Аркадий Адамов - Инспектор Лосев

Через минуту она появляется все с тем же белым тюрбаном из полотенца на голове, но уже в какой-то другой, как мне кажется, кофточке, энергичная, оживленная и слегка сконфуженная.

– За вид мой покорнейше прошу извинить, – объявляет она с некоторым даже вызовом. – Гостей не ждала. Утром только из командировки вернулась. Итак, какое у вас ко мне дело, выкладывайте. И не забудьте сказать, откуда вы сами.

Она устраивается в уголке дивана, ставит между нами пепельницу и, свободно перекинув ногу на ногу, со вкусом закуривает. Ужасно она какая-то длинная, с прямыми плечами, тонкой шеей, нескладная и в то же время по-своему изящная.

– Чтобы не забыть, сразу скажу, что я из милиции.

– Ого! – восклицает Катя. – Это уже интересно.

– Вы, кажется, подруга Веры Топилиной?

– Не «кажется», а точно, – она резко поворачивается ко мне, и в чуть раскосых, темных глазах ее вспыхивает тревога. – Что случилось?

Ох, до чего же мне тягостно который раз сообщать о гибели Веры! Прямо как вестник несчастья появляюсь я в чужих домах.

– Вера погибла, – говорю я тихо.

– Да?! Ну вот!.. – с отчаянием восклицает Катя и стукает себя кулачком по колену. – Что она с собой сделала?

– Скорей всего, с ней сделали.

– Ой!..

Катя кусает губы. Но это гордая девушка, и при постороннем она не собирается плакать. Лишь скуластое лицо ее с чуть раскосыми глазами и крупным ртом словно бы каменеет. Она отворачивается от меня и, глубоко затянувшись сигаретой, глухо спрашивает:

– Ну, а все-таки как это случилось?

Я ей в общих чертах рассказываю, где и когда нашли Веру и что мы по этому поводу предполагаем.

– Но она пришла туда с каким-то человеком, – говорю я.

– Конечно, не одна! – раздраженно восклицает Катя.

– Мы вас просим помочь нам разобраться в одном вопросе, – продолжаю я, стараясь не замечать ее вызывающий тон, ведь каждый переживает горе по-своему. – Так вот. Был у Веры человек, который мог ее ревновать, преследовать, в общем, который любил ее?

– Был, – по-прежнему глядя в сторону, отрывисто произносит Катя. – Что из этого?

– Кто он такой?

– Не знаю…

– А Вера его любила?

– Да.

– Ну, и почему же они…

– Не знаю, – все так же раздраженно цедит сквозь зубы Катя. – Не хотела выходить за него, и все. Бред какой-то!

– Но все-таки должна же быть какая-то причина?

– Не знаю, не знаю. Она ничего не желала мне говорить!

– Но вы можете что-нибудь предположить?

– Интересно, что это я могу, по-вашему, предположить? Ну, болела она. Может быть, не хотела его связывать. Верка была до невозможности благородна.

Я качаю головой:

– Отпадает. Проверял. У нее была язва желудка. Не такая уж страшная болезнь.

– Ну, тогда не знаю! Надо же!.. – она снова со злостью стукает кулачком по колену. – В голове не укладывается. Только звонить ей собралась.

– Это с ним Вера не хотела встретиться летом в Тепловодске?

– Вполне возможно.

– А где они познакомились?

– Там и познакомились. Впрочем, не уверена. Ведь у этой дурехи все надо было клещами вытягивать. Ну, что я теперь без нее делать буду?!.

– Вы никогда не видели этого человека?

– Представьте себе, один раз видела. Столкнулись. Он ведь не москвич. Я от нее уходила, а он явился. Приехал. Верка жутко смутилась, и я уж поспешила ретироваться. А хотелось бы с этим молодцом познакомиться.

– Если вы его сейчас встретите, то сможете узнать?

– Конечно. Зрительная память у меня отличная. Только мне встречаться с ним уже без надобности.

– А здесь его нет?

Я вынимаю из пиджака взятую у Нины фотографию и протягиваю ее Кате.

Фотография эта сделана где-то в окрестностях Тепловодска. Снята группа отдыхающих, среди них и Вера. Обычная экскурсия, человек двадцать. Весьма живописно расположились среди скал. Возле Веры, которая выглядит как-то смущенно, словно ей неловко фотографироваться здесь, стоит молодая женщина, она обняла Веру за талию и чему-то улыбается. А рядом расположились трое мужчин, молодые, темноволосые, в белых рубашках, у одного ворот расстегнут, двое других в галстуках. Вся эта группа держится как-то особняком от других экскурсантов.

Катя внимательно смотрит на фотографию, потом решительно указывает на одного из мужчин:

– Вот он. Точно, – и, неожиданно уронив фотографию на колени, прикладывает обе руки к вискам. – Боже мой, боже мой, что же с ней случилось, с моей Веркой?..

– Катя, вспомните, – прошу я. – Может быть, Вера называла вам его имя?

– Нет, нет, не называла…

– Тогда что-то еще об этом человеке. Постарайтесь вспомнить. Нам надо найти его. Ведь, скорей всего, это он был с Верой в тот вечер. Ну, с кем бы еще она могла пойти поздно вечером в такое глухое место, правда?

– Да, – грустно кивает Катя. – Только с ним. Но я… ну, убейте, ничего о нем больше не помню.

Я возвращаюсь к себе в отдел и по пути стараюсь систематизировать и обдумать все, что удалось узнать от Кати. Итак, получено первое достоверное свидетельство, что у Веры был любимый человек. Но отношения странные. Почему Вера не хотела выйти за него замуж? Нет, тут дело, конечно, не в ее болезни. Скорей всего, дело в этом человеке. Может быть, он женат, у него семья, и Вера не хотела ее разбивать? Я уже достаточно знаю Веру, знаю ее благородство, ее совестливость, ее обостренную, прямо-таки болезненную честность и бескомпромиссность. Да, скорей всего, так оно и было. А тот человек настаивал, уговаривал, требовал, преследовал ее. И сердце рвалось к нему – вот что главное. Бедная девочка. В такой трудной, даже, как могло ей показаться, безвыходной ситуации недолго и покончить с собой. Да, наличие этого человека и всего запутанного узла вокруг него сильно подкрепляет версию о самоубийстве.

Но кто же этот человек? Он не москвич – это все-таки Катя вспомнила. Следовательно, становится вполне вероятным, что это кто-то из тех людей, кого назвали мне девушки в министерстве. Правда, Катя сказала, что Вера будто бы познакомилась с ним на курорте, но потом сама же усомнилась в этом. А тот факт, что этот человек тоже лечился там, позволит легче обнаружить его среди указанных мне людей. Сведения о них – а в списке семь человек – должны вот-вот поступить от товарищей с мест.

Ну и ситуация, черт возьми! Одновременно подкрепляются фактами две прямо противоположные версии, и обе становятся все более вероятными.

Я приезжаю к себе в отдел и первым делом направляюсь к нашему секретарю Галочке. При виде меня она улыбается, кивает, и я уже догадываюсь, что меня ждут какие-то новости. Действительно, Галя выкладывает передо мной шесть листов бумаги со стандартной «шапкой» и грифом «секретно», шесть сообщений на мое имя от товарищей из Латвии, Херсонской области, Краснодарского края, Белоруссии, Калининской области, Горьковской. Шесть ответов на мой запрос о людях из известного уже вам списка.