Роберт ван Гулик - Судья Ди за работой

Она замолчала. Судья Ди поглаживал бакенбарды. Наконец он сказал:

— Судя по всему, председатель прав. Его решение вполне соответствует тем кратким характеристикам, которые ты дала обоим командирам. Почему же ты так уверена, что у Ву не было никакой интрижки с женой Пэна?

— Потому что Ву любил меня и даже не глядел на других женщин, — тут же отозвалась она.

Судья Ди подумал, что это типично женский аргумент. Чтобы сменить тему разговора, он спросил:

— Кто и почему высек тебя?

— Это такая глупая история! — жалобно сказала она. — После заседания суда я была в ярости. Я хожу беременная, а этот грязный негодяй все это время гуляет за моей спиной с женой Пэна! И я ринулась в тюрьму и проникла туда, сказавшись сестрой Ву. Увидев его, я плюнула ему в лицо, обозвала вероломным распутником и убежала. Но когда я уже была на сносях и не смогла работать, у меня появилось время подумать, и я поняла, какой дурой оказалась. Ведь я всегда знала, что Ву любит только меня. Тогда, два месяца назад, после того, как родился наш ребенок и мне чуть полегчало, я снова отправилась в темницу, чтобы покаяться перед Ву. Но Ву, должно быть, сказал стражникам, как я их в прошлый раз одурачила — и правильно сделал, ведь я так кричала на него! Как только я вошла, они тут же вздернули меня на дыбу и задали порку.

Мне повезло, что я знала солдата, который исполнял экзекуцию: он бил не слишком сильно, иначе армии пришлось бы раскошелиться на гроб. Когда меня сняли, вся спина моя была истерзана в клочья, и я, будто свинья, истекала кровью, но я не из слабых, и я вынесла это. Сильная, как батрак, как говаривал мой отец, прежде чем продать меня, чтобы оплатить аренду земли. Затем пошли слухи о предстоящем нападении татар. Командира гарнизона вызвали в столицу, и война началась. Одно за другим, так и затянулось дело Ву. А сегодня утром пришло утверждение приговора, и на рассвете ему отрубят голову.

Жасмин закрыла лицо руками и зарыдала. Судья медленно поглаживал свою длинную черную бороду в ожидании, когда она успокоится. Затем он спросил:

— Пэн был счастлив в браке?

— Откуда я знаю? Думаете, я спала у них под кроватью?

— У них были дети?

— Нет.

— Давно ли они женаты?

— Дайте подумать. Около полутора лет — я точно знаю. Когда я впервые встретила обоих командиров, Ву рассказал мне, что Пэна недавно вызывал домой отец, чтобы женить его на той, которую выбрали его родители.

— Ты случайно не знаешь имени его отца?

— Нет. Пэн только бахвалился, что его отец — большая шишка в Сучо.

— Это, должно быть, Пэн Вайлян, староста, — тут же сказал судья Ди. — Человек известный, большой знаток древней истории. Я сам с ним никогда не встречался, но прочитал множество его книг. Очень неплохих. Его сын по-прежнему здесь?

— Да, приписан к ставке. Раз вы так восхищаетесь этими Пэнами, вам лучше пойти туда и подружиться с этим мерзким ублюдком! — с презрением закончила она.

Судья Ди встал.

— Так я и поступлю, — сказал он более себе самому.

Непотребное слово сорвалось у нее с языка.

— Вы все одинаковые, все, все! Я рада тому, что я просто честная шлюха! Господин привередлив, не желает спать с той, у которой пол груди не хватает, а? Желаете получить назад свои деньги?

— Оставь себе, — спокойно отозвался судья Ди.

— Идите к черту! — взвизгнула она, плюнула на пол и отвернулась.

Судья Ди молча надел шубу и удалился.

Пробираясь по главной улице, по-прежнему запруженной солдатами, он размышлял, что дела обстоят не слишком-то хорошо. Даже если он найдет командира Пэна и даже если узнает от него то, что необходимо для проверки его собственной теории, далее придется добиваться аудиенции у главнокомандующего, ведь только он способен на этом этапе остановить казнь. А главнокомандующий целиком погружен в решение важнейших задач, на весах судьба Империи. Более того, этот суровый солдат вовсе не славится обходительными манерами. Судья Ди сжал зубы. Если Империя дошла до того, что судья не в состоянии спасти невинного от плахи…

Ставка главнокомандующего находилась в так называемом Охотничьем дворце, колоссальных размеров строении, которое царствующий император возвел для своего любимого старшего сына, умершего молодым. Наследный принц любил охотиться на западной границе. Во время одной из поездок сюда он умер и, согласно собственной воле, был похоронен в Ташику. Его саркофаг разместили в здешнем склепе, а позже рядом упокоилась его жена.

Судья Ди не без труда миновал дежурных солдат, с подозрением взиравших на всякого штатского, но в конце концов его провели в маленькую, насквозь продуваемую приемную, и дневальный понес его красную визитную карточку командиру Пэну. После долгого ожидания вошел молодой командир. Плотно подогнанная кольчуга и широкая портупея подчеркивали его стройную фигуру, а железный шлем выгодно оттенял миловидное, но бесстрастное лицо, совершенно гладкое, за исключением маленьких черных усиков. Он отдал честь и остался стоять, надменно ожидая, когда судья обратится к нему. Наместник округа, разумеется, персона куда более важная, нежели армейский командир, но Пэн всем своим видом показывал, что война многое меняет.

— Садитесь, садитесь! — радушно предложил судья Ди. — Обещание есть обещание, я всегда это говорил! И лучше позже, чем никогда!

Командир Пэн, всем видом выражая вежливое недоумение, сел за чайный столик напротив судьи.

— Полгода тому назад, — продолжил судья, — я проезжал Сучо по пути в Ланьфан, и мне выпало удовольствие долго беседовать с вашим батюшкой. На досуге я, знаете ли, тоже изучаю историю. Когда я уже откланивался, он сказал: «Мой старший сын служит в Ташику, соседнем с вашим округе. Если вам случится проезжать там, сделайте мне одолжение и взгляните, как он поживает. С мальчиком случилось ужасное несчастье». Что ж, вчера меня вызвал главнокомандующий, и, прежде чем вернуться в Ланьфан, я решил сдержать свое обещание.

— Это так любезно с вашей стороны, ваша честь! — пробормотал смущенный Пэн. — Пожалуйста, простите мою грубость. Я не знал… и я в ужасном состоянии. Тяжелое положение на фронте, знаете ли… — Он выкрикнул приказ, и солдат принес чайник. — Отец… Рассказывал ли отец о моей трагедии?

— Только то, что вашу молодую жену убили здесь в прошлом году. Примите мои соболезнования…

— Ему не следовало заставлять меня жениться, ваша честь! — взорвался Пэн. — Я говорил… пытался ему объяснить… но он всегда так занят, никогда даже выслушать меня толком не может… — Не без усилия молодой человек взял себя в руки и продолжил: — Вы знаете, я считал, что еще слишком молод для женитьбы. Хотел, чтобы отец отложил это на несколько лет, пока я, например, не обоснуюсь в большом городе. Дал бы мне время… привести в порядок дела.