности. Я забыл сказать, что у меня были доктор Буль и мисс Гоэн, которая рассказала о ваших визитах к ней на квартиру и телефонных звонках, так что давайте не будем говорить о галантности. Гораздо важнее теперь следующие два пункта: нашли вы грелки действительно пустыми или опорожнили их сами?

— Они были пусты. Я сказал сестре…

— Я уже слышал, что вы сказали сестре, и знаю, чем вы мотивировали свои действия. Но, даже если мы предположим, что грелки были пусты, смешно предъявлять полиции этот факт в качестве доказательства покушения на убийство. Доктор Буль сообщил мне, что если бы даже мисс Гоэн и отнеслась халатно к своим обязанностям, а он это считает абсолютно невозможным, то пустые грелки никак не могли оказать решительного воздействия на пациента. Тем более не воздействуют такие вещи на меня. На мой взгляд, куда серьезнее выглядит ваше предположение о подмене морфия. Можете вы хоть как-то обосновать его?

— Это не моя забота, пусть полиция крутится.

— Опасаюсь, что необоснованные подозрения, хотя они и могут стать отправной точкой для частного расследования, нельзя использовать как исходную позицию для официального следствия по делу об умышленном убийстве. Например, я могу с равным основанием утверждать, что вы, не зная ничего о договоре между вашим братом и мистером Эрроу, сами совершили преступление. Но на основании одного только подозрения я не мог…

— Конечно же, не мог, черт побери! — перебил Пол и вновь попытался скорчить улыбку. — Я ведь знал о договоре!

— Кто вам сказал?

— Я, — произнес Дэвид. — Берт как-то раз обмолвился при мне о договоре, и я рассказал о нем Полу и Луизе.

— Вот видите! — Вулф махнул рукой. — И где теперь мои подозрения? Если бы я был упрямым человеком, то стал бы настаивать на том, что вы, хотя и ведали о договоре, решили опротестовать его в суде, опираясь на то, что ваш покойный брат уже не в состоянии подтвердить правомочия партнера, который, не исключено, стал его убийцей. Правда, подобные действия выглядели бы просто глупо, потому что я не смог бы привести ни одного факта, ни одного реального доказательства. — Вулф помотал головой. — Боюсь, вы отважились открыть стрельбу, не запасшись патронами. Но я, к сожалению, уже дал слово провести расследование и не стану уклоняться. — Теперь он решил сосредоточить внимание на Дэвиде: — Могу себе представить ваши чувства, мистер Файф, и потому не хочу излишне затруднять вас. Но несколько вопросов наверняка не повредят вам. Что вы знаете о морфии?

— Собственно говоря, ничего. Только то, что доктор Буль передал его сиделке для Берта.

— После ухода доктора вы заходили в комнату к брату?

— Да, мы все заглянули к нему — Пол, Луиза, Винсент и я. Мы только хотели сказать ему, что ужин был великолепный.

— Где был мистер Эрроу?

— Не знаю. У меня сложилось такое впечатление, что он отправился сменить рубашку.

— Он заходил к вашему брату после ухода доктора?

— Не могу вам сказать. — Дэвид покачал головой. — Не имею понятия.

Вулф запыхтел:

— Впрочем, это тоже еще ни о чем не говорит. А что потом, после возвращения из театра? Он заходил к вашему брату?

— Думаю, что нет. По крайней мере, я не видел. — Дэвид ощутимо помрачнел. — Я уже говорил вам, как все это выглядело. Сиделка была очень возбуждена, она заявила, что позвонила доктору Булю по поводу немедленной подмены. Когда Эрроу услышал, что случилось, то сразу куда-то исчез. Потом сиделка и моя сестра немножко… поссорились, и сестра велела ей немедленно удалиться. Потом она сама позвонила доктору Булю и сказала, что она и ее муж остаются с больным до прихода новой сиделки. Вскоре после этого я ушел домой, а живу я в Ривердэйле.

— Но перед уходом вы еще раз заглянули к брату?

— Да.

— Как он себя чувствовал?

— Спал глубоким сном и при этом достаточно громко дышал, но в остальном выглядел нормально. Доктор Буль сообщил Луизе по телефону, что Берту ввели полграна морфия и он не проснется до утра.

Вулф с напряжением повернул голову:

— Миссис Таттл, вы слышали, что сказали ваши братья. Желаете поправить их в чем-то, а может, дополнить их показания?

Было похоже, что ее ни с того ни с сего хватил удар. Она задыхалась, нервно сжимая кулаки, лежавшие на коленях. Какое-то время она молча таращилась на Вулфа, потом вдруг выкрикнула:

— Я ни в чем не виновата! Никто не докажет, что в этом есть моя вина!

На лице Вулфа ясно читалось отвращение.

— А кто это утверждает?

— Потому что мой отец умер точно так же, и в тот раз тоже все хотели свалить на меня! Вы знаете, как он умер?

— Да, ваш брат рассказал мне.

— Вот-вот, и все они обвиняли именно меня. Что я проспала, вместо того чтобы вовремя помочь ему. Что я даже не потрудилась заглянуть к нему в комнату. Они даже спросили меня, не подсыпала ли я себе в кофе снотворное! Девушке двадцати четырех лет не нужно снотворное, чтобы крепко уснуть!

— Успокойся, дорогая, — похлопал ее по плечу Таттл. — Все это давно позади, все забыто. Тем более что в комнате Берта окно было закрыто.

— Но это ведь я прогнала сиделку, — продолжала она взывать к Вулфу. — Это я сказала доктору Булю, что беру на себя ответственность за Берта. И после этого спокойно отправилась спать, даже не глянув на грелки! — Она резко повернулась к младшему брату: — Скажи мне правду, Пол, они действительно были пусты?

Он тоже похлопал ее по плечу:

— Спокойно, Лу, спокойно. Конечно, они были пусты, клянусь. Но не это же убило его, и я никогда не говорил, что он умер из-за этих грелок.

— Никто тебя ни в чем не упрекает, — заверил ее Таттл. — Тебя ведь никто не обязывал оставаться там. Ведь был уже второй час ночи, а доктор Буль сказал, что Берт до утра не проснется. Так что не делай из мухи слона, дорогая.