Аркадий Адамов - Инспектор Лосев

Я беспокойно ворочаюсь и не могу уснуть. Это не первая такая ночь. Хоть снотворное принимай.

И все-таки он приходит в конце концов, тяжелый сон, но, к счастью, без всяких сновидений.

Утром мы с Виктором делаем зарядку.

– Эх, без тебя бы нипочем не делал! – признается он. – Уж больно лень.

А тут мы даже возимся с ним в узком пространстве между кроватями. Виктор парень крепкий, и с ним не просто сладить. И мы добросовестно пыхтим минут десять. А потом с наслаждением плещемся под краном.

После завтрака меня ждут всякие неприятности по медицинской линии. Во-первых, выясняется, что завтра утром у меня должны взять на анализ желудочный сок, для чего, оказывается, надо глотать какую-то кишку. Кроме того, мне предстоит сдать кучу других анализов.

Нет, отсюда надо удирать как можно быстрее. Пока цел. Вот завтра Дагир все узнает о Павле, и завтра же меня тут не будет. Но для этого уже сегодня мне надо связаться с Москвой.

Придя к такому выводу, я после завтрака отправляюсь не на электрофорез, как мне предписано, а в город.

Не спеша миновав несколько тихих, затененных густыми деревьями улиц курортной зоны, я попадаю на суетливые, шумные, набитые магазинами и учреждениями улицы деловой части города и вскоре, после беглых расспросов, добираюсь до двухэтажного здания городского отдела внутренних дел.

Я знакомлюсь с дежурным, который обо мне знает и на случай моего звонка или прихода уже проинструктирован.

Руководства отдела на месте не оказывается, так что представляться мне некому. Дагира тоже в отделе нет. Ответив на мои вопросы, дежурный в свою очередь вежливо осведомляется, никак не выражая своего отношения к затронутому вопросу:

– Вы, кажется, не должны были к нам приходить?

– Это мы вначале так решили, – отвечаю я. – Не знали, с какой обстановкой столкнемся. Но теперь все стало ясно. Интересующий меня человек в вашем городе не живет. А пришел я вот зачем. Нужна Москва.

И даю номер телефона Кузьмича.

А через несколько минут я уже слышу в трубке его знакомый сиплый голос.

Сколько уже раз и откуда только, из каких только городов не слышал я в трудные и счастливые минуты этот знакомый, спокойный голос. Он мне выговаривал и ободрял, порой мне здорово доставалось, порой я только успевал сказать «слушаюсь», получая короткий приказ. И уж совсем редко у нас случались обычные разговоры обо всем. Но случались. Кузьмич понимал, что мне порой необходимо хлебнуть порцию кислорода. Но сейчас… Как говорить мне с ним сейчас?

Я в двух словах докладываю Кузьмичу ситуацию, прошу отозвать меня подходящей телеграммой из санатория и разрешить лететь в город, где проживает этот Павел.

– Какой город-то? – сдержанно осведомляется Кузьмич.

– К завтрашнему дню уточним. Сообщу отдельно. Вылет туда разрешите?

– А кому еще прикажешь лететь? Сам вот и лети.

– Как там Откаленко? – через силу спрашиваю я. – Перед моим отъездом он уже шевелил пальцами.

Кузьмич хмыкает в трубку.

– Ему сейчас мозгами надо шевелить, а не пальцами. Пальцы, слава богу, в порядке. А вот…

– Так он вернется к нам?! – бестактно перебиваю я. – Как вы думаете? Возьмете его?

– С нашей стороны возражений нет. Как пожелает.

– Что за вопрос! Конечно, пожелает!

– Тогда все. Что у тебя еще?

– Мои вам звонили? – поколебавшись, все же спрашиваю я.

– А как же! И еще начальник мне тот звонил, из министерства, как его?..

– Меншутин?

– Во-во. Он самый, – Кузьмич неожиданно усмехается. – Жаловался на тебя. Помощь общественности не принимаешь. Не опираешься. И, оказывается, вообще не умеешь работать. Заменить тебя требовал.

– А он вам не объяснил, как надо работать? – весело спрашиваю я.

– Объяснил, как же иначе, – довольно рокочет Кузьмич. – И отчета о проделанной работе тоже потребовал. Словом, вот так. А телеграмма придет тебе завтра утром. Передай дежурному, чтобы сразу сообщил мне, куда ты вылетишь. Ну, будь здоров.

Я вешаю трубку.

И некоторое время нахожусь в каком-то размягченном, счастливом состоянии. Неужели мы с Кузьмичом помирились?

Этот день тянется невозможно долго. Так бывает всегда, когда считаешь часы и минуты, когда тебя гложет нетерпение.

А под вечер в санатории появляется Дагир. Открыто появляется и разыскивает меня. Он тоже позволил себе расшифровку. Мы уходим в дальний конец сада. Здесь сейчас совсем пусто. К вечеру здорово похолодало. По-моему, вот-вот пойдет снег. Здесь это, говорят, тоже случается.

Мы с Дагиром заходим в беседку.

– Ну, так вот, – говорит он. – С утра сижу у вас тут в канцелярии и в архиве. Спина заболела. Курить тоже нельзя.

– Ты вообще-то обедал? – не выдерживаю я.

– Обязательно, – кивает Дагир. – И даже успел еще кое-какие справки навести через Москву.

– Ого! Значит, нашел?

– Обязательно. Имя – Павел. Это верно. А фамилия – Постников. Место жительства – Горький.

– Ну да?

– Конечно. Сам выбирал. Родители у него там. Мать.

– Что значит – сам выбирал?

– О! – Дагир многозначительно поднимает палец. – Вот об этом я и звонил в Москву. Парень-то судимый. По части второй статьи двести шесть.

– Да-а… Злостное хулиганство?

– Обязательно. И еще побег.

– Вот это подарочек, – задумчиво говорю я. – А Вера бедная ничего, конечно, не знала. Ну что ж. Завтра лечу в Горький.

В Горьком все белым-бело от снега и царит собачий холод. Семнадцать градусов ниже нуля. Если учесть, что всего три или четыре часа назад в Тепловодске температура была плюс пять, то перепад получается существенный. А тут еще метель, которая закрутила, не успел наш самолет приземлиться. И нам еще повезло, мы, оказывается, попали в «окно» между двумя метелями. Только поэтому Горький нас и принял, а все самолеты до нас и, видимо, еще долго после нас будут отсылаться бог знает в какие города.

Да и наш полет был не из самых спокойных, особенно в конце. Самолет швыряло из стороны в сторону как щепку среди темных рваных туч. Кроме того, он поминутно куда-то проваливался с такой стремительностью, что у самых стойких тошнота подступала к горлу, и мутилось в голове.

Из самолета по вздрагивающему трапу мы спускаемся медленно и осторожно, чувствуя необычную слабость в ногах и легкое головокружение. И тут же нас захлестывает ледяной ветер такой силы, что мы судорожно хватаемся за перильца трапа. От такого ветра, да еще и мороза мой плащ спасти не в состоянии. Ну мог ли я подумать, что меня вдруг занесет сюда?!

Слава богу, здесь меня тоже встречают. Дагир вчера вечером связался по телефону с Москвой. А Кузьмич двинул сообщение дальше. Наши товарищи всюду привыкли не только сами колесить по стране, но и встречать гостей со всех концов. Одним словом, уголовный розыск. Разве есть более мобильная и динамичная сила?