Дональд Уэстлейк - Дурак умер, да здравствует дурак !

- Полагаю, это пошло мне на пользу, - рассудил я.

- Вот именно.

- Тогда спасибо.

- Что-нибудь не так? - подозрительно спросила подбежавшая официантка.

- Да, - ответил Райли. - В стаканах ничего нет.

Официантка взяла со столика бокалы, смерила нас еще одним подозрительным взглядом и удалилась.

- Вопрос в том, что ты намерен делать с деньгами, - продолжал Райли.

- Наверное, куплю слиток золота.

- Или Бруклинский мост, - угрюмо буркнул Джек.

- Лучше мост через пролив Веразано, - поправил я его. - Хочу получить за свои кровные все самое лучшее и современное.

- Где эти деньги сейчас? - спросил Райли.

- Ценные бумаги - в депозитных ящиках, камни - в сейфе компании "Уинстон", а остальное - на семи дядькиных сберкнижках в разных банках города. Да еще чековая книжка есть. И, в придачу, у дядюшки была кое-какая недвижимость.

Официантка принесла полные бокалы, окинула нас очередным подозрительным взглядом и опять удалилась.

- Камни и ценные бумаги - в надежном месте, - рассудил Райли. Оставь их там, только пусть поверенный перепишет это добро на твое имя.

Придется подумать, как быть с наличными. Мы должны найти способ не дать тебе притронуться к деньгам.

- Ты хотел поговорить еще о чем-то, - напомнил я ему.

- Ты еще недостаточно нагрузился выпивкой, - ответил Джек.

- Слушай, не томи, - взмолился я.

- Хотя бы отпей глоток, - посоветовал Райли. - Не то обольешься с головы до ног.

- Говори же! - потребовал я.

Он передернул плечами.

- Ну что ж, приятель, слушай. Нынче в четыре часа пополудни к тебе домой заглянут двое парней из отдела по расследованию убийств.

- Кто? Зачем?

- Твоего дядюшку Мэтта замочили, Фред. Удар по голове. Как водится, тупым предметом.

Я пролил ледяное виски себе на брюки.

Глава 5

Спустя полчаса, когда я шагал домой через парк на Мэдисон-сквер, какая-то девица с пышным бюстом вдруг бросилась мне на шею, смачно поцеловала меня и страстно прошептала на ухо:

- Сделайте вид, будто мы знакомы!

- Ой, да ладно вам, - раздраженно буркнул я и грубо отпихнул ее. Неужто вы думаете, что я уж совсем дурак?

- Милый! - храбро гаркнула девица, простирая ко мне руки. - Какое счастье снова увидеть тебя! - Ее полные ужаса глаза пылали, прекрасное лицо от волнения покрылось складками.

А может быть, это все взаправду? В конце концов, странные вещи и впрямь случаются. Ведь тут - Нью-Йорк, и до зданий ООН всего несколько кварталов.

Откуда мне знать, возможно, какая-нибудь шпионская сеть...

Нет! Хоть раз в жизни я просто обязан не поверить ближнему. Если это не первый акт драмы под названием "Как выманить что-нибудь у кого-нибудь", стало быть, я не старый добрый Фред Фитч, любимец всего жулья, промышляющего на просторах страны от побережья до побережья. (Как-то раз Райли, помнится, сказал: "Если о тебе еще не слагают песен, Фред, то лишь потому, что мошенники предпочитают насвистывать".) - Вы обознались, юная леди, - ответил я. - Я вас впервые вижу.

- Если вы не подыграете, - затараторила девица, - я сорву с себя одежду, а потом заявлю под присягой, что вы на меня напали.

- Посреди парка на Мэдисон-сквер? Без десяти час пополудни? - Я взмахом руки указал ей на толпу жующих конторских служащих, стаю клюющих голубей, ораву овдовевших подательниц птичьего корма и горстку занятых самогипнозом пенсионеров - словом, на все живое и полуживое, заполонившее здешние скамейки и стежки.

Девица огляделась по сторонам и передернула плечами.

- Ну, ладно, - сказала она. - Во всяком случае, попробовать стоило.

Пошли, Фред, выпьем и поговорим о деле.

- Вы знаете, кто я?

- Разумеется, знаю. Ваш дядюшка Мэтт только о вас и болтал. Вспоминал, как, бывало, брал вас на руки, когда вы под стол пеш...

- Я в жизни не видел дядюшку Мэтта, - перебил я ее. - Так что не стоило и пробовать.

Девица страшно рассердилась, подбоченилась и заявила:

- Ладно, умник, вы хотите знать, что происходит, или не хотите?

- Не хочу.

Вообще-то я хотел, ибо любоптство - суть продолжение легковерия.

Девица снова подступила ко мне, да так близко, что ее марципановый бюст почти коснулся моей манишки.

- Я на вашей стороне, Фред, - увещевающим тоном сообщила она и принялась теребить мой галстук. Глядя на свои пальчики, которые имели и детски-невинный, и соблазнительный вид одновременно, девица забормотала: Понимаете, ваша жизнь в опасности. Очень влиятельные люди в Бразилии. Те же, что убили вашего дядюшку Мэтта.

- А вы-то тут каким боком?

Она быстро огляделась и ответила:

- Не тут. Приходите нынче вечером ко мне домой, Западная семьдесят восьмая, сто шестьдесят, Смит. Жду вас к девяти.

- Но зачем?

- Нельзя, чтобы нас видели вместе, - заявила девица. - Слишком опасно. Итак, в девять.

С этими словами она резко развернулась и засеменила в сторону Мэдисон-авеню. Ее юбка липла к ногам, и даже сонные пенсионеры на лавочках на миг стряхнули оцепенение, чтобы полюбоваться этим зрелищем.

Промямлив: "Западная семьдесят восьмая, сто шестьдесят", я загнал адрес в память, но потом рассердился на себя и потряс головой. Я едва не угодил в очередную ловушку. Заставив себя проникнуться решимостью, я двинулся дальше на юг, без приключений добрался до дома и обнаружил у себя под дверью блондиночку, да такую златовласую, о какой только можно мечтать. Если ее предшественница была вылеплена из марципана, то нынешнюю девицу сделали из пуховых подушек со стальным каркасом. Она выглядела как модель, с которой рисовали мультики про крутых жриц любви, рано или поздно попадающих в полицейский фургон.

Она стояла, привалившись к двери, сложив руки на груди и, вероятно, мурлыча песенку из оперетты, но при виде меня выпрямилась, подбоченилась (за последние четверть часа я наблюдал такое уже дважды) и сказала:

- Стало быть, вы и есть племянничек, да? Не шибко впечатляющее зрелище.

- Лучше не надо, - предостерег я ее. - Не знаю, что вы замышляете, но я начеку.

- По-моему, вы изрядно смахиваете на молочника, - заявила она. - Я говорила Мэтту, что вы - тот еще фрукт, но он меня не слушал.

- Я - что?

- Фрукт, - ответила блондинка. - Фига, финик, банан и так далее.

- Послушайте-ка...

- Нет, это вы послушайте, а лучше почитайте, - она открыла дорогую черную кожаную сумочку и вручила мне письмо.

На конверте стояло мое имя, выведенное неразборчивым и нетвердым мужским почерком. Я взял конверт, повертел в руках, но не вскрыл, а вместо этого спросил:

- Полагаю, внутри лежит послание, якобы написанное моим дядюшкой Мэттом?

- "Якобы". Это еще что за выражение? Вы встречались с тем жалким стряпчим?

- Это вы о Добрьяке?

- Вот именно. И никаких "якобы". В этом письме ваше счастье.

- Пожалуй, окажу вам любезность, - решил я. - И даже не буду вскрывать конверт. Забирайте его и ступайте своей дорогой. Я не стану сдавать вас в полицию, и таким образом мы будем квиты.