Дэшил Хэммет - Игра в бары

Кремер взглянул на часы, сунул в левый угол рта сигару и зажал ее зубами. Он никогда их не раскуривал.

– Я находился дома в постели, – продолжал он. – Сообщение получил Роуклиф. Он направил туда четырех человек – обычная формальность, – один из них, молодой парень по имени Ауэрбах, решил, что обязан дать своим мозгам шанс отличиться. Ведь раньше он никогда не слышал, чтобы похитители сумочек душили своих жертв, а никаких признаков попытки изнасилования не было. Что же такое скрывала убитая или ее сумка, что стало причиной преступления? По словам мужа – ничего. Но в списке содержимого сумочки, составленном с помощью мужа, один предмет показался Ауэрбаху, заслуживающим внимания-ключи от квартиры, в которой миссис Фомоз работала.

– В один прекрасный день он займет ваше место.

– Он бы и сейчас с удовольствием занял. Итак, он отправился на Семьдесят четвертую улицу, позвонил в апартаменты Идз и, не получив ответа, прошел к швейцару. Тот открыл дверь запасным ключом, и Ауэрбах проник в квартиру. Тело Присциллы Идз лежало между ванной и холлом. Ее ударили по голове кочергой, а потом задушили капроновой веревкой. Женщина даже не успела снять жакет, шляпка валялась рядом, так что убийца, возможно, поджидал ее внутри. Мы узнаем об этом побольше, когда найдем шофера такси по тем данным, которые вы мне сообщили. Судебно-медицинский эксперт предполагает, что она погибла между часом и двумя.

– Значит, домой она поехала не сразу, – заметил я. Я уже говорил, что посадил ее в машину без четверти двенадцать.

– Я помню. Ауэрбах связался с Роуклифом, и мальчики взялись за дело. Количество полученных отпечатков было ниже среднего – миссис Фомоз, по-моему, очень внимательно следила за чистотой, – и вершиной улова оказалась коллекция на багаже. Установив, что она принадлежит вам, Роуклиф позвонил мне, и я решил забежать сюда по пути в нижнюю часть города. Он понятия не имеет, как вести себя с Вульфом, а вы вообще влияете на Роуклифа, как пчела на собачий нос.

– Когда-нибудь я расскажу, как он на меня влияет.

– Лучше не стоит, – Кремер опять посмотрел на часы. – Я бы не возражал против того, чтобы перекинуться словечком с Вульфом, но зная его отношение к таким пустякам, как убийство, удовольствуюсь информацией, полученной от вас.

– Она совершенно полная.

– Поверю для разнообразия. – Он встал. – К тому же у него нет клиента и не предвидится, насколько я понимаю. Случившееся не приведет его в хорошее настроение, так что я вам не завидую. Ладно, я ухожу. Надеюсь, вы понимаете, что как свидетель должны быть под рукой.

Я пообещал.

Проводив Кремера, я снова отправился было в кабинет, по, дойдя до двери, круто повернулся и зашагал к лестнице. Поднявшись на два этажа, я вошел в южную комнату и, встав посередине, огляделся. Фриц еще не убирался здесь, и постель имела тот вид, в каком оставила ее Присцилла. Сложенное покрывало по-прежнему лежало на одной кровати. Я заглянул под него и снова опустил. Потом посмотрел под подушку на разобранной кровати. Затем подошел к вместительному бюро, стоящему в простенке между окнами, и принялся выдвигать и задвигать ящики.

Не то, чтобы я спятил. Нет, я был тренированным и опытным детективом. Просто данное убийство очень меня интересовало, и мне хотелось выяснить о нем побольше, а ближе всего я находился сейчас к той комнате, в которой Присцилла собиралась ночевать и завтракать.

Я совершенно не надеялся обнаружить что-то ценное, поэтому не был разочарован, когда так и случилось. И все же кое-чем я разжился. На полке в ванной лежали зубная щетка и побывавший в употреблении носовой платок. Я отнес их в свою комнату. Они до сих пор хранятся у меня в ящике туалетного столика, дополняя коллекцию различных профессиональных реликвий.

Никакой нужды подниматься в оранжерею и затевать перебранку не было, поэтому я спустился в кабинет, разобрал утреннюю почту и принялся за обыденные домашние дела. Очень скоро я заметил, что вношу дату прорастания цимбидиум холфордианум на карточку цимбидиум паулверс, решил, что не склонен к канцелярской работе, рассовал бумаги по папкам, сел и начал разглядывать свои пальцы. У меня накопилось четыре тысячи вопросов, ответы на которые были мне необходимы, и существовали люди, которых я мог расспросить, например сержант Перли Стеббинс или Лон Коэн из «Газетт», но, к сожалению, в конторе Ниро Вульфа телефон тоже принадлежал ему.

В одиннадцать часов он спустился в кабинет, прошел к письменному столу, уселся в кресло и принялся просматривать тонкую пачку адресованной ему корреспонденции. Ничего интересного и срочного там не было. Он поднял голову, сфокусировал взгляд и наконец заметил меня.

– Ты бы не погрешил против совести, поднявшись в десять часов наверх за инструкциями, как мы уславливались.

Я кивнул.

– Конечно. Но Кремер ушел на целых пять минут позже назначенного времени, и я не знал, как вы отреагируете. Желаете услышать подробности?

– Начинай.

Я сообщил ему новости, полученные от Кремера, а когда закончил, он хмуро воззрился на меня из-под прикрытых век. Последовало долгое молчание. Наконец он заговорил:

– Так. Значит, Холмер скоро поймет, если еще не понял, нашу стратегию, и с ним связываться не стоит. Он мечтал получить свою подопечную живой и невредимой – по его словам, – а об этом не может быть и речи.

Я постарался выразить свое несогласие в мягкой форме, так, чтобы оно выглядело как согласие.

– Но он наша единственная зацепка, пускай и хилая, и мы можем с него начать. Ведь нужно с чего-то начинать?

– Начать? – раздраженно фыркнул он. – Что начинать? Для кого? У нас нет клиента. Начинать нечего.

Самым прямым, простым и приятным было бы рявкнуть сейчас во весь голос, что, по крайней мере, принесло бы мне удовлетворение. Но что потом? Я умерил свою злость и заговорил ровным тоном:

– Я не отрицаю такую точку зрения, но существуют и другие. Например: женщина хотела здесь остаться, а мы выгнали ее, и она погибла. Я думал, что от некоторых вещей ваше самоуважение – вы так красноречиво толковали о нем вчера вечером – безумно страдает. По-моему, у вас есть с чего начать – с расследования убийства, А клиентом станет ваше самоуважение.

– Чепуха!

– Возможно. – Я сохранял спокойствие. – Мне бы хотелось подробно объяснить вам, почему я считаю, что мы должны поймать типа, убившего Присциллу Идз, жалко только вашего времени и своих усилий. Принесли бы мои разглагольствования какую-то пользу?

– Нет.

– Вы не желаете даже обсуждать этот вопрос?

– А почему я должен его обсуждать? – Он махнул рукой. – Я не связан никакими обязательствами: ни словами, пи деньгами. Ничем.

– Прекрасно. – Я встал. – Теперь мне ясно, что происходит. Вы наверняка понимаете, что я обзавелся личной проблемой, полностью противоречащей вашей. Не выгони я ее, едва узнав что ей нужно, была бы она сейчас в морге? Сомневаюсь. Спустившись вчера вниз и услышав о ней от меня, вы велели выпроводить ее еще до обеда. Если бы я подчинился, была бы она сейчас в морге? Нет. То, что она сидела здесь почти до полуночи, а потом решила идти домой – неважно почему – целиком моя вина. Возможно, ей потребовалось переодеться, а может, она просто устала играть – так или иначе, в ее гибели виноват только я. Это моя личная проблема.