Иван Василенко - Золотая жила [Записки следователя]

— Так всегда, — вздохнул Замотайло, — грабит, бедного, средь белого дня, даже на обед не оставляет.

Соня, наверное, услышала наш разговор, увела за собой Глеса. Когда они вышли, Замотайло, кашлянув в кулак, продолжал:

— Тунеядка! На шее его сидит. Такая здороваха вместе с матерью нянчит единственного сына, которому уже пошел шестой год.

— А как деньги любит, — вмешался Болячка, — из-за нее Глес здесь, в этой дыре… А какой он специалист… Золотые руки… Отменный строитель, архитектор и скульптор.

— Почему же он не уйдет на другую работу? — спросил я.

— Хм, на одну зарплату с такой кралей не проживешь. Вынужден…

Дальше Болячка не стал говорить, ему помешал Замотайло, незаметно наступив на ногу. Сам же продолжил:

— Вы спросите его, отдыхал ли он когда-нибудь по-человечески. Видел ли он настоящее море? Эх, житуха у него — горше хрена. Денег не хватало, он брал отпуск и уезжал на заработки на Урал: строить коровники, зернохранилища, дома. В это время его Соня укатывала в Ялту. А он ей — телеграфом денежки. Отдыхай, милая, наслаждайся. Тьху! Чтоб ее черт забрал, — сплюнул собеседник.

Итак, в мастерской комбината выполняют частные заказы из государственного сырья. Вот куда нужен был гипс! Теперь нужно было выяснить: какие это заказы? Чьи?

На второй день утром я решил сходить на рынок, надеясь увидеть гипсовые изделия и таким путем утвердиться в намеченной версии. Но, к моему большому сожалению, на рынке подобными изделиями не торговали.

Возвращаясь обратно, я шел мимо городского кладбища. Решил зайти туда, там было множество всякого рода памятников.

Кладбище было огорожено железным забором, вдоль которого росли деревья и шиповник… Войдя на его территорию, начал рассматривать обелиски. Их было много. Все они были изготовлены из гипса и мраморной крошки. По всей вероятности, на комбинате. Я стал переписывать памятники, кто под ним похоронен и когда, и радовался своей находке.

Но эта радость была недолгой. В течение недели все было проверено милицией и, к моему удивлению, установлено, что все памятники и обелиски были изготовлены в Запорожье и привезены сюда.

Начал работать по другим версиям. Ко мне пришла мысль проверить отходы производства комбината. Выбрал путевые листы, по которым значился вывоз на свалку с комбината отходов. Таких путевок я нашел пять. Вызвал шоферов, допросил их, а затем предложил им показать места, куда они сгрузили отходы. Пригласил понятых и поехал на свалку. Свалка была огромная и занимала территорию в пять гектаров. Попробуй что-либо найти там. Каждый день туда привозили мусор со всего города.

На эту работу потратил два дня. Найденные подходящие детали из гипса мною описывались и тут же фотографировались. Наконец мне попалась деталь, отлитая из гипса: часть крылышка с головкой.

«Что это могло быть?» — ломал я голову. Но так и не догадался.

Деталь мы оттуда увезли. На комбинате я просмотрел наряды по экспериментальному цеху, но там такого литья не значилось. Вызвал главного инженера Севастьянова и предъявил ему найденную на свалке вещицу.

— Это не с нашего предприятия, — категорически запротестовал тот.

И я решил поговорить с Глесом. Вызвал его в прокуратуру.

Явился он с большим опозданием., Был заросший, опустившийся, в мятой одежде.

— Что стряслось? — спросил я. — Вы не больны?

— С женой развожусь, — сказал он, вздохнув.

Я не стал больше интересоваться, почему он вдруг решился на такой шаг. Мало ли бывает причин. Объяснив, что допрашивается он в качестве свидетеля, я заполнил протокол, предупредил об ответственности за дачу ложных показаний и, вытащив из стола найденную на свалке деталь, спросил:

— Это ваша визитная карточка? Кто заказывал эту деталь?

Глес растерялся. Лицо его посерело, а затем покрылось багровыми пятнами, задрожали руки.

— Я… Мы… — начал он бессвязно, заикаясь. — В общем…

Глес ерзал на стуле, хватался за голову, будто вспоминал эту деталь. А может, перебирал в памяти эпизоды своей жизни, искал выход из создавшегося трудного положения.

— Ну, ну, смелее, — поторопил я его.

— Старухи… священник… не давали проходу… Жене деньги подсунули, — невнятно бормотал Глес. — Навязали мне…

Интересно, что он скажет о гипсовой детали, для чего она изготовлена, и где ее искать?

— Сколько же вам уплатили?

— Десять тысяч, — тихо промолвил Глес.

— Где брали материалы? — продолжал я наугад, так как еще не знал, что же они изготовили для церкви и старушек.

— Да там же…

— На комбинате?

— Конечно… Гипс портился… Жалко стало… Потому пустили в дело.

— Что же вы отливали? — наконец задал я главный вопрос.

— Иконостасы.

— Как же их вывозили с комбината?

И Глес рассказал, что в экспериментальном цеху они по заказу церковников изготовили из гипса три иконостаса для никопольской, запорожской и днепропетровской церквей и получили за них двести восемьдесят тысяч рублей. Изготовленные детали иконостасов вывозил шофер комбината Дохленко (муж главного бухгалтера), а затем Глес со своей бригадой монтировал их в церквях.

Нужно было определить, какое количество гипса ушло на изготовление каждого иконостаса, и установить сумму ущерба. Необходимо было со специалистами осмотреть иконостасы, замерить каждую деталь, определить ее объем.

Я решил начать эту работу с Днепропетровска. Прежде нужно было изъять необходимые документы; договор, платежные ведомости, наряды на выполненные работы. Обратился к архиепископу Запорожскому-Днепропетровскому, канцелярия которого находилась на улице Красной в Днепропетровске.

Архиепископ Анисий принял меня с большим удивлением.

— К нам следователь? По какому поводу? Церковь отделена от государства!

— Отделена, — согласился я. — Но нас интересует, почему святая церковь покупает похищенное?

— Да вы что? — вскрикнул он. — Церковь не могла допустить этого! Упаси господь! У нас все законно, оплачено своевременно…

— А иконостасы? — перебил я его. — Как вы их изготовили?

— Иконостасы? — переспросил отец Анисий, и глаза его заискрились. — Заключили договор, оплатили деньги, удержали подоходный налог и перечислили государству.

— Иконостасы ваши изготовлены из ворованных материалов, — продолжал я. — За хищение арестованы кладовщик, мастера… Как же церковь допустила это?

— О том, что воровано, нам неведомо, думали, все законно. — Он вышел из-за стола, прошелся по кабинету. — Да, неприглядная история. И что же нас ожидает? Штраф? Мы уплатим!

— Не в штрафе дело, деньги общественные необоснованно расходуете, — сказал я. — Платите шабашникам, поощряете воров.

— Как же нам нужно было все оформить? — вдруг спросил он. — Таких мастерских сейчас нет, чтобы на церковь работали…