Найо Марш - Старые девы в опасности. Снести ему голову!

— Я физически и эмоционально притомлен, — важно произнес Рики.

— Это еще что такое?

— Так говорит няня-француженка, когда я очень устаю. — Рики сладко зевнул. — Я еще немного посмотрю на козочку, а потом, наверное… — Его голос оборвался на полуслове.

Аллейн слышал, как Трой тихонько ходит в соседней комнате. Он дождался, пока Рики ровно задышал, и положил его в постель. Дверь отворилась, на пороге, прислушиваясь, стояла Трой. Аллейн направился к ней.

— Готов, — сказал он.

Трой подошла проверить. Дверь между комнатами они оставили открытой.

— Уж не знаю, провел ли я сеанс детской психотерапии или попросту нагло одурачил ребенка, но проблема решена, — сказал Аллейн. — Больше он не будет бояться своей спальни.

— А если он проснется?

— Он не напугается. Увидит свою драгоценную козочку и снова заснет. Как ты?

— Сплю на ходу.

— Физически и эмоционально притомлена?

— Он так сказал?

— Ага. Мне остаться с тобой, пока ты не заснешь?

— Но… А как же ты?

— Я собираюсь на фабрику. Дюпон все еще там, Рауль дал мне напрокат машину.

— Рори, это невозможно. Ты ведь уже должен падать от усталости.

— Мало ли что я должен. Вечер только начался, и самое время отправиться с визитами. Кроме того, мне нужно договориться о завтрашнем дне.

— Ума не приложу, о чем можно сейчас договариваться.

— Конечно, дорогая, ты ведь не полицейский.

Трой попыталась возразить, но сонливость одолела ее, и голос оборвался на полуслове. К тому времени как Аллейн вымылся и переоделся, Трой уже была в постели и крепко спала. Аллейн погасил свет и выскользнул из комнаты.

Серебряная козочка ровно светилась в темноте.

Аллейн предупредил портье, что, по-видимому, вернется поздно, и распорядился спрашивать, что передать, если ему позвонят. Но попросил не переводить звонок в комнату Трой, дабы ее не беспокоить, если только он сам не позовет ее к телефону. Было девять часов вечера.

Портье распахнул двери, и Аллейн направился к машине Рауля. Рядом стояла другая машина, длинная шикарная спортивная модель с британскими номерами. Водитель высунул голову в окно и негромко произнес: «Привет, сэр».

Это был Робин Херрингтон.

— Привет, — ответил Аллейн.

— Собственно, я возвращался из Дусвиля, ну и дай, думаю, заеду, вдруг встречу вас здесь, — быстро и приглушенно заговорил Херрингтон. — Жаль, что вы уходите. То есть вряд ли у вас найдется пять минут, чтобы побеседовать со мной. Простите, что не выхожу из машины, но в общем я подумал… Я не отниму у вас много времени. Я могу отвезти вас куда надо, если вы торопитесь, чтобы уж…

— Спасибо. У меня есть машина, но я с удовольствием пожертвую пятью минутами, чтобы побеседовать с вами. Могу я сесть рядом?

— Вы ужасно добры, сэр. Да, пожалуйста, садитесь.

Аллейн обогнул спортивный автомобиль и устроился рядом с молодым человеком.

— Пяти минут мне вполне достаточно, — нервно произнес Херрингтон и умолк.

— Как чувствует себя мисс Трубоди? — выждав немного, спросил Аллейн.

Робин шаркнул ногой.

— Не очень хорошо, — сказал он. — По крайней мере, так было, когда я уезжал. А на самом деле — довольно плохо.

Вновь наступила тишина. Херрингтон безмолвно открыл неприметную дверцу, за которой оказался миниатюрный бар с автоматическим освещением, и жестом предложил Аллейну выпить.

— Нет, спасибо, — отказался Аллейн. — Так о чем речь?

— А я выпью, с вашего позволения. Чуть-чуть. — Он чем-то наполнил свою рюмку и залпом выпил. — Речь о Джинни, — начал наконец Херрингтон.

— ??

— Дело в том, что я беспокоюсь за нее… Конечно, это может показаться смешным.

— Не думаю, — вставил Аллейн.

— Понимаете ли, она так ужасно молода… Джинни, я хочу сказать. Ей всего девятнадцать. И, в общем, я думаю, что та компания ей не слишком подходит. — Аллейн молчал, и Робину ничего не оставалось, как продолжить. — Наверное, вам неизвестно о том, как Джинни жила раньше. Ее родители погибли, когда она была ребенком. При бомбардировке Джинни завалило вместе с ними, но ее удалось вытащить. Смерть родителей здорово потрясла ее, и она до сих пор не совсем оправилась. Короче, она стала ничьим ребенком. Ее опекун — немного чокнутый старикан, который больше интересуется мартышками и миниатюрами, чем детьми. Он приходится Джинни двоюродным дедушкой.

— Вы, случайно, не о мистере Пендерби Локке? — догадался Аллейн по необычному сочетанию увлечений.

— Да, о нем. Он в своем роде известная личность, но на Джинни вовсе не обращал внимания.

— То есть… Мисс Тейлор состоит в родственных отношениях с мисс Гризел Локк, которая, кажется, приходится сестрой мистеру Пендерби Локку, не так ли?

— Разве? Не знаю. Да, наверное, так оно и есть, — скороговоркой ответил Робин и снова заговорил о Джинни. — Понимаете, в общем она росла сама по себе. Ее отдали на попечение французской семьи, что, похоже, не сильно ей помогло. Потом она вернулась в Англию, и кто-то ее заметил — она попала в общество всяких знаменитостей, а дальше у нее случился неудачный роман с одним проходимцем… И Джинни вдруг почувствовала, что жизнь не такая веселая штука, какой кажется. Роман бурно завершился, когда она была в Каннах в компании с этим парнем и его приятелями, и Джинни, разочаровавшись, решила, что ее окружает один обман. Со мной такое тоже бывало.

— С солнечной философией она познакомилась в Каннах?

— Да, когда встретила Оберона и Баради. Я тоже там был в то время. Так уж случилось, — произнес Робин изменившимся голосом. — Нас обоих пригласили сюда. Примерно две недели назад.

— Понятно. А потом?

— Конечно, не слишком красиво поливать людей, у которых гостишь, но думаю, что Джинни не стоило сюда приезжать. То есть именно ей, с другими-то все в порядке.

— Вы уверены?

— Ну, не знаю. Почему бы и не побывать здесь разок… но, пожалуй, одного раза хватит. На самом деле здесь довольно забавно, — с несчастным видом сказал Робин. — Я в общем-то не сильно рвусь стать Сыном Солнца. Я просто хотел развлечься. Как-нибудь необычно. Но ты ведь понимаешь, куда тебя занесло.

— Всегда неплохо понимать, куда тебя занесло.

— А вот Джинни не понимает, — сказал Робин.

— Разве?

— Она думает, что понимает, бедняжка, но на самом деле ей все представляется как в тумане, особенно когда… когда дело доходит до этих вечеринок.

— Каких вечеринок?

Робин поставил рюмку на место и с треском захлопнул дверцу бара.

— Вы же их видели, сэр.

— Я видел Баради и полагаю, что он очень хороший хирург. С остальными я едва перекинулся парой слов.

— Да, но… Вы знакомы с Аннабеллой Уэллс, не так ли? Она сама сказала.

— Мы пересекали Атлантику на одном корабле в компании пятисот других пассажиров.