Дональд Уэстлейк - Пожиратель женщин

– А я бы рекомендовал вам постыдиться своего невежества, господин прокурор. Процитированное место старше нас с вами, – то же самое вы найдете еще у Аристофана, и все наши студенты-филологи читают его в подлиннике.

Зал расхохотался снова. Зазвенел колокольчик председателя. Прокурор с трудом овладел собою и продолжал:

– Разумеется, мне известно, что это сказал еще… Ар… Аристотель…

– Аристофан!

– Совершенно верно, я и говорю – Аристофан, но вина обвиняемого этим не умаляется. Он виновен в том, что популяризировал и вульгаризировал эту мысль.

– Что? – удивился Пабло. – Так, значит, по-вашему, Аристофану понадобилось две тысячи четыреста лет, чтобы появился на свет я и популяризировал его изречения. Ведь если это изречение и было неизвестно прокурору, то все же это не мешает знать его всем судебным служителям.

– Я хотел сказать, что вы откопали афоризм Аристофана, известный лишь тем, кто интересуется античной литературой, и пустили его в обращение, опубликовав в книге, которую читают повсеместно.

– Благодарю за комплимент, но я никак не предполагал, что популярность моих произведений превосходит популярность Аристофановых пьес. Но, по-видимому, это действительно так, раз вы, почтенный служитель закона, прочли мою книгу, а о произведениях греческого автора имеете весьма смутное представление.

– Замолчите!

– Хорошо, я буду молчать!

Председать суда пригрозил публике, что он очистит Зал, если публика не смирит своих приступов веселья.

Затем прокурор, который был бы не прочь с высоты своей обличительной кафедры поменяться местами с Пабло, продолжал:

– Человек, который подлежит теперь суду, отрицает мораль. Два действующих лица его романа сплетаются в любовных объятиях у ворот арабского кладбища, и автор по этому поводу замечает: «Наивысшая почесть, которую можно воздать смерти, заключается в том, чтобы таинство любви совершалось у места последнего упокоения».

– Ах, как прекрасно! – воскликнула какая-то блондинка из публики.

– Прошу соблюдать тишину! – потребовал председатель. – Или я прикажу очистить зал.

– Я обязательно должна прочесть эту книгу! – пискнула сильно напудренная девица.

– А вы, обвиняемый, не прерывайте прокурора. Вы потом получите возможность возразить на все его доводы. А пока я прошу вас помолчать.

– Для человека, осуждения которого я добиваюсь, – продолжал оратор, – все женщины – проститутки. Он пишет: «Они обижаются, когда их называют проститутками, и полагают, что для того, чтобы быть проституткой, надо обязательно брать деньги. Но разве, драгоценная безделушка, ужин в ресторане, поездка за город не являются замаскированными формами вознаграждения? В чем различие между женщиной, которая принимает гонорар деньгами, и женщиной, которая тот же гонорар принимает в виде подарка? Проститутки и те, что выходят замуж, сохранив свою невинность, – мало ли жен, которые вместо того, чтобы продаваться в розницу и в рассрочку, продали себя оптом одному покупателю?» Господа судьи, я спрашиваю вас, как поступить с этим человеком, забывшим о том, что у него есть мать, сестра, не верящим в то, что женщина способна на самоотверженный поступок?!

Тирада не достигла результата. Одна из сидевших в зале дам бросила к ногам Пабло букетик фиалок.

Прокурор умолк и зарылся в свои записи.

Затем он заговорил снова, стал повторяться, процитировал несколько статей закона и вызвал у публики только веселье. После окончания речи прокурора председатель предоставил слово защитнику, но Пабло знаком дал ему понять, чтобы он не говорил.

Адвокат весьма неохотно подчинился желанию своего клиента.

– Обвиняемый, вы имеете что-нибудь возразить против обвинения? – спросил председатель.

Пабло поднялся и заявил:

– Лучшей защиты, чем речь прокурора, нельзя себе и представить. Я очень благодарен прокурору за его внимание ко мне.

Суд удалился на совещание.

Дамы окружили Пабло и стали выражать ему сочувствие. Затем снова в зал заседания возвратился суд и огласил приговор. За отсутствием состава преступления Пабло был оправдан.

Взрыв аплодисментов.

Несколько дней спустя прокурор Эзуперанцо Бискоттос получил перевод в глухую провинцию. Этот жалкий прокурор, столь неудачно поддерживавший в суде обвинение против Пабло после того, как именно он добился возбуждения дела против этого автора, заслуживал наказания.

Кончита не последовала за ним к новому месту его службы.

– Я останусь в городе, – объявила она. – Ты можешь каждый вечер возвращаться домой. Ведь по реке всего лишь час езды оттуда.

Популярность Пабло Амбарда выросла до предела.

– Вы не знаете, мой прелестный друг, как я благодарен вам, – сказал ей как-то Пабло. – Я хотел бы кричать об этом во всеуслышание. А еще охотнее я бы шепнул вам об этом, коснувшись вашего ушка.

– Да и я Хотела бы дать вам возможность сказать мне об этом, – ответила Кончита.

– Вот и отлично. Приходите ко мне завтра в пять.

И действительно, благодарность Пабло оказалась безграничной. Об этом свидетельствовало то, что он так и не смог в течение одного посещения высказать ее Кончите, и супруга прокурора стала в течение ряда месяцев его ежедневной гостьей.

Уважаемый читатель!

Следующий сборник серии «Bestseller» познакомит вас с неиздаваемым у нас романом Патрика Квентина «Загадка для дураков». Действие происходит в психиатрической клинике. Перед вами отрывок из этого романа.

Была суббота, и я знал, что в центральном зале должна, состояться официальная вечеринка с бриджем и танцами. После моего поведения прошлой ночью я не ожидал, что меня туда допустят, и был удивлен и обрадован, услышав от Морено, что мне разрешено присутствовать. Это давало мне шанс снова увидеть Айрис Пэттисон.

Айрис что-то сделала со мной. Этим днем я не ощутил обычных мучений в часы, когда ранее приступал к выпивке, и, несмотря на приступ дрожи в физиотерапевтическом кабинете, чувствовал себя хорошо.

Я испытал почти детское волнение, когда Фогарти принес мне мой костюм, извлеченный из какого-то таинственного укрытия. Ему пришлось помочь мне повязать галстук, но с остальным я справился сам. Беглый взгляд в зеркало дал вполне удовлетворительный результат. С искусственным загаром и глазами, которые уже не были желтыми и налитыми кровью, я стал походить на человека.

После обеда появилась мисс Браш в великолепном белом платье с красным корсажем, добавляющим интригующий дьявольский оттенок к ее ангельской внешности. Медперсонал всегда одевался во все самое лучшее на эти субботние вечеринки. Все выглядело в высшей степени пристойно, не позволяя кому-нибудь из нас вспоминать, что мы находимся в сильно смягченном варианте психушки.