Дональд Уэстлейк - Дурак умер, да здравствует дурак !

Дональд УЭСТЛЕЙК

ДУРАК УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ ДУРАК!

Глава 1

В пятницу 19 мая я получил свое сполна. С утра какой-то однорукий гад в парикмахерской на Западной двадцать третьей улице впарил мне поддельный лотерейный билет, а вечером мне домой позвонил некий стряпчий и сообщил, будто бы после смерти моего дядюшки Мэтта я унаследовал триста семнадцать тысяч долларов. Разумеется, я сроду не слыхал ни о каком дядюшке Мэтте.

Едва стряпчий повесил трубку, я тотчас позвонил в Куинс своему дружку Райли, который служит в отделе борьбы с мошенничеством.

- Это я, - сообщил я ему. - Фред Фитч.

- Ну, что с тобой сотворили на этот раз, Фред? - с тяжким вздохом спросил Райли.

- Две пакости, - отвечал я. - Одну - утром, а другую - только что.

- Да? Ну, тогда берегись. Моя бабка не уставала повторять, что беды всегда ходят тройками. Будь начеку.

- О, господи! - вскричал я. - Клиффорд!

- Что такое?

- Я тебе перезвоню, - ответил я. - Похоже, меня только что посетила и третья.

Я бросил трубку, сбежал вниз по лестнице и позвонил в квартиру мистера Гранта. Он самолично открыл мне дверь. Подбородок его оттеняла засунутая за воротник салфетка, а в руке мистер Грант держал вилку с насаженной на нее крошечной кривой креветкой, облик которой был вполне под стать наружности моего соседа: мистер Грант и сам был маленьким, кротким креветкоподобным человечком с плешью, в очках в стальной оправе. Трудился он в какой-то бруклинской средней школе, где преподавал историю. Примерно раз в месяц мы встречались с ним у почтовых ящиков и обменивались ничего не значащими замечаниями. Собственно, к этому и сводилось все наше общение.

- Прошу прощения, мистер Грант, - сказал я. - Понимаю, время нынче обеденное, но скажите, нет ли у вас, часом, соседа по комнате, которого зовут Клиффорд?

Грант побледнел; рука с вилкой и креветкой повисла, будто плеть. Он медленно захлопал глазами.

Я сознавал, что дело безнадежное, но, тем не менее, продолжал:

- Миловидный, приятный в обращении парень примерно моих лет, подстрижен под "ежик", в белой рубахе с расстегнутым воротом, темных свободных брюках, на шее - галстук с ослабленным узлом.

За годы вынужденных упражнений я весьма понаторел в составлении кратких, но емких словесных портретов. Увы. Я мог бы продолжить, сообщив соседу приблизительные данные о росте и весе Клиффорда, но сомневаюсь, что в этом была необходимость.

И верно: необходимости не было. Вяло взяв навскидку вилку с креветкой, мистер Грант промямлил:

- Я то думал, он - ваш сосед...

- Он сказал, что получил посылку НП.

Мистер Грант кивнул с видом страдальца.

- Мне он заявил то же самое.

- А в доме не набралось достаточной суммы.

- Даже после того, как он одолжился у Уилкинса со второго этажа.

Я кивнул.

- В левой руке он держал комок смятых бумажных денег.

Мистер Грант сделал глотательное движение.

- Я ссудил его пятнадцатью долларами.

Я тоже сглотнул.

- А я - двадцатью.

Мистер Грант взглянул на креветку, словно силясь вспомнить, чьими стараниями она очутилась на вилке.

- Полагаю, - задумчиво молвил он. - Полагаю, нам следовало бы... голос его совсем ослаб.

- Идемте, потолкуем с Уилкинсом, - предложил я.

- Что ж, пожалуй, - со вздохом согласился Грант и вышел в коридор, тщательно прикрыв за собой дверь квартиры. Мы поднялись на второй этаж.

В этом квартале Западной девятнадцатой улицы стояли почти исключительно трех- и четырехэтажные дома без лифтов, но зато с каминами и садиками. В квартирах были высоченные потолки. Ума не приложу, как этому району столько лет удавалось избегать знакомства с бабками рабочих по сносу зданий. В нашем доме мистер Грант занимал первый этаж, на втором проживал отставной военный летчик по имени Уилкинс, а я обретался на третьем. Все мы жили бобылями, были людьми тихими и малоподвижными и не очень любили шум. Мне стукнуло 31, и я был младшим из нашей троицы, а старшенствовал у нас Уилкинс.

Мы добрались до его двери, позвонили и стали ждать, состроив скорбно-растерянные мины, издревле присущие всем дурным вестникам.

Вскоре дверь открылась, и перед нами предстал Уилкинс - ни дать ни взять редактор отдела писем "На склоне лет", облаченный в синюю рубаху с красными нарукавниками; зеленый солнцезащитный козырек был сдвинут на лоб. В заляпанной чернилами руке Уилкинс держал древнюю самописку. Посмотрев на меня, потом на мистера Гранта, на его вилку, на его креветку и, наконец, опять на меня, он спросил:

- Хм?

- Извините, сэр, - сказал я. - Не заходил ли к вам нынче пополудни человек по имени Клиффорд?

- Ваш сосед по комнате, - Уилкинс ткнул в мою сторону самопиской. Занял у меня семь долларов.

Мистер Грант застонал. Мы с Уилкинсом, как один, взглянули на его креветку, словно стенания исходили от нее. Я сказал:

- Сэр, этот Клиффорд, или как там его, никогда не был моим соседом по комнате.

- Хм?

- Он мошенник, сэр.

- Хм? - Уилкинс прищурился, словно смотрел не на меня, а обозревал залитое полуденным солнцем техасское раздолье.

- Мошенник, - повторил я. - Кидала. От слова "кидать", или обманывать. Это разновидность жулика.

- Жулика?

- Да, сэр. Кидала - это человек, который умеет убедительно врать, и в награду за такое умение вы отдаете ему свои денежки.

Уилкинс задрал голову и уставился в потолок, словно хотел проникнуть взором в мое жилище и убедиться, что по нему не расхаживает Клиффорд в рубахе с коротким рукавом, тихо и безмятежно вкушая от радостей сожительства со мной. Не сумев разглядеть никакого Клиффорда (а возможно, и пробуравить взглядом потолок - уж и не знаю, в чем именно он потерпел неудачу), Уилкинс удовольствовался созерцанием моей особы и спросил:

- А как же посылка? Разве ее принесли не ему?

- Никакой посылки не было, сэр, - объяснил я. - В этом и заключалось мошенничество. Он соврал вам, будто получил посылку НП, и ему...

- Совершенно верно, - Уилкинс наставил на меня самописку, разбрызгав немного чернил. - Оно самое: НП. Наложенным платежом.

- Но на самом деле никакой посылки не было, - твердил я свое. - Он соврал, чтобы вытянуть из вас деньги.

- Не было посылки? Не ваш сосед?

- То-то и оно, сэр.

- Черт возьми! - вскричал Уилкинс, мгновенно приходя в ярость. Стало быть, этот человек - грязный обманщик!

- Да, сэр.

- Где он? - сердито вопросил Уилкинс, приподнимаясь на цыпочки и выглядывая из-за моего плеча.

- Должно быть, за много миль отсюда, - ответил я.

- Правильно ли я вас понял? - спросил Уилкинс, злобно зыркнув на меня. Вы даже не знаете этого человека?

- Совершенно верно, - ответил я.

- Но ведь он пришел из вашей квартиры.

- Да, сэр. Он только что выклянчил у меня двадцать долларов.