Аркадий Адамов - Инспектор Лосев

Все тут красиво и современно. Прозрачные нейлоновые занавески, за которыми видны горшки с цветами. В серванте переливается хрусталь. Посреди комнаты на круглом полированном столе ваза с фруктами, большая китайская пепельница. У стен удобные кресла, тахта под красивым ковром, спускающимся со стены. Рядом дверь в соседнюю комнату, вероятно, спальню.

Мы усаживаемся на тахту и закуриваем.

– Где же Михаил Александрович? – интересуюсь я.

– Будет. А пока… Вы звонили в Москву?

– А вы сомневались?

– Чтоб мне не жить, если я сомневался. И что же?

– Получено добро на семь тонн.

– О-о! Гран мерси, – Теляш, жмурясь, потирает руки и вдруг хитренько смотрит на меня сквозь очки. – Но Григорий Макарович, кажется, болен? Он в больнице.

Ого! Дело у них поставлено. Но выходит, что Теляш кому-то проговорился? Я с сомнением смотрю на него и хмурюсь.

– М-да…

– Неувязочка? – сочувственно осведомляется Теляш.

– Довольно крупная, – отвечаю я.

– Выходит, играете втемную? – спрашивает Теляш. – За такие номера, я извиняюсь, у нас в Одессе…

– Лучше не договаривайте, – с неожиданной суровостью перебиваю я его. – Не вешайте себе еще один камень на шею, милейший.

– То есть? – иронически переспрашивает Теляш. – Или я ослышался, или что?

– То самое. Вы звонили Григорию Макаровичу позавчера. И говорили с его супругой. Так?

– Ну, так…

Теляш, опешив, таращит на меня глаза.

– А я звонил вчера. И со вчерашнего дня, к вашему сведению, Григорий Макарович уже дома. Не угодно ли проверить?

– Так вы таки да, умница, чтоб мне не жить! – Он всплескивает руками и с восторгом смотрит на меня.

– Я-то умница. А вот кто вы? – угрожающе спрашиваю я.

– Кто я? Я всего только осторожный человек, – усмехается Теляш. – И я, ей-богу, никуда не звонил. Так… Дошли слухи.

– Ах, вот оно что! Слухи? И вы всего только осторожный человек? Но слишком осторожный человек часто оказывается предателем, вам известно? – гневно спрашиваю я.

Я нисколько не притворяюсь, я киплю к нему ненавистью. Пружинисто вскочив, я сую правую руку в карман, словно у меня там пистолет. Теляш в страхе шарахается в сторону.

– Но, но! Осторожнее! Вы что?!.

Он поднимает руки, как бы защищаясь от удара.

В этот момент дверь соседней комнаты открывается. В столовую спокойно заходит высокий, очень прямой, почти с меня ростом, седоватый человек с мятым и одутловатым лицом. Лохматые черные брови нависли над зоркими, очень живыми глазами, под которыми видны синие мешки.

– Ну, ну, граждане, – мягко, но властно говорит он. – Не надо ссориться. Это прежде всего глупо.

Зурих! Вот ты, оказывается, какой!

Он обращается ко мне и иронически осведомляется:

– Так вы и есть Олег Иванович?

– С кем имею честь? – сухо и подчеркнуто недоверчиво отвечаю я вопросом на вопрос.

– Михаил Александрович. К вашим услугам.

– Выходит, этот тип…

– Не надо обижать нашего хозяина, – все так же властно перебивает меня Зурих. – Лучше сядем и поговорим.

Он лениво опускается в кресло. Я, все еще хмурясь, сажусь в другое, напротив. Между нами на тахте размещается Теляш. Но тут же вскакивает и бежит к серванту. Через минуту на маленьком столике между мной и Зурихом появляется бутылка с вином и три хрустальных бокала. Теляш торжественно наполняет их. Рука его при этом слегка дрожит.

Значит, Зурих все эти дни скрывался здесь. И может быть, не один. И тот, второй, сейчас сидит в соседней комнате и ждет только команды…

– Выпьем! – в восторге объявляет Теляш. – За сотрудничество! За дружбу! За… за доверие!

Зурих снисходительно улыбается. Мы чокаемся.

– Надо, друзья мои, выпить еще и за предприимчивость, – самодовольно объявляет Зурих, разваливаясь в кресле. – И особенно за умных людей. Их немного. Тем более очень умных.

Он достает сигарету, и Теляш услужливо подносит ему зажженную спичку.

– Что я имею в виду? – затянувшись и кивнув Теляшу, продолжает Зурих. – Жизнь весьма сложная штука, и далеко не каждому дано в ней разобраться. Ну, Олег Иванович этого постигнуть не может в силу своего возраста. Вы, уважаемый Богдан Осипович, – в силу, я бы сказал, некоторой территориальной удаленности от мозговых центров. Так вот, сложность жизни в сложности господствующей системы. А эта сложность имеет и обратную сторону. Чем сложнее, допустим, система управления, производства, экономических связей, тем больше в такой системе уязвимых, слабых точек и звеньев. И умный человек может эти звенья использовать, если с ними столкнется. Но очень умный сам находит их, даже, если хотите, предвидит, где они могут находиться. Именно так: предвидит и находит.

Я замечаю, что они все, жулики всех, так сказать, рангов, любят пофилософствовать, каждый на своем уровне, конечно. Это как-то утверждает их в собственных глазах. А человеку, даже жулику, надо самоутвердиться. Жулику особенно, хоть в чем-то.

– Вы, Михаил Александрович, умеете предвидеть и находить, как никто, – объявляет Теляш и даже закатывает глаза.

– Да, я умею, – спокойно подтверждает Зурих.

«От скромности ты не умрешь», – думаю я. Но все же про себя вынужден признать, что некоторый резон в его рассуждениях есть.

– И вторая проблема – это люди, – Зурих продолжает упиваться нашим вниманием. – Человек – это тоже система, хотя и не такая уж сложная. Цель его одна: он хочет хорошо жить. Что значит хорошо? Красиво, богато, вкусно, вольготно. Не так ли? Кто ему это предложит, за тем он и пойдет. Любой человек… почти любой, – подумав, сам себя поправляет Зурих. – Умный, встретив, использует такого человека. Очень умный его найдет. Так я нашел многих, к слову сказать.

«Мы их тоже нашли, многих. И тебя, к слову сказать, – зло думаю я. – Найдем и остальных».

Он продолжает все пристальней изучать меня. Что это может значить?

– А теперь разрешите мне задать вам несколько вопросов, – медленно произносит Зурих. – Откуда вы знаете Григория Макаровича, если не секрет?

– Выяснять будете один вы? – снова вопросом на вопрос отвечаю я.

– Сначала я, – резко произносит Зурих. – Вы искали связь с нами. Вы к нам пришли. Логично?

– Пожалуй, – соглашаюсь я.

– Тогда отвечайте на вопрос.

– Григорий Макарович старый друг моего отца. Сейчас я работаю в его управлении.

– Ваша фамилия?

– Симаков. Олег Иванович Симаков.

– Та-ак…

Взгляд Зуриха становится тяжелым и враждебным.

– По-моему, – медленно произносит он, – это вы тот самый молодой человек, который на днях познакомился с Галиной. Я не ошибаюсь?

– Возможно, – я заставляю себя самодовольно усмехнуться. – Очень соблазнительная женщина.

– А два дня назад вы были с ней где-то? – насмешливо спрашивает Зурих.