Дональд Уэстлейк - Дурак умер, да здравствует дурак !

- Какой вы лапочка, - сообщила она мне. - Прямо прекрасный поганец принц. Прочтите письмо, а я пока поищу свою скрипочку.

- Я не намерен его читать, - заявил я. - А если даже и прочту, все равно не поверю.

Блондинка смерила меня ледяным взглядом, но не шелохнулась и продолжала преграждать мне доступ в собственный дом.

- Это ваше последнее слово? - спросила она.

- Последнее, - отрезал я, ожидая, что она вот-вот примет боксерскую стойку и начнет доставать меня короткими прямыми левой. Но вместо этого блондинка наставила на меня палец и повела такую речь:

- Позволь кое-что тебе сказать, милок. Не такому хмырю шутить шутки с малышкой Герти, так что наберись-ка ума.

- Малышка Герти? Это вы, что ли?

- Ну, ты и штучка! - воскликнула она. - Хватит валять дурака. Читай письмо!

- Вы и впрямь хотите дотянуть эту бодягу до конца?

- Читай!

- Ну, ладно. Прошу прощения, но я хочу открыть дверь. Посторонитесь, пожалуйста.

Она посторонилась. Я повернул ключ и пропустил гостью в дом.

- О, как мило, - молвила она, обозревая гостиную. - Конечно, тут не помешала бы настоящая мужская рука...

- Вот вы этим и займитесь, - буркнул я и направился к телефону.

Секунд пять она изумленно смотрела на меня, потом вдруг издала похожий на лай смешок и сказала:

- Ага, оказывается, под его маленьким хвостиком прячется остренькое жальце, - блондинка швырнула свою суму из патентованной кожи на диван, который скрипнул и попытался отпрянуть прочь, и спросила:

- Тут у тебя выпить не найдется? Не персиковое бренди, а что-нибудь другое?

- Едва ли вы засидитесь, - ответил я и начал набирать служебный телефон Райли.

- Не выставлял бы ты себя безмозглым сивым мерином, дорогуша, посоветовала блондинка, бродя по гостиной, разглядывая живописные полотна на стенах и морщась. - Позвони сначала Добрьяку и спроси, знает ли он Герти Божественную Душу и Мирские Телеса. - Она подняла руки, потянулась, повернулась ко мне и опустила пятки на пол, произведя тем самым довольно громкий хлопок. Блондинка казалась совершенно уверенной в себе. Но разве не таковы все мошенники на свете? Разве не были уверены в себе тот однорукий, или Клиффорд, или самозванный легавый нынче утром?

Да, но ведь я уже дал маху, науськав Райли на Добрьяка. Может быть, сейчас я совершу еще одну большую ошибку? Я бросил накручивать диск, положил трубку, отыскал телефонный справочник, а в нем - номер Добрьяка, и позвонил ему.

- Черт побери, да это мой любимый клиент, - масляным голоском проговорил он. - Человек, на которого я намереваюсь подать в суд за нанесение ущерба моему доброму имени. Ха-ха...

- Вы когда-нибудь слышали о Герти Божест...

- Что?! Герти Дивайн?! - Он встрепенулся, словно я огрел его пастушьим кнутом. - Где вы слышали это имя?

- Она сейчас здесь.

- Гоните ее вон! Не слушайте ее речей, ни слова не слушайте! Как ваш поверенный, Фред, я настоятельно... я страстно призываю вас немедленно спровадить эту женщину восвояси!

- Лучше бы вы, право слово, не называли меня Фредом, - сказал я.

- Выставьте ее вон, - чуть успокоившись, проговорил Добрьяк. - Вон ее, и дело с концом.

- Она говорит, что принесла письмо от дядюшки Мэтта, - сообщил я и снова вывел его из себя.

- Не читайте! Не берите в руки! Зажмурьтесь! Заткните уши! Выпроводите ее вон!

- Может, позвонить Райли?

- Боже мой, нет! Просто выставьте ее за дверь!

- Можно вопрос? Кто она такая?

Последвало короткое молчание, во время которого Добрьяк успел взять себя в руки. Он тихо сказал:

- И далась вам эта женщина, Фред. Поверьте, в ней нет ничего хорошего.

- Лучше не называйте меня Фредом, - повторил я.

- Дешевка, невежда из низших сословий. Она вам совсем не пара.

- Что общего у нее с дядюшкой Мэттом?

- Нууууууу... она там жила.

- На Южной Сентрал-Парк?

- Швейцары терпеть ее не могли.

- Погодите-ка, она что, сожительствовала с дядюшкой Мэттом?

- Ваш дядька был совсем не такой, как вы. Суровый, легкий на подъем, как первый поселенец. Ничего общего с вами. Разумеется, и вкус у него был другой, поэтому женщины, с которыми он якшался...

- Спасибо, - сказал я и положил трубку.

Блондинка сидела на диване, закинув ногу на ногу и положив длинную руку на спинку. На женщине были черные туфли на шпильках и с тесемками на голени, капроновые чулки, черная юбка и белая блузка со сборками вокруг шеи. Сбоку блузка вылезла из-за пояса юбки, явив свету белую кожу. Прежде на блондинке был еще и черный пиджак, но теперь он висел на дверной ручке.

- Итак, он тебя просветил, верно? - спросила она.

- Посоветовал выгнать вас. Не велел ничего слушать. Вы из низших сословий.

- И это все? - Она чуть задрала нос. - Это его не надо слушать.

Жуликоватый стряпчий по темным делишкам - вот кто он. Такой продаст родную сестру за шоколадку да еще откусит добрую половину.

Эта оценка более-менее совпадала с моим собственным мнением о стряпчем Добрьяке, но то обстоятельство, что у нас с блондинкой (интересно, действительно ли ее зовут Герти Дивайн?) есть общий недруг, еще не давало мне бесспорных оснований доверять ей.

- Пожалуй, взгляну на это письмо, - решил я.

- Да уж, пожалуй, взгляни, - ответила она, взяв конверт с колен и вручая его мне. - Но не увлекайся чтением настолько, чтобы забыть о гостеприимстве.

Я не хотел угощать ее выпивкой, поскольку это дало бы блондинке предлог задержаться здесь дольше, чем нужно. Посему я притворился тугим на ухо, повернулся к женщине спиной и вскрыл конверт.

Письмо было кратким, едким и неудобочитаемым из-за все того же нетвердого почерка. Оно гласило: "Пляменник Фред, сим придстовляю табе Герти Дивайн, каторая блестала в "Канонирском клубе" Сан-Антонио. Она была моим верным таварищем и сиделкою, и она - лучшая вещь, каторую я могу табе перидать. Радуй ее, и я ручяюся, что она табе будет радовать взад. Твой долго пропащий дядя Мэтт".

Я поднял глаза и обнаружил, что остался в гостиной один, но потом услышал звяканье льда в стакане и отправился на кухню, где Герти Дивайн сооружала коктейль, употребив для этой цели припасенный мною на утро апельсиновый сок.

- Если любезному хозяину угодно отведать чего-нибудь, пусть позаботится о себе сам, - заявила она.

Я поднял листок повыше и спросил:

- Что означает эта писанина?

- Что теперь я твоя, милый, - был ответ. Герти взяла свой стакан и направилась ко второму выходу из кухни. - Там у тебя спальня, да?

Глава 6

Герти Дивайн отправилась в магазин, и спустя несколько минут послышался робкий стук в дверь. Я открыл. За порогом стоял Уилкинс, жилец со второго этажа, с древним потертым черным чемоданом, перехваченным вдоль и поперек широкими кожаными ремнями. Он поставил свой баул на пол, перевел дух, покачал головой и сказал: