Аркадий Адамов - Инспектор Лосев

– Здравствуйте, дорогой товарищ, – говорит он. – Удовлетворяет ли вас наш ассортимент и обслуживание?

Я рассыпаюсь в комплиментах его магазину, Гелий Станиславович слушает внимательно и одобрительно. И очень внимательно оглядывает меня, потом уже другим тоном спрашивает:

– Ну, а что вам лично требуется?

– Модная сорочка бежевых теплых тонов. Такой здесь, к сожалению, нет.

– А костюм вам не требуется, отличный финский костюм?

– Пока нет.

– Жаль. Имеется ваш размер. Когда потребуется – заходите. Прямо ко мне. Надо дорожить такими покупателями, – улыбаясь, приветливо говорит Гелий Станиславович, но в глазах его холодок и настороженность.

И меня вдруг охватывает какое-то беспокойство, ощущение допущенной ошибки. Но я решительно не могу понять, откуда это ощущение взялось, а понять необходимо, и потому я не собираюсь пока что заканчивать так легко завязавшийся разговор.

– Спасибо, спасибо, – говорю я. – Если буду еще раз в вашем городе, то непременно загляну к вам.

– Вот и мне, представьте, показалось, что вы приезжий, – подхватывает, Гелий Станиславович, продолжая улыбаться. – Вы не из Москвы?

– Именно. Но и в Москве далеко не каждый магазин так хорош, как ваш.

– А вы у нас в городе еще долго пробудете? – вежливо интересуется Гелий Станиславович.

– К сожалению, завтра улетаю. А впрочем, слава богу. Надоела гостиница, слякоть, ресторанная еда, скука. Хочется домой.

Гелий Станиславович сочувственно кивает.

– Служебная командировка? – усмехнувшись, спрашивает он.

И усмешка его мне не нравится.

– Именно. Вот, может быть, летом приедем сюда с женой отдыхать, тогда другое дело, – говорю я, вздыхая. – Тогда, может, и костюм у вас куплю.

– Пожалуйста. Заходите.

Гелий Станиславович любезно прощается со мной и задумчиво смотрит мне вслед, поглаживая пальцами бритый подбородок.

Я выхожу на улицу и вижу, как большой автофургон с фирменной надписью «Готовое платье» осторожно въезжает в соседний двор, куда, видимо, выходят служебные помещения магазина. И я, проходя мимо ворот, невольно в этот двор заглядываю. Фургон медленно подается задом к распахнутой двери магазина, возле которой его уже поджидают двое рабочих в серых халатах. Сейчас начнется разгрузка.

Мой взгляд обегает двор, и неожиданно я замечаю чуть в стороне от двигающегося фургона, возле стены, уже знакомую мне сверкающую синюю «Волгу», ту самую, что я видел сегодня на улице.

В это время мне навстречу выходит со двора какой-то небритый человек с кошелкой в руке, и я восхищенно спрашиваю его, указывая в глубь двора:

– Это чья же такая красавица стоит, интересно знать?

– Ну-у, – жмурясь, мечтательно цокает языком человек с кошелкой. – Ясно чья, директорская. Здесь, брат ты мой, такой директор, что ого-го! Будь здоров и не кашляй, одним словом. Понял ты?

– И спокойно живет?

– А чего ему спокойно не жить, спрашивается, коли такие деньги есть? – иронически усмехается мой собеседник.

– Все до поры, – говорю я.

– Э, браток, пока эта пора настанет, нас с тобой давно закопают. Хотя… – он оглядывает меня и снова усмехается. – Ну, ты еще, может, и доживешь.

– Постараюсь, – серьезно отвечаю я.

И мы, кивнув друг другу, расходимся. Человек, позвякивая чем-то стеклянным в своей кошелке, торопливой рысцой направляется к расположенному невдалеке продуктовому магазину.

Я не спеша бреду по улице и пытаюсь сообразить, какой все-таки промах допустил с Гелием Станиславовичем. Не случайно возникло у меня это ощущение, нет, не случайно. Я даже могу точно передать диаграмму его состояния в ходе нашего разговора. Сначала была очевидная, подозрительная, почти враждебная настороженность, словно он ждал этой неприятной для него встречи. Потом он как будто успокаивается. А под конец вдруг мелькает эта усмешка, презрительная, мне кажется, усмешка, как бы говорящая: «Ну, тебя-то я не боюсь, тебя-то, я вижу, бояться нечего». Неужели таким я ему показался дурачком? Это бы неплохо, совсем неплохо. Прошло время, когда такая усмешка могла меня задеть и обидеть. И все же вначале-то была подозрительность, даже опаска! Откуда? Значит, промах был совершен в момент моего прихода. Или даже еще раньше? Но тогда… Что тогда?

Вот и управление. Я разыскиваю Давуда, и мы уже вместе обдумываем все с самого начала. Возможно, кто-то нас с ним видел вместе. Произошла какая-то не замеченная нами случайная встреча. Как у меня с той синей «Волгой». Давуда узнали, меня зафиксировали. И об этом, видимо, сразу стало известно Гелию Станиславовичу. Или же Шпринц сообщил о нашей встрече и описал мою внешность. Это, пожалуй, самое вероятное. Но все это было бы еще полбеды, не появись я в магазине. И Гелий Станиславович, конечно, сразу меня узнал. Ах, какой досадный промах! Придется и об этом доложить своему руководству, то есть Кузьмичу. Представляю, что он мне при этом скажет.

Вечером мы с Давудом идем к Хромому. А вслед за нами появляются в мастерской и мои ребята. Их по-прежнему двое. Но можно считать, что опасной той компании, в том виде, как она была, уже не существует. Во всяком случае, она стала куда менее опасной. Хорошую встряску получили они. А вот в Жуке и в Рыжем, которого, кстати, зовут Сашей, я вообще уверен. И вижу, что Давуду под конец они тоже начинают нравиться.

Мы мирно и понемногу выпиваем, закусывая удивительной вяленой рыбешкой, которую притащил Жук, и дружно дымим, все, кроме Сергея. Он пытливо и добродушно поглядывает на ребят, слушает и сосет рыбий бочок.

Долго тянется наш неторопливый разговор. Расходимся поздно. И, по-моему, довольные друг другом.

Все-таки некая компенсация за неудачу с хитроумным Гелием Станиславовичем.

Наутро я улетаю.

Давуд едет провожать меня в аэропорт. За эти четыре дня мы подружились еще больше. На память о нашей встрече я увожу две бутылки великолепнейшего вина. Одну мы разопьем дома со Светкой и нашими стариками. А вторую я принесу на работу, и поздно вечером, перед тем как разъехаться по домам, когда уже нестерпимо ломит голова, я попрошу разрешения у Кузьмича угостить всех по рюмке этого волшебного напитка. В конце концов, в такой поздний час выпить за здоровье далекого друга не преступление.

В то утро, когда я вылетал из Южноморска в Москву, Валя Денисов дождался наконец того, что все мы с таким нетерпением ждали уже целую неделю.

Дело в том, что накануне вечером подошла очередь Вали и его группы дежурить на даче академика Брюханова. Всего сотрудников в группе было четверо. План засады был такой. Каждый из четырех по очереди, с момента, когда начнет темнеть, и до рассвета, два часа дежурит возле ворот. В валенках, в теплом тулупе, надетом прямо поверх пальто, он прятался в густом кустарнике. Тонкий шнур тянулся от этого места до дачи к колокольчику над дверью одной из комнат. Таким образом, неожиданное появление ночью или вечером Гаврилова и Шершня исключалось, тем более на машине. Ну, а без машины им тут нечего было делать. Днем же пост возле ворот был, естественно, не нужен.